— Что-то случилось? Городу угрожает опасность?

Ощутив себя виноватым в испуге невинной эльфийки, воин отрицательно покачал головой, по-дружески тронул деву за плечо и уже собрался уходить, как вдруг Фумеллотэ резко подалась вперёд и поцеловала Орла в щёку.

Теперь бежать было нельзя, и Глорфиндел замер.

— Послушай, — он постарался говорить ласково, — твои родители хотят для тебя хорошего мужа, который будет рядом с тобой, а не где-то в опасных лесах.

— Это Пенголод так хочет, а я считаю, что быть женой героя почётно. Леди Симпина — прекрасная сильная эльдиэ, я хочу быть, как она.

— Позже поговорим, ладно?

— Лаурэфиндэ…

Воин всё-таки смог пойти прочь, и на душе стало ещё отвратительнее.

«Что-то случилось?»

Конечно случилось! Вернулась сестра короля, да ещё и привела чужака!

«Мы, стражи города, клялись убивать нарушителей границ, кто бы это ни был! И что теперь? Приказ отменён? Закон переписан? Тогда почему об этом не объявлено?»

Предводитель Орлов твёрдо решил, что самолично проверит безопасность границ и путей вокруг Гондолина, поскольку, несмотря на заверения воинов Эктелиона, будто всё в порядке, письма от Келебреха и его собратьев настораживали.

Странное убийство женщины в лесу, которое столь яро осудил родич Куруфинвэ, Глорфиндел оценивал иначе, помня сестру и её порой безрассудную жестокость. Женщины — не всегда жертвы. И если убитая имела отношение к Ириссэ, ситуация становится ещё хуже.

«Настроение хорошее, и я решила им поделиться. С тобой», — некстати вспомнились слова девушки, которой просто нечем заняться, вот и бегает за увенчанным славой героем.

Слава…

Вскакивая в седло и пуская белоснежного коня в галоп, Лаурэфиндэ вспомнил собственные слова о посмертном почитании. Пожалуй, это неправда, что нельзя очернить память того, кого больше нет, но всё равно мёртвым героем быть лучше, чем живым, поскольку от совершившего подвиг станут ждать новых геройств, что превзойдут вошедшие в легенды поступки.

— Но ведь и для малых, и для великих есть деяния, что можно совершить лишь единожды, — с досадой произнёс слова Феанаро Орёл. — Для каждого есть вершина мастерства и подвига. После — затухание, угасание, тление. Но зачем всё это любящему сердцу? Зачем влюблённой женщине видеть, как её муж просыпается с криком, как молчит в компании бутыли вина, вспоминая мечты о подвигах и славных битвах, вместо которых получил предательские удары орочьих ржавых ножей? Зачем ей знать, как боль от ран каждый раз оседает где-то на дне души, копится там и напоминает о себе в самые неподходящие моменты? Выбравшие мир должны быть счастливы. Жаль, не все способны понять ценность покоя, не познав войны. А кто познал, тем уже поздно.

Стальные врата открылись перед воином, и белоснежный скакун ускорил галоп.

О главном законе Арды

Вдали тревожно шумел лес, над потемневшими кронами поднимались тучи, и стоявший на фоне угрожающего пейзажа одинокий путник показался жутким призраком.

Поначалу не рассмотрев сгорбленную фигуру и решив поскорее проехать мимо, направлявшиеся к западу от Химлада наугрим заговорили громче, чтобы можно было сделать вид, будто за собственными воплями не услышали просьб помочь, но вдруг молодой возница присмотрелся.

— Эй! Эол-кузнец! Ты что ль?

Телега остановилась, трое низкорослых бородачей спрыгнули на пыльную дорогу, на которой ветер уже начал крутить вихри. Солнце скрылось, тучи почернели.

— Я, — коротко ответил тёмный эльф, пожимая знакомым руки.

— Что это с тобой?

— Всё расскажу, если накормите и подбросите немного. Устал я.

— Да-а уж, — охнул самый толстый из наугрим. — Давай, залезай. Куда тебе?

— Тут недалеко, — лишь сев на скамью и укрывшись мягким одеялом, Эол сразу почувствовал, как клонит в сон. Сколько он не спал? Уже не вспомнить. — Давай на карте покажу.

— Хм, — возница удивился ещё больше, увидев цель пути, — а что там? Это ж вроде ничейная земля.

