И тогда со стороны слияния рек появились они — такие же люди, только с волосами цвета песка и пшеницы, с синими, словно весеннее небо, глазами.

Стук пальцев по дощечке, привязанной к поясу, смешался с кашлем, который на несколько мучительных мгновений заглушил все звуки жизни.

Желтоволосые пришельцы, сильные, вооружённые, говорившие на эльфийском, заявили, что это их земля, и если кто-то хочет с ними жить, пусть остаётся, но…

Туки-туки-туки…

На солнце кашлять тянуло меньше. Рамбилвэ ничего не понял про условия совместного проживания племён, однако догадался, что желтоволосые требуют подвинуться, да ещё и своих дев замуж за чужаков не отдадут. Обидно. Даже те в красных плащах не претендовали на земли у реки! Походили, поглядели и убрались. А эти… Совсем бессовестные!

Тук!

***

— Оссирианд? — Морифинвэ бросил беглый взгляд на Пилинэль, потом посмотрел по очереди на своих воинов. — Странный поступок. И глупый, а значит, сыграет на руку нам. Наблюдайте за смертными, попробуйте подружиться. Сменится поколение, и они забудут, кто их хозяева, если мы не подпустим Серых к нашему берегу Аскара. На этом предлагаю закончить обсуждение дикарей и заняться делом, ради которого мы собрались.

Монетчик радостно хмыкнул и высыпал горсть серебряных кругляшей на стол.

— Видите, — спросил гном у присутствующих, — здесь мирианов достаточно, чтобы купить четыре крытые телеги.

— Три, — поправил торговец, — если качественные.

— Хорошо, три. Если каждый вкинет ещё по мириану, ценность этой горки серебра возрастёт. А дальше можно предложить сыграть в удачу — тянуть жребий. Кто выиграет, получит всё.

Морифинвэ заинтересованно наблюдал за союзником, однако по серым глазам Феаноринга было видно — он без пояснений понял задумку и для себя решил, как распорядиться интересной игрой.

— Но победитель может быть не один, — поднял палец монетчик.

— Победителя может не быть вовсе, — оскалился нолдоран. — Если сделать так, чтобы момент вытягивания жребия не был виден всем участникам игры, получится распределить выигрыш, как угодно. Или отдать подставному лицу.

— Да! — расхохотался казначей, предвкушая новый способ обогащения. — Ты гений, Эзбад Мирианов!

— Игры — это прекрасно, — нахмурился перевозчик, — но мой вопрос важнее. Стоит ли снижать цены на зимние поездки, несмотря на то, что они сложнее и опаснее?

— Стоит, — согласился Морифинвэ, взяв украшенными рубиновыми перстнями пальцами самый дорогой из серебряных мирианов, — но повысь доплату за охрану в пути, еду и риски. И поставь условие, чтобы без всего перечисленного в путь ни один возница не трогался.

— Я восхищаюсь тобой, — просияла Пилинэль, — ты самый умный из всех, кого я знаю.

Морифинвэ погладил эльфийку по руке.

— Где новые списки товаров? — спросил он у гостей совета. — Предлагаю, пока никто не успел устать, заняться переоценкой и утвердить заново то, что никогда не изменит стоимости.

Казначей хмыкнул, нолдоран с ухмылкой кивнул. Да, эльф и гном оба знали, что речь шла о самом дешёвом товаре в один медный мириан.

Примечание к части НЦа, ну почти Оправданное ожидание

Навеянное вкрадчивым пением забытье неожиданно рассеялось из-за тянущей боли внизу живота, которая быстро прошла, однако безжалостно вырвала из ласкового дурманного полусна, и Ириссэ растерянно осмотрелась, совершенно не помня, где находится и как сюда попала.

Снова стало больно, бессмысленный растерянный взгляд скользнул по низкому тёмному потолку, простой, однако изящной кованой мебели, шкурам на полу и остановился на огромном животе, который то напрягался, то расслаблялся.

«Я беременна!»

Осознание бросило в недавнее прошлое, и память вернулась, плеснув в лицо едкими красками пережитой боли и унижения. Похититель-насильник сделал нолдорскую принцессу женой и матерью своего…

Не успев подобрать достаточно злые слова, Ириссэ вновь подумала, что малыш совершенно не виноват в том, что творит его отец. Дети — не их родители! Они могут построить свою жизнь совершенно иначе, не творя никакого зла!

