Подошедшая Ириссэ села у костерка, сняла с огня кусочки мяса, даже не проверив готовность.

— Надо спешить, — сказала она очень серьёзно. — Иначе нас настигнет буря. Раньше времени.

— Здесь легко найти укрытие, — спокойно произнёс Келебрех. — Я хорошо знаю эти места.

— Нет, лучше не будем терять время. Интересно, — принцесса посмотрела в чистое небо, — неужели правда Валар совсем не следят за погодой Средиземья, полностью доверив её Ариэн? Это бы многое объяснило, но так ведь нельзя. Нельзя Творцам любить только часть Арды! Валинор — не отдельный мир. Не просто так ведь Орлы Манвэ живут в Эндорэ!

— Когда-то, помню, в детстве я —

Мне пела матушка моя

О том, что есть счастливый край,

Где жизнь — живи-не унывай, — вдруг начал тихую мелодию гондолинский разведчик. —

Там нет ни слёз, ни бед, ни бурь,

А в небе, чистом, как лазурь,

Над очертанием рек и сёл

Парит, парит степной орёл.

С тех пор прошло немало лет,

И сказки нет, и птицы нет,

Но, иногда, подняв глаза,

Гляжу с тоской я в небеса.

И может быть, в судьбе моей

В один из хмурых зимних дней,

Неся надежду и тепло,

Мелькнёт орлиное крыло.

Не улетай, не улетай,

Ещё немного покружи

И в свой чудесный, дивный край

Ты мне дорогу покажи.

И пусть он очень далеко,

Ты долетишь туда легко,

Преодолеешь путь любой,

Прошу, возьми меня с собой!

Тепло улыбнувшись своим мыслям, Келебрех посмотрел в глаза Ломиона.

— Скажи «Друг» и войди, — произнёс Орёл без прежней подозрительности, хотя сын Ириссэ чувствовал — в любой момент всё может снова измениться в худшую сторону, — так говорили в моём племени. Порой это слово открывает самые надёжно запертые двери. Думаю, с Песней Гор тоже так получится.

— Друг, — через силу улыбнулся Маэглин, и гондолинский разведчик охотно и крепко пожал его руку.

— Полагаю, ты знаешь значение этого слова, — сказал он. — А если не знаешь, я расскажу, когда приедем.

Сын тёмного эльфа очень надеялся, что не покраснел и не выдал желания послать Орла к Морготу. В конце концов, с ним ещё не раз придётся иметь дело. К сожалению.

***

Ещё раз перечитав письма разведчиков, Эктелион с досадой подумал о воле Рока, из-за которой он не сам отыскал сестру короля, хотя столько времени и сил на это потратил. С другой стороны, подобная ситуация освобождала от ответственности за всё, связанное с возвращением Аредэль Ар-Фейниэль: её состояние, настроение, удобство в пути, сложные разговоры со стражей…

Вроде бы всё сложилось хорошо и удобно, однако тревога неприятно колола сердце, поэтому лорд Дома Фонтана вскочил в седло и направился обратно в Ондолиндэ, сообщив соратникам приказ возвращаться.

Чем больше королевской стражи окажется в городе в спорный ответственный момент, тем лучше. А лес и его сюрпризы могут подождать до более спокойных времён.

***

Впервые в жизни Турукано осознал в полной мере, как вредно и отвратительно лицемерие. Да, то, что подданные не перечат, не спорят и не осуждают, говорит о правителе скорее хорошо, чем плохо, но именно сейчас король хотел знать правду, однако не мог её услышать.

Все гондолиндрим внезапно стали отражением согласной с волей отца и безоблачно-радостной принцессы Идриль, уверявшей, что Ириссэ и её сына необходимо встретить всенародным праздником.

«Большинство эльфов нашего города познали слишком много зла, чтобы хотеть его множить», — говорил однажды Галдор, и сейчас Турукано надеялся на правдивость слов лорда.

Галдор… Тот, кто нашёл белое деревце, маленькое и чахлое, берёг, выхаживал, окружал любовью. Теперь это могучее древо, оно украшает собой площадь перед королевским дворцом, а легенда гласит, будто эпоху назад принц Второго Дома Нолдор Турукано Нолофинвион сам довёз росток священного Телпериона из Валинора. Конечно, Галдор не стал возражать Пенголоду, придумавшему красивую ложь, но летописец понял — лорд на него в обиде, поэтому нарёк главу Дома Белого Дерева Храбрейшим, хотя Галдор не был в числе воинов Ондолиндэ.

