Турукано побледнел. Он не был готов делать подобный выбор.

— Хорошо, — вздохнул младший принц Второго Дома, — не будем прощаться.

Нолофинвэ вскочил и крепко обнял сына, отчаянно прижимая к себе дрожащими руками.

— Раз остаёшься, — прошептал король, отстраняясь, но всё ещё держа Турукано за плечи, — собирай своих и поезжай вместе с ними к Финьо. Не позволяй ему больше делать глупости. За ним надо присмотреть​.

— Отец, я не стану тюремщиком для брата! Если ты просил меня остаться, чтобы я караулил Финьо, как цепной пёс, я лучше уеду!

— Турукано… Ты же сказал, что любишь брата. Так защити его. Прошу тебя! Если с ним… С любым из моих детей что-то случится… Ты же сам отец, ты знаешь, что такое любовь к детям.

Принц отвёл глаза. Да, он знал, как отцы любят детей. Особенно дочерей.

— Хорошо, — поджал губы Турукано. — Я всё сделаю.

Маленькая роль

«Музыка сотворила Арду, — вспоминал Аклариквет любимую фразу Макалаурэ, с обидой думая, что ему самому никогда не услышать о себе, что он лучший менестрель Амана, как бы талантливо он ни сочинял. — А теперь музыка изменит прошлое. И это будет моя музыка. Не Канафинвэ Феанариона».

Выйдя на улицу обугленных руин, менестрель присмотрелся. Тэлери и Нолдор работали вместе, отстраивая заново разрушенные и сожжённые дома. Материалы добывали, разумеется, виновники погрома, вся тяжёлая работа тоже была на них, Тэлери в основном руководили. Аклариквет понимал, что это справедливо, но ему было очень неприятно видеть своих собратьев в подчинении у этих… Рыб. 

— Отдохните от трудов, — сказал менестрель как можно громче, откидывая плащ и садясь на кучу строительного мусора. Достав из сумки маленькую арфу, не ту, что отдал Финдекано, Аклариквет тронул струны. 

Мне досталась в этой пьесе

Очень маленькая роль.

В ней всего четыре слова:

«Мы прорвёмся, мой король».

Делая вид, что полностью поглощён пением, менестрель наблюдал за реакцией слушателей. Он знал — сопровождающая охрана должна быть рядом и вступится, если что, однако страх был сильнее разумных доводов. А чувство долга ещё сильнее.

— Десять выпадов блокируй.

Но когда свободен путь,

Умирающий противник

Мне клинок вонзает в грудь.

Я лежу на авансцене, 

Муха ползает по лбу.

Уходящего сражения 

Слышу грохот и стрельбу.

Тэлери разом погрустнели, вспоминая трагедию, обрушившуюся на их город, а Нолдор скрежетали зубами. Они знали, кто перед ними поет, знали, что его нельзя бить и называть по имени. Надо делать вид, будто видят этого певца впервые.

— Знахари посмотрят грустно, 

Поколдуют надо мной,

И король, потупив очи,

Скажет: «Умер, как герой».

Я спрошу его в антракте,

Скрыв веселой маской боль:

«Как ты справишься с врагами,

Я ведь умер, мой король?»

Некоторые Тэлери были на грани плача. Только что эти эльфы с гордым видом показывали провинившимся перед ними Нолдор, кто в доме хозяин, а теперь казались разбитыми и сломленными.

— И король ответит грустно:

«Не волнуйся, мальчик мой,

Я ведь сам по этой пьесе

Отрицательный герой».

И его в ближайшем акте

Расстреляют у стены.

Очень может быть, на благо

Нашей брошенной страны.

Мне досталась в этой пьесе

Очень маленькая роль.

В ней всего четыре слова:

«Мы прорвёмся, мой король».

— Вот именно! — вышел из укрытия один из сопровождающих Аклариквета охранников. Светловолосый. Прекрасно помнящий свою маленькую роль. — Короля Ольвэ надо было утопить, а не отпускать! Он недостоин жизни!

Эти слова могли бы вызвать возмущение Тэлери. Но не вызвали. Аклариквета попросили спеть песню ещё раз.