Следующая боль заставила заметить находившихся рядом слуг — как ни странно, в комнате-тюрьме не оказалось ни одной женщины, а мужчины, заметив изменение в поведении пленницы хозяина, сразу же принялись за работу — начали кипятить воду, отпаривать полотенца и многочисленные отрезы ткани, часть которых оказалась красиво вышита.

Потерев ладонью низ живота, Ириссэ подумала, что совсем не так представляла себе семейную жизнь и рождение ребёнка. Было бы честнее сказать, что свободолюбивая Нолдиэ вовсе никогда не примеряла на себя роль жены и матери, однако невольно порой ставила себя на место замужних родственниц. И ни у кого не сложилась жизнь так ужасно! В Амане подобное было просто невозможно!

«Где эта тварь?» — снова представила эльфийка, как убивает новорожденного на глазах у его ненавистного родителя.

Приятная злая мысль сменилась уколом совести и благодарностью похитителю за то, что он не остался рядом во время рождения сына. Каждый раз, когда чудовище отсутствует, можно мечтать о том, что его кто-нибудь убил. Жестоко, долго истязая, унижая, отрезая кусочки кожи очень медленно… Такая надежда действительно помогала выжить, но сейчас от неё очень не вовремя отвлекла более сильная, чем прежде, боль внизу живота.

***

Работа продвигалась тяжело. Мысли то и дело возвращались к жене, а рука рисовала не эскизы будущих изделий, а то, как меняется лоно в процессе родов, как растягивается манящее отверстие-щёлочка между широко раздвинутых ног, как сквозь него проходит огромное твёрдое тело неправильной формы, а после плоть начинает медленно сужаться вновь.

Эол знал — можно наделать и таких статуэток или даже столовых приборов, продать их получится быстро и очень дорого, однако кузнец не хотел, чтобы потом к нему обращались с подобными заказами разные отвратительные личности, не способные завести себе живую жену, поэтому коллекционирующие всякую металлическую мерзость.

Снова взглянув на рисунки, Эол представил, как изучает изменения, произошедшие с супругой после родов, как трогает размягчившиеся ткани, как массирует их, возвращая им упругость. Пожалуй, для подобных манипуляций придётся привязать ноги и тело жены к распорке, чтобы Ириссэ не мешала изучать себя новую. Рот можно заткнуть одним из самых красивых кляпов, который не будет портить красоту прекрасного белого лица.

Жена будет пытаться сопротивляться, начнёт злиться, напрягать мышцы, и если правильно связать руки — наполнившиеся молоком груди станут ещё соблазнительнее. Белые капли набухнут на потемневших сосках, побегут вниз по округлостям в ложбинки, оставив за собой блестящие дорожки, которые можно слизать или, собрав ладонью жидкость, умыться.

Руками придётся действовать осторожно, чтобы лоно скорее снова стало узким, будто у юной девы. Так хочется повторить это дивное ощущение, когда, проникая в тёплую влажную мякоть, понимаешь, что никто прежде не делал с этой эльфийкой ничего подобного! Или хотя бы давно не делал. Ради такого стоит подождать. Главное — не позволять жене развлекать себя самой или при помощи слуг. Это недостижимо по-хорошему, но ничего: на ночь можно привязывать руки непокорной женщины к кровати и запрещать кому-либо входить. И тогда ожидание не будет слишком долгим и оправдает себя сполна!

Посмотрев на рисунки, Эол ухмыльнулся, представив рожи тех, кого лишил удовольствия получить такие соблазнительные изделия. Или, может, сжалиться над убогими и поделиться частичкой своего счастья, хотя бы сделанной из металла? Пожалуй, сначала стоит договориться о цене.

Пусть тебя не будет

— Я знаю, что вы все друзья и соратники, — очень осторожно заговорил король Турукано, когда в пустом просторном зале появился Эктелион. — Мне известно, что вы всегда докладываете друг другу о каждом шаге вне города, однако мне необходима абсолютно тайная миссия, о которой буду знать только я и её исполнители.