Вроде бы ситуация не стоила внимания, но именно сейчас, когда сестра, след которой так долго искали, возвращалась, Турукано не мог перестать думать про титулы и легенды. Мысль о том, что «напишем нужное, скажем необходимое, споём правильное» слишком напоминала крутой спуск, по которому отец скатился к подлости и бесчестью, заставляла сына верховного нолдорана Нолофинвэ внутренне содрогаться и искать доказательства того, что падение не начато.

В конце концов решив, что праздник в честь возвращения сестры устраивать не стоит, однако ей будет не лишним увидеть весело живущий Ондолиндэ, Турукано решил объявить ярмарку, сопровождаемую весёлыми гуляниями. Без повода. Просто так. В конце концов, почему бы нет?

***

Спрыгнув с телеги под дружеские пожелания удачи, Эол коротко простился со знакомыми наугрим и, проводив их взглядом, задумался. До цели около двух дней пути. Стоит ли скрываться? Пожалуй нет. Он — муж. Значит, имеет право.

Гномьи повозки, стуча колёсами и гремя весёлыми песнями, обогнули грозовую тучу и покатили к светлому синему небу, а тёмному эльфу с бурей было по пути.

«Самообман, в котором тьма

Склонилась пред тобой!

Знай, ты ко мне придёшь сама!

Навеки будешь со мной!»

***

Когда с прямой ровной дороги Келебрех вдруг свернул в сторону оврага и пришлось пробираться сквозь бурелом, Майрил вдруг осознал — конец пути близок. Обернувшись на мать, он увидел в её глазах слёзы и от всего сердца понадеялся, что это от радости.

Лес внезапно закончился, открылось широкое поле, на котором паслись лошади, а вдали виднелось стадо коров. У поворота реки стояла мельница, от неё в сторону холмов разрасталось поселение. Ломион с удивлением заметил, что здесь нет ни одного каменного дома, и это показалось крайне странным после наземной части Ногрода и других обжитых земель такого размера. Встречавшиеся на улицах эльфы вежливо здоровались, а дети радостно хвастались сделанным из сосны оружием.

Невысокая бревенчатая башня оказалась голубятней, и когда путники поравнялись с ней, стая белых птиц взмыла в небо, закружилась в завораживающем танце.

— Здесь не останавливаемся, — строго сказал Келебрех, заметив, как Майрил заинтересовался многочисленными мастерскими и огромным количеством телег почти около каждого дома. — Торговый и ремесленный городок — не наша цель.

— Деревянные Врата, — улыбнулась Ириссэ. — Рада, что они процветают.

— От их процветания зависит наше благополучие, — кивнул Орёл. — Горы могут быть щедры, но без торговли и даров ровной земли Песне не звучать.

Путь сквозь Деревянные Врата занял гораздо больше времени, чем поначалу предполагал Майрил, зато далёкие вершины заметно приблизились. Остановившись на отдых в похожем на большой хлев доме, ключ от которого оказался припасён у Орла, эльфы пустились в дорогу ближе к полудню.

Снова выбрав самый неудобный способ продвижения вперёд, Келебрех повлёк беглецов сквозь небольшой болотистый пролесок, который закончился так же внезапно, как и начался. Изумлённому взгляду сына тёмного эльфа открылись застроенные каменными домами скалы. Белые крепостные стены тянулись вдоль неприступных склонов, между копьевидными зубцами стояли стражи в доспехах из зеркально отполированной стали, высокие дозорные башни будто вырастали из могучей горной тверди. Небесно-голубые флаги с орлами колыхались на ветру, словно крылья птиц.

— Это… Песня? — ахнул поражённый Майрил.

И удивлённо обернулся на вдруг засмеявшуюся мать.

— Что?

— Попался, чужак, — довольным голосом произнесла Ириссэ.

Келебрех тоже заулыбался.

— Я рад, что наша уловка работает, — сказал он, подгоняя коня.

Ломион почувствовал себя глупо.

Обитые деревом стальные ворота отворились, путникам позволили проехать, однако воины смотрели очень внимательно, оценивающе. От взглядов некоторых эльфов по коже пробегал холод.