— Да, — Нельяфинвиэль кивнула и даже отвлеклась от вина, — и мне кажется забавным, что подданные твоего сына боятся обидеть Вала Ауле, поэтому не выходят на поверхность. Даже когда хотят отблагодарить нас за дары, они просто показывают, откуда и что можно взять, чтобы нагрузить телеги.

— Моё мнение — обмен неравноценный, — фыркнула жена Куруфинвэ Атаринкэ. — Хотя рыба из подземных рек вкусная, признаю.

— Обмен? — Фионвэ искренне удивился. — Я думал, вы безвозмездно делитесь.

— Разные семьи, — улыбнулся летописец.

— Я ничего ни у кого не прошу, — напрягаясь Нарнис, — но и отказываться не считаю правильным.

— Ты очень мудра, — снова заговорила Индис, думая, что надо переходить к главному, ведь она дала брату обещание вернуться быстро, а прошло уже целое лето, осень близится к середине. — У меня есть предложение для тебя, супруга моего дорогого Финьо.

Почему-то Румил отреагировал эмоциональнее всех, словно ожидал чего-то безусловно опасного или сомнительного.

— Слушаю, госпожа, — сразу приготовилась защищаться дочь Третьего Финвэ.

Индис всё поняла и сдержанно рассмеялась:

— Нарнис, я никогда не желала зла первой семье мужа. Даже в самые сложные дни. Я дружила с твоей бабушкой и продолжала бы, если бы мы не разъехались. — Вдова первого нолдорана сделала паузу. — По пути к тебе я многое разузнала. Даже хотела заехать в Сады Вала Ирмо, однако решила обойтись беседой вне хрустальных врат. Я узнала многое, и прежде, чем озвучу предложение, расскажу нечто важное. Это касается Ингвэ.

Никто не посмотрел в сторону Фионвэ, однако сын ваньярского короля всё понял, покраснел и начал оправдываться:

— Послушай, тётя, прости меня, но… Да, я должен был вернуть сына домой, но пойми, я не поверил правдивости угроз отца! Он наговорил всего в сердцах! Сама подумай: за что меня и Арафиона отправлять на суд Валар? Мы ведь не сделали ничего плохого!

Глаза Индис округлились, бывшая королева снова рассмеялась.

— На суд Валар? — не поверила своим ушам Нарнис. — Какая глупость!

— Не осуждай избранного Валар короля, дорогая, — скривилась Усинтиэль. — А то и ты туда же отправишься.

— Нет, конечно, такого не будет, — отмахнувшись, взялась за вино Индис. — Мой брат почти всегда являет собой эталон сдержанности, мудрости и самообладания, но порой воля подводит даже его. Однако, злить его и правда не стоит, ведь известно — гнев милосердных самый страшный. Я хотела взять в Валимар, возможно, на время, детей Лауранаро и Тинденис. Не смотрите на меня так! Я не собираюсь их похищать! И не предлагала этого раньше, поскольку не считала правильным увозить не способных решать свою судьбу эльфов из родного дома. Теперь же пусть увидят Валимар. Пусть сравнят, подумают.

— Заберёшь их, вместо меня и Арафиона? — Фионвэ словно обрадовался.

— Почему нет? — заговорщически улыбнулась сестра короля. — Уверена, твоему отцу будет, о чём поговорить с потомками.

Эльфы за столом переглянулись.

— Думаю, — пожал плечами Румил, — это хорошая идея.

— Я никого здесь силой не удерживаю, — стальные глаза Нарнис полыхнули, и оттого слова прозвучали неоднозначно.

— Вот и прекрасно, — просияла Индис, вставая из-за стола. — Пойду поговорю с моими дорогими внуками в далёком поколении.

Хозяйка Форменоссэ проводила её взглядом, подняла глаза на окно, в котором то и дело появлялась младшая дочь, не присоединившаяся к обеду. Наверное, переселение в Валимар — лучшая участь для… сирот? Можно ли так называть Лаурэнис и Тинданаро? Как отреагирует на их появление Финдиэль, учитывая, что она не стремилась видеться с внуками?

В любом случае, со склонов священной горы Таникветиль всегда можно вернуться домой. Наверное.

***

Финвиэль отошла от окна и посмотрела на Арафиона, переставлявшего книги на полке.

— Румил приехал не за нашими стихами, — фыркнула, подражая любимым питомцам, эльфийка, — он снова ищет учеников. Не понимаю, зачем он постоянно пытается добиться согласия на совместную работу от потомков Куруфинвэ. Можно подумать, нет других умных аманэльдар!

— Не в уме дело, — внук короля Ингвэ положил на стол очередной томик с записями и рисунками. — Будучи менестрелем Валар, я в полной мере ощутил то, что уже не первый год толкает Румила на поездки в Форменоссэ.

Эльф задумался, и Финвиэль помахала ему рукой, напоминая о своём присутствии:

— Арафион?

— В Валимаре всегда жили те, кого можно назвать Нукумнаквэнди, — отозвался он, зачитавшись стихами в золотом переплёте.

— Покорные Болтушки? — захохотала дочь Нарнис и Финдекано.

— Ничуть не смешнее, чем Светлые Болтушки, Чёрные Болтушки и Болтушки в целом. Понимаешь, покорность приятна и удобна для владык, но тем, кто ищет союзника или друга, Нукумнаквэнди не подходят, поскольку способны лишь на восхищённое бездумное потребление даров Валар. Но понимаешь… Нукумнаквэнди не готовы защищать то, что используют, и тех, кто даёт блага.

Арафион снова замолчал, Финвиэль посмотрела в окно.

— Тэлери, проливая кровь за корабли, были неправы, поскольку жизнь никогда не будет менее ценна, чем вещь, однако это было очень показательно, — внук Ингвэ помрачнел.

— Да! — глаза эльфийки загорелись. — Лаурэфиндэ был в Альквалондэ! И папа был! Мама тоже многое видела. И знаешь, что? Тэлери защищали Валар и их дары, но Валар не встали на защиту Тэлери! Точнее… нет, они, конечно, пришли, но поздно! И они пришли не как благодетели и защитники, но как судьи! И знаешь, какие я слышала разговоры среди аманэльдар? Говорили, что если Моргот нападёт однажды на дворец Манвэ, никто из эльфов не встанет на его защиту!

— Конечно, — кивнул Арафион. — Все возможные защитники либо в Средиземье, либо погибли, либо… исцеляются. А Нукумнаквэнди постараются прижиться, кто бы ими ни правил. Либо угаснут в печали и сожалениях.

— А твой отец? — Финвиэль задала вопрос, наблюдая за застольем.

— Приехав сюда, он прикоснулся к наследию Первого Дома Нолдор. Ему дали в руки меч с восьмилучевой звездой, и он, — внук валимарского короля глубоко вздохнул, — изменился. Мне показалось, в тот момент он ощутил силу. Или не силу, а возможность бороться. В Форменоссэ витает дух свободы и борьбы, присутствует ощущение хождения по краю обрыва, размытому дождём. Это опасно, но невозможно захватывающе! Кажется, будто ты всесилен.

— Только это неправда, — хмыкнула дочь Нарнис.

— Ну и что?

Взяв в руки сшитые белой лентой листы, внук Ингвэ улыбнулся:

— Самое ценное почти всегда без драгоценных обложек.

— А вот и нет! — прищурилась Финвиэль. — Я окружаю особой заботой то, что для