— Те корабли были сожжены, — поморщилась Линдиэль.

— Да. Потому что цель была не в обладании судами.

— Я уведу смертных, — твёрдо заявила дочь Новэ Корабела, — не знаю, что будет дальше, но хотя бы одну проблему Оссирианда решить удастся. Без Долиона и племени Мараха к Каленовэ останется меньше претензий.

— Ты прекрасна, моя королева! — подняла кубок Каленуиль, снова налив вина.

Ветер качнул полы палатки, где-то далеко послышался смех и проклятья в адрес зимы. Эльфийки улыбнулись услышанному: люди с востока ругались именем Моргота Бауглира, значит, верно понимают, кто их враг.

Хорошее племя. Умное.

Этого и хотят Лайквэнди

— Господа охотники, — поклонился, осторожно выходя из дверей дома лорда Каленовэ, слуга, — я понимаю, что вы запретили моим владыкам покидать зал, который теперь стал и спальней, и трапезной, и библиотекой, ваши собратья бдительно дежурят по всему помещению, не давая сделать лишнего шагу, но вы же понимаете, что мне и моим помощникам необходимо продолжать заботиться о тех, кому я клялся в верности, поэтому мы должны иметь возможность ходить к колодцу, к реке, к выгребной яме, в конце концов. Не думаю, что вы готовы взять на себя всю эту работу.

Говоривший эльф очень сильно боялся. Страх дрожал на бледных губах, в нервно сжимавщих мешок руках.

— Вот, — слуга развязал шнурок, демонстрируя содержимое ноши, — мне просто нужно это вынести из дома…

Стражи кивнули, двое Лайквэнди пошли вместе с верным лорда Каленовэ в сторону леса.

— Интересно, — усмехнулся воин с тремя соколиными перьями на шапке, — долго нам здесь дежурить?

— И мне интересно, — хохотнул соратник, откусывая сушёную рыбку, — я бы на месте Каленовэ сидел до последнего просто из принципа. Прав, не прав — уже неважно. Главное — не уступить.

— И чего бы ты этим добился? — скривился третий страж, тоже с перьями на шапке.

— Понятия не имею! — рассмеялся охотник. — Полагаю, моя жена придушила бы меня во сне.

***

Распахнув дверь в комнату родителей, Гаэруиль бросилась к матери и расплакалась:

— Фаиновэ нас предал! Он хотел, чтобы нас убили!

— Нет, здесь вы не останетесь! — громко приказал вошедший следом копейщик, с которым были двое лучников. — Быстро в зал! С собой ничего не берёте! Увидим оружие — стреляем.

Элиан, побледнев, встала, покачнулась, одной рукой приобнимая рыдающую дочь, второй отложила книгу, вынула из волос костяные шпильки, державшие причёску.

— В зал!

Содрогнувшись от страшного голоса, эльфийки, всё так же обнявшись, покинули комнату и оказались в коридоре, по которому впереди шли Каленовэ с сыном и не менее дюжины Лайквэнди.

— Я тебя ненавижу! — крикнула мужу в спину Элиан. — Ты опозорил меня! Меня! Эльфийку из великого рода Денетора!

Стражники сдержанно посмеялись, провели семью лорда в зал и захлопнули двери.

— Слуги! — крикнул воин с нашивкой-медведем на груди. — Все сюда! Выходите! Мы вас пересчитаем и запишем имена! Кого не окажется в списке, кого сейчас я не увижу, больше в этот дом не войдут! У кого увижу оружие — руки переломаем!

Со всех сторон показалось перепуганные или с трудом сдерживавшие злобу эльфы, некоторые явно готовы были мстить за своего лорда, однако сейчас оказались бессильны перед внезапным нападением истинных хозяев Оссирианда.

— Я правильно понимаю, что готовить еду нам теперь запрещено? — скривилась женщина, поднявшаяся с нижнего уровня. — Любой повар вооружён так, что королевская армия от зависти лопнет.

— Мы за вами присмотрим, зависть королевской армии, — рассмеялся воин с медвежьей нашивкой. — А ещё, леди, сразу предупрежу: для нас готовить не нужно, поэтому не трудитесь искать ядовитые ягоды.

— Ради вас я пальцем не пошевелю! — эльфийка фыркнула и сама вписала себя в список слуг лорда.

За дверью зала, где заперли Каленовэ с семьёй, послышались выкрики.

