Тэльво совсем сник.

— Я многого не знаю о вас, посланники Валар, — усмехнулся Амдир. — Вы преподносите сюрпризы.

— Может быть, именно поэтому нас и послали? — с хитрой улыбкой покосился на воина Линдиро, и тот рассмеялся.

Погребальный костёр догорел, теперь в лагере на Митриме эльфов ничто не удерживало. Нагрузив телеги, подданные Тингола и немногие выжившие Нолдор двинулись в путь.

Примечание к части Рейтинг Пленник готов к допросу

Телега подпрыгнула на камне, и боль, резанувшая по ране на плече, отдалась в руке, спине, груди, свела мышцы. Глубоко дыша, стараясь принять хоть немного более удобное положение, что было крайне сложно со стянутыми за спиной руками, Майтимо подавил стон, с трудом дождавшись, когда спазм отпустит, и открыл глаза. Горы уже близко… Слишком близко! Нужно срочно что-то придумать, как-то спровоцировать орков!

Странное ощущение в груди отвлекало от размышлений: даже при резкой боли и терзающей душу горечи от случившегося кошмара, сердце билось очень ровно, а связанные руки не немели. Тело ослабло, но присутствовало ощущение, словно это всего лишь пробуждение от долгого сна, а не последствия тяжких ранений. Что происходит?

Чуть приподняв голову, Майтимо посмотрел на плотную ткань, накрывшую его тело. Вблизи гор было очень холодно, губы начали обветриваться, но этот материал очень хорошо согревал.

Колесо телеги попало в ямку, и Феаноринг, до хруста стиснув зубы, еле сдержал стон. Нельзя, чтобы заметили, что он не спит.

Борта телеги низкие, орки рядом. Недостаточно близко.

Зажмурившись, понимая, что сейчас будет очень больно, Майтимо, собрав все силы, поднялся и перевалился через борт, упав на покрытые инеем камни под колеса телеги. От удара перехватило дыхание, перед глазами замерцала тьма, но почему-то сознание осталось ясным, спасительное забытье не навалилось, и, судорожно хватая ртом воздух, Нельяфинвэ услышал удивлённые возгласы орков.

— Как думаешь, чего он хотел? — хохотнул кто-то.

— Сбежать?

Это предположение показалось воинам Моргота настолько смешным, что они едва не катались по земле.

— Кажется, я знаю, в чём проблема, — голос прозвучал над головой Майтимо, и Феаноринг, повернувшись на звук, попытался плюнуть во врага. — Ему не нравится твоя телега. Для эльфийского короля она слишком…

— Убогая?

Это тоже показалось крайне смешным.

— Не хочет ехать на телеге? Нет проблем! Давай верёвку!

— Эй! С забора рухнул?!

— А что? Мы почти приехали. Тут и благословение Владыки уже помогает, да и расстояние до ворот — дважды плюнуть.

Орк подошёл вплотную, Майтимо попытался увернуться, не позволить трогать себя, ударил врага ногой. Недостаточно сильно.

Острый Меч обнажил кривой клинок, поднёс к горлу пленника. Майтимо резко подался вперёд, кожа на шее лопнула, но боль в израненном теле замедлила движение, и воин Моргота успел отдёрнуть руку. Изумлению орка не было предела.

— Да он умалишённый! — воскликнул военачальник, тряся перед собратьями своим клинком с каплями крови на острие.

Обступивших Майтимо орков стало трое, в лицо и по рёбрам прилетели мощные удары, отбиваться больше не было сил, но сердце стучало очень ровно, и сознание не плыло. От этого боль ощущалась острее.

Инстинктивно сжимаясь в комок от пинков в живот, Нельяфинвэ, ненавидя себя за слабость и неспособность сопротивляться, пытался напрягать руки, не давая завести их за голову.

Бесполезно.

Ноги придавили к камням, спутали лодыжки, лишив последней возможности отбиваться, запястья крепко стянули, размотали верёвку и привязали к задней оси телеги, орки с оглушающим хохотом тронулись в путь, и волоком потащили пленника в открывшиеся прямо в скале ворота.

Ехали медленно, но обледенелых камней было слишком много, тело билось и раздиралось об острые края булыжников, земля казалась покрытой лезвиями и шипами, спина быстро превратилась в окровавленный кусок мяса, рана на плече открылась, и на снегу, лежавшему у подножий гор, среди следов копыт, ног и колёс, протянулась алая полоса.