Примечание к части Песня Аклариквета: "Маленькая роль" Максима Леонидова

Убийца

Занимавшиеся восстановлением внешних, смотрящих на набережную, стен дворца, Нолдор работали быстро и профессионально, поэтому практически нигде уже не было строительных лесов, разбитые фонари заменили новыми, на башни и зубцы повесили недостающие светильники, вставили стекла в окна, починили двери и перила, привели в порядок сломанные лестницы.

С улицы дворец снова выглядел красиво, однако стоило войти внутрь, становилось ясно, почему король Нолофинвэ обосновался в отдельно стоящем здании, ранее предназначавшемся для гостей принца Вольвиона.

От полного уничтожения дворец спасло лишь то, что здание было из негорючих материалов, потому что, находя всё новые предметы интерьера с изображением или символикой правящего семейства Тэлери, Финдекано перестал выбрасывать их на улицу, сжигая прямо в залах и коридорах, а потом, сидя совершенно разбитый, с вином на подоконнике, молчал и смотрел на море.

Финдекано запрещал наводить порядок там, где были разбиты или сожжены «проклятые» вещи, а таких мест было очень много. В конце концов принц остался во дворце один с немногочисленными слугами, и, войдя по лестнице, усыпанной осколками перламутра, в длинный просторный коридор с высоким разноуровневым потолком, принц Турукано был ошарашен состоянием и дворца, и брата. Чьим больше — сказать сложно.

— Финьо…

— Отец просил меня отсюда вывести? — Финдекано выпил вина из бутыли и приставил её горлышко к кранику бочки. — Я не пойду, не старайся.

— Почему?

— Не приближайся! — вдруг крикнул Финдекано. — Вы… Я не хочу… Лучше не буду говорить, что думаю.

Повисло молчание, воздух словно загустел и задрожал, от тишины зазвенело в ушах. Турукано сделал шаг вперёд, и Финьо, по-прежнему сидя на подоконнике, сутулясь и не убирая волос от лица, приподнял голову и посмотрел в глаза брату.

— Остановись, — угрожающе произнёс Финдекано. — Ты не понимаешь? Не знаешь, кто перед тобой? Здесь больше нет твоего брата. Здесь убийца. Братоубийца. Который лишил жизни многих. И ни капли об этом не жалеет! Убийца с радостью продолжит убивать, если ему позволить. Так что… Не провоцируй его. Иди, откуда пришёл.

— Мы твоя семья, самые близкие эльфы, — стараясь не выдать страх, осторожно проговорил Турукано.

— Неужели? — Финдекано медленно встал.

Между ним и братом было около двух дюжин шагов. Подойдя к обугленной стене, старший принц взял свой лук и выдернул из обгоревшего гобелена стрелу, оставив там ещё четыре.

— А что, если убийца решит, будто перед ним очередной враг, которого столь приятно убить? — прищурился Финдекано, натягивая лук. — Что, если он захочет выйти из своего добровольного заточения и вершить справедливость? Почему ты уверен, что убийца не выберет тебя одной из мишеней?

Турукано прикинул расстояние до лестницы и понял — бежать смысла нет.

— Когда выносят приговор, — сказал он обезумевшему от пролитой крови брату, стараясь не двигаться и не провоцировать агрессию, — его оглашают перед исполнением.

— Ты виновен, — Финдекано прицелился, — в том, что оказался не в то время, не в том месте. Как большинство погибших в битве. Им не повезло.

Стрела сорвалась и просвистела совсем близко от шеи Турукано.

— А тебе повезло. Не испытывай судьбу. Уходи. И я уйду. В Средиземье. Там убийца будет действительно необходим. А здесь… Здесь, Турукано, справедливость не нужна никому.

Девочка с доверчивыми глазами

Усталость сдавила виски, пальцы одеревенели и не могли играть, слова песен путались, словно менестрель был сильно пьян. Сколько дней ходил по восстающему из праха городу, Аклариквет уже не знал. Сопровождающие его охранники не жаловались, чётко выполняя распоряжение короля, действуя строго по сценарию: надо прятаться — прятались, надо выйти и говорить — выходили и говорили, повторяя заготовленый текст слово в слово.

Оставив город позади и направляясь в лагерь беженцев, Нолдор решили сделать привал, потому что менестрель уже валился с ног. От усталости он не мог даже есть, но и заснуть не получалось. Это было ужасное, изматывающее состояние духовного истощения, когда внутри всё скрутило, и даже лёжа невозможно найти удобное положение.