***

Элиан, в последнее время тихая и не похожая сама на себя, теперь, высказывая мужу всё, что накопилось, не пытаясь сохранять лицо, вновь казалась прежней капризной леди, любящей напоминать о происхождении, по её мнению дающем безоговорочное превосходство над любым оппонентом.

— Я ради тебя ушла с прекрасного морского побережья, где все меня любили! Я страдала, уставая, в пути! На нас нападали морготовы твари! Но я всё ради тебя терпела! А ты добился того, что тебя предала твоя мерзкая сестра! А я говорила, что она мне не нравится! Ты выдал старшую дочь неизвестно за кого! Потом и среднюю тоже! И в итоге наш мальчик тебя стал презирать! Я его полностью поддерживаю и понимаю! Он не предатель! Это ты предатель! Ты заставил нас жить на дереве, словно мы белки или совы! Твои домишки, которые ты пытался называть дворцами, даже для прислуги не подходят!

Выкрикивая обвинения всё громче, леди металась по залу, встряхивая волосы и одёргивая длинную юбку, бесконечно поправляя пышные рукава и украшения.

Гаэруиль, поначалу пытавшаяся успокоить маму и саму себя, поняла бессмысленность стараний и села у окна, тихо вытирая слёзы. Фаиновэ стоял в дальнем конце зала, опустив голову и не решаясь пошевелиться, одними глазами наблюдая за сидевшим за столом для переговоров отцом.

Вошли трое слуг, принесли кровать, поставили у стены. Потом — ещё одну, ещё. Через некоторое время появились шкафы и сундуки, тумбочки, тюки с разными вещами, в том числе книгами и рукоделием.

— И теперь мы живём здесь! Ты понимаешь, к чему привёл свой род? Ты опозорил потомков Денетора! Память великого вождя! И ты ещё смел требовать от меня клятв в верности и отречение от детей! Мне стыдно, что я твоя жена, ничтожество!

Каленовэ первое время вздрагивал, когда открывалась дверь, или звучало его имя, потом перестал реагировать и на это. Гаэруиль в конце концов перестала плакать, попросила принести еды, подошла к брату, взяла под руку и села вместе с ним около маленького столика у кровати. Эльфийка задавала вопросы, но Фаиновэ молчал в ответ.

В очередной раз пожаловавшись на судьбу и глупость мужа, Элиан остановилась, глубоко вздохнула и осмотрелась. Лицо исказила злоба от понимания, что проникновенную речь никто давно не слушает, и внезапным затишьем решил воспользоваться сам лорд.

— Думайте, что хотите, — громко произнёс Каленовэ, встав и нависнув над столом, — можете уйти или остаться, но я не позволю лесным дикарям диктовать мне, сыну Избранника Вала Улмо, что мне делать. Я останусь здесь и не признаю над собой ничьей власти. Поверьте, Лайквэнди ничего нам не сделают. Они только пугают, но если мы покажем, что не боимся, бунтари отступят.

— Безумец! — снова набросилась на мужа Элиан. — Ты хочешь, чтобы мы рисковали ради твоих амбиций?!

— Куда вы пойдёте среди зимы? — лорд снова сел за стол.

— В Невраст! — леди стремительно бросилась к мужу и ударила по столу перед ним. — Я не собираюсь быть пленницей здесь! Гаэруиль! Фаиновэ! Мы уезжаем! Да, именно этого ждут от нас Лайквэнди, поэтому не станут препятствовать. Дети! Уезжаем!

Гаэруиль посмотрела на мать, на брата, на отца, снова на мать.

— Я обещала… — выдохнула дева.

— Никого это не волнует! Спасай свою жизнь и честь! — выкрикнула Элиан. — Лучше довериться зиме и дороге, нежели такому отцу и тем, кого он против нас настроил! Ты не понимаешь, да?

— Хорошо, — Гаэруиль встала и потянула за рукав брата. — Ты права, мама. Уезжаем. Но вместе с папой.

— Я остаюсь! — закричал Каленовэ так громко, что Элиан отпрянула и побледнела. — Вы не заставите меня покинуть Семь Рек! Это моя земля! Моя, слышите?!

За дверью засмеялись.

— Убедился? — леди развела руками. — Твои подданные готовы преклонить колени. Наслаждайся властью, а мы уезжаем. Собирайтесь, дети. Попрощайтесь с неудачником-отцом.

***

На лес опустилась морозная ночь. Далеко не первая в одиночестве после очередного дня в пустом зале. Там, за дверью кипела жизнь, порой просачиваясь в затихшее, словно могила, помещение, но ненадолго, и после короткого возрождения снова воцарялось гробовое молчание.