Тяжёлые двери медленно, величественно отворились. На изумлённые взгляды стражников с оскаленными волчьими мордами на доспехах и шлемами-головами волколаков Шипастый Молот, ехавший верхом на мускулистом приземистом коне, крутанул мельницей сверкающий золотом и рубинами меч работы Феанаро Куруфинвэ и самодовольно оскалился, указав остриём на окровавленный снег за пустой телегой:

— Пленник готов к допросу.

Нельо среди них нет

Скалы… Отвесные бурые стены, в рельефах которых терзаемое страхом и ненавистью к себе сердце видит чудовищные морды и… брата. Снова и снова, одни и те же картины… Горы давят, словно сближаясь. Кажется, это сомкнувшееся каменное кольцо, тюрьма, из которой нет спасения…

Вокруг морды, оскаленные пасти, лапы с жуткими когтями… И лицо. Взгляд спокойный. И всё понимающий…

Сняв со спины лук, Макалаурэ выстрелил в самую злобную морду, но стрела бессильно упала перед неприступной скалой, даже не поцарапав её.

Вылетела ещё одна — с тем же результатом.

— Ты неправильно выбираешь цели, — голос подошедшего сзади Туркафинвэ был глухим, но твёрдым. Беловолосый Феаноринг тяжело опирался подмышкой на сколоченный из палок костыль. — Дай мне лук.

Макалаурэ протянул брату оружие, и тот, прислонившись спиной к скале, вытянул руки перед собой. Из такого положения стрелять неудобно, но Туркафинвэ ещё и не так умел.

— Если хочешь отвести душу, — со знанием дела произнёс третий сын Феанаро Куруфинвэ, — выбирай мишени, которые можно поразить. Или ты просто бесцельно стрелял?

Макалаурэ практически не слышал брата, все мысли сошлись на одном: Нельяфинвэ ушёл уже достаточно давно, а вестей от него нет. И его самого тоже.

— Вот, смотри, — продолжал нравоучения Туркафинвэ, — видишь, рельеф скалы везде каменный, монолитный, а вот там, чуть правее, — трещины и растёт какая-то трава. Значит, место уязвимое.

Стрела сорвалась с тетивы, вонзилась в щель рядом с фиолетовым мясистым кустиком, посыпалась каменная крошка.

— Ты прав, как всегда, Тьелко, — вздохнул Макалаурэ, думая о том, что не стал бы стрелять в скалу, где его воображение нарисовало не страшную оскаленную пасть, а лицо…

— Тупые рыбы! Стрелы тратите!

Братья обернулись на голос, который не сразу узнали. Морифинвэ говорил заплетающимся языком, глаза были влажные, покрасневшие и совершенно мёртвые.

— Красивый был рыбий хвост, правда? — споткнувшись на ровном месте, спросил кого-то Карнистир, смотря чётко между братьями. — Я выгнал из палатки знахарей одного лентяя, чтобы тот сходил на скалу, посмотрел, не видно ли чего.

— А потом выпил его лекарства? — Туркафинвэ поморщился. То ли от боли в ноге, то ли от отвращения. — У нас и так есть дозорные, зачем им ещё один, к тому же еле живой?

— Потому что кровь никогда не врёт! — со знанием дела заявил Морифинвэ, доставая кинжал.

Макалаурэ напрягся.

— Смотрите, что сейчас будет! — таинственно сказал вполголоса Карнистир и, закатав рукав плотной шерстяной рубахи, сделал надрез на запястье, покрытом старыми шрамами и свежими ранами.

Туркафинвэ брезгливо поморщился.

— Видите? — Морифинвэ указал окровавленным остриём кинжала на гладкий камень. — Капли легли узором.

Даже при всём своём богатом воображении, Макалаурэ не мог понять, что видит его младший брат в этой мазне, а тот не думал пояснять. С умным видом, жутко дисгармонирующим с остекленевшими влажными глазами, Морифинвэ опустил рукав, пачкая ткань кровью, и собрался куда-то пойти.

Но вдруг над Феанорингами на скале возникла фигура эльфа в маскировочном плаще.

— Господа Феанариони, — встревоженно произнес дозорный с перевязанной головой, — с восточной границы донесли, что к северу вдоль гор двигался маленький отряд Моргота. Они возвращались!

— С переговоров… — выдохнул Макалаурэ, и его губы задрожали. — Мы должны ехать на место встречи!