— Да, ничейная, — с трудом ворочая языком, выдавил слова изгой, — но у меня там домишко есть. Мой дом сожгли, жена с сыном уехали временно в это жильё. Я со всеми делами разобрался, вот… К ним еду.

— А, слышали мы что-то про двоих странников, — толстяк протянул эльфу хлеб с сыром, но Эол уже почти заснул и не отреагировал. — Говорят, день или два… или три назад ускакали из Разлива. А, ладно, спи. Потом поговорим.

Вдали громыхнуло, небо над лесом озарили вспышки молний, а на пыльную дорогу упали первые капли дождя.

Начиналась буря.

***

Когда стало ясно, что один из Орлов будет сопровождать до самого Ондолиндэ, Майрил вздохнул с облегчением — теперь мама почувствует себя в большей безопасности, ей проще будет оказать помощь и организовать отдых, а кроме того, время в пути значительно сократится, и в Гондолин пропустят без лишних вопросов.

— Кем ты видишь себя в Песне? — спросил на первом же привале Орёл, назвавшийся Серебряным Копьём. Авар, похоже, хотя внешне от Нолдор не отличить.

— Я не думал об этом, — Майрил, занимаясь одновременно палатками, костерком и приготовлением еды, посматривал на ушедшую к лошадям Ириссэ и старался не наговорить лишнего. — Но я многое умею, Келебрех.

— Защищать, отнимая жизни врагов?

Сын тёмного эльфа напрягся: по интонации Орла не было понятно, с какими эмоциями и целью задан вопрос, но в любом случае требовалось отвечать обдуманно.

— Пожалуй, стать воином я бы не хотел, — далеко не сразу произнёс он. — Я учился кузнечному делу в Ногроде, гномы в этом непревзойдённые мастера, поэтому я бы с радостью…

Майрил вдруг осёкся, увидев странно изменившийся взгляд Келебреха.

— Я сказал что-то не то? — осторожно уточнил Ломион. — Ногрод у вас не в почёте? Я слышал о спорах с Белегостом, но никогда не принимал ничьей стороны, просто так сложилось, что учился в Ногроде.

— Зачем ты передо мной оправдываешься? — Орёл посмотрел с ещё большим недоверием, чем раньше. — Тебе есть, что скрывать, и это видно, но не мне тебя судить, я лишь расскажу королю свои доводы и факты. Но если Песня примет тебя, и твой голос зазвучит в нашей симфонии, нам с тобой придётся часто встречаться у главы мастеров. И, знаешь, я привык доверять тем, кто рядом, но тебе не могу.

«Опять…» — слова Келебреха лишили желания бороться.

Конечно, не все жители Гондолина такие, но неужели мама права?

— Я просто не привык открывать душу, — попытался исправить ситуацию сын тёмного эльфа, только взгляд Орла снова обвинял:

«Оправдываешься!»

Выругавшись про себя, Майрил отбросил плащ и вытащил из ножен отцовский меч. Не для битвы — просто показать. Глаза Келебреха от изумления расширились. В них загорелся абсолютно искренний интерес.

— Что это? — тут же бросив все дела и, похоже, забыв, где, с кем и для чего находился, Орёл посмотрел восхищённо и одновременно с опаской. — Сталь? Или камень?

— Это сплав, — уклончиво ответил Ломион, не демонстрируя, как сильно рад перемене в отношении к себе. — Без железа. Давно, до рождения Итиль и Анар с неба упала звезда. Мой отец отыскал её, и это оказался кусок чёрного металла. Маленький, но очень тяжёлый. Позже выяснилось, что кусков было два. Взрывом от падения звезды повалило и обуглило лес, в земле образовалась воронка. Все боялись чёрной звезды, но не отец. Он сразу решил сделать нечто особенное из неё, но долго не мог расплавить. В конце концов ему это удалось при помощи самого дорогого угля и особых камней, и тогда началось творчество.

Келебрех смотрел на меч уже совершенно влюблёнными глазами, любуясь чёрно-белым клинком со снежинками и тёмными звёздочками.

— Отец не сказал окончательный состав, — намеренно загадочно произнёс Ломион, — однако я обязательно придумаю что-то не менее впечатляющее без использования падающих звёзд.

— Знаешь, — лицо гондолинского разведчика засияло, — я рад, что столь дивная вещь неповторима и окутана тайной. Её история прекрасна своей недосказанностью, и пусть так и остаётся.