— Папа, — Финдарато вышел навстречу отцу, внезапно появившись из-за усыпанных золотыми колокольчиками кустов. — Почему ты меня с собой не взял?

— Как ты? — хотел уйти от неудобной темы Арафинвэ, однако не вышло.

— Я слышал, — сын шагал по кристаллической крошке, рассыпанной на дороге вместо песка, достаточно уверенно, однако всё ещё оставалось заметным, что он осторожничает, — да, случайно слышал, что ты беседовал не только с братом, но и с племянником. Это значит, что собирались для разговора не исключительно сыновья Финвэ, но и внуки. Почему ты не спросил, хочу ли я поучаствовать во встрече? Или я тоже наказан, как Финьо?

— Как ты можешь быть наказан за то, что сделали другие? — Арафинвэ взял наследника под руку, медленно пошёл к пруду. — Понимаешь, Нельяфинвэ… Он ведь не просто так носит это имя. Я думаю, сын Мириэль хотел иначе считать Дома Нолдор. Единство народа было бы невозможным в любом случае, даже если бы королева Мириэль не ушла в Чертоги Намо. Даже если бы нас с Нолофинвэ не существовало! Считать ведь умеет не только сын Мириэль, вот и я занялся рассчётами. Полагаю, Феанаро хотел разделить Нолдор на Дом Финвэ, оставив отцу тех, кто жил сумеречным прошлым, не желая меняться и сиять Древами Валар; на Дом Искусного Финвэ, объединив под своей властью учёных и мастеров, и на Третий Дом Нолдор, в котором бы главенствовал Третий Финвэ Майтимо Руссандол. Ему бы достались все остальные, кто не нашёл бы места среди первых Эльдар и в рядах творцов. Но понимаешь, родился Нолофинвэ, и стало понятно — не только сын Мириэль имеет право чем-то и кем-то распоряжаться.

— И что же получилось? — взгляд Финдарато стал колючим, голос прозвучал насмешливо.

— Получилось, — тяжело вздохнув, младший сын нолдорана посмотрел на драгоценный перстень, — что король сидит на троне и устало наблюдает за бесконечными нападками Первого Дома на Второй. Мне это надоело ещё в детстве, и я…

Арафинвэ поднял ладонь, чуть отодвинул расшитую ткань рукава к запястью.

— Этот перстень я заказал мастерам, когда понял, что Третий Финвэ никогда не получит власть рядом с отцом. Феанаро слишком хотел сделать второго себя хоть из одного сына, но Феанариони оказались чересчур безответственными, только Майтимо исправно делал всё, что от него требовалось, в ущерб собственной жизни. И у него не оставалось времени и сил на создание Третьего Дома Нолдор. Поэтому за него это сделал я, пусть и не хотел ввязываться в разделение народа. Но я ведь принц и не могу вечно оставаться в стороне от дел трона.

Подойдя ближе к воде, Финвион тронул золотистые лепестки цветущих на берегу ирисов.

— В этот перстень я вложил всё, что думал о своей родне, — печальная улыбка озарила лицо Арафинвэ, заставляя Финдарато мысленно язвить. — Зелёный берилл символизирует холм на Туне, где построен наш родной Тирион. Корона из цветов над ним — это королева Индис. Я знаю, отец — избранник Валар, он был назван Владыками королём Нолдор, но ему давно надоел трон, поэтому маме приходится брать на себя слишком многое. Змеи — это Феанаро и Ноло. Видишь, та змея, что нападает на цветочную корону, имеет пламенный узор, а та, что защищает, слегка синеватая.

— А ты-то где? — всё-таки не удержался Инголдо.

— Я стою в стороне, сынок. И тебе советую. Мы должны защищать друг друга от агрессивной змеи, а также не позволять мудрой использовать нас. Когда мой перстень закончили, я начал создавать Третий Дом Нолдор, рассчитывая, что однажды назову его просто Дом Арафинвэ, но Феанаро не позволял мне решать, как именоваться, постоянно напоминая, что я сын народа Ваньяр, и мне пришлось чаще говорить о принадлежности к сородичам отца. Я решил, что Третий Дом должен сочетать в себе три народа, и Эарвен поддержала меня.

— У тебя ведь тоже договорной брак, да, отец?

Сын нолдорана посмотрел на наследника осуждающе, словно напоминая, что только так и нужно строить семьи, а все иные способы изначально неверны, поэтому насмешки здесь неуместны.

— Мы с Эарвен собрали под наши зелёно-золотые флаги всех, чьи семьи состояли из Нолдор, Тэлери и Ваньяр, и кто хотел при этом жить в Тирионе, не чувствуя себя здесь лишними. И нам удалось, понимаешь? А если бы не змеи…

— Не зная значения твоих символов, — Финдарато развёл руками, — змейками называют нас.

— Ничего страшного. Пусть. Но мы знаем правду, и это главное.

— Моя невеста идеально подходит для Третьего Дома Тириона, да?

Арафинвэ сделал глубокий вдох, закрыл глаза. Серебро Телпериона уже преобладало над золотом Лаурелин, белые цветы на воде стали казаться призрачными.

— Инголдо Артафиндэ, — выдохнул принц, — я не пытаюсь наказать тебя, запереть дома или унизить при всех. Я хочу, чтобы ты был достойным членом нашей семьи.

— И не создавал проблем дружбой с Первым Домом?

— Просто узнай Амариэ поближе, — всё-таки ушёл от ответа Арафинвэ, — увидишь — она тебе понравится.

— Отец, ты бесконечно мудр, — осторожно поклонился Финдарато, слегка морщась. — И благороден. Пойду набираться сил, ведь юная дева захочет меня обнять при встрече, и я должен радоваться этому, а не стонать… хм… от боли.

— Артафиндэ!..

— Прости, отец, я устал.

Мысленно ругая себя, что не высказал родителю честно всё, о чём думал, Финдарато отправился в покои.

Серебро Телпериона сияло ярче и загадочнее, золото Лаурелин угасало. Об этом хотелось спеть что-то отвратительное, только почему-то совсем не было настроения. Да и отец расстроится, а его надо защищать!

Что ж, надо, так надо.

Примечание к части Иллюстрация от Анны Коноваловой https://vk.com/photo-185183650_457239387

Прах

Холод до дрожи. И свет.

Сияющий свет. Волшебный. И холод.

И абсолютное опустошение. Нет сил пошевелиться. Сердце бьётся очень медленно, каждый удар вымученный, заторможенный, отдающийся ноющей болью в груди.

— Я жив…

Мысль пришла неожиданно чётко, но не доставила никаких эмоций. Совсем. Просто факт.

Пронеслась бесконечность, прежде чем Феанаро понял, что лежит на спине на каменном полу, а сияние, переливающееся дивными красками, окружающее его, — это свет созданных им кристаллов.

Сил все ещё не появилось, хотелось спать, но Феанаро заставлял себя не закрывать глаза, ведь, заснув, он не будет видеть игру переливов, заполнивших подземелье и его сердце. Ничего прекраснее нельзя было даже представить.

Не в силах думать о чём-то кроме чудесного света, Феанаро вдруг заметил, что сияние медленно угасает. Сначала подумал — показалось. Но, к своему ужасу, вскоре понял: это правда. Подземелье постепенно погружалось во мрак, и Куруфинвэ почувствовал охватывающие душу страх и отчаяние.

— Что я сделал не так?!

Предчувствуя худшее, Феанаро собрался с силами и сел. Голова кружилась, сфокусировать зрение удавалось с огромным трудом. В конце концов, присмотревшись, Нолдо увидел, что и он сам, и пол, и стены, и мебель, и даже потолок усыпаны крошечными звёздочками, мерцающими, переливающимися, но постепенно гаснущими, превращающимися в обычную пыль. Разбросанные по полу кристаллы от совсем маленьких до крупных, размером с кулак, ещё сияли изнутри, но те, что поменьше, уже практически померкли, их свет исчезал, сдавливая невыносимой болью сердце создателя. Мёртвая кристаллическая пыль теперь только отражала последние лучи, исходящие из самых крупных камней.

Охваченный отчаянием, Феанаро сгрёб в ладонь лежащие рядом с ним потемневшие кристаллы, и они рассыпались прахом в его руке. Тьма наступала со всех сторон, каждый умерший камень отдавался режущей болью в груди своего творца. Феанаро сдавленно застонал и бессильно повалился на пол, хватая ладонями серую пыль.

— Что я сделал не так?! — прохрипел он. — Что?! Чего мне не хватило?!

Последние самые крупные камни раскололись на мелкие кристаллики, рассыпались прахом, осели на холодный черный пол. Феанаро объяла непроглядная тьма.

— Я не сдамся! Я сотворю величайшие сокровища! — из последних сил прошептал Куруфинвэ. — Если придется отдать ради этого жизнь, что ж, да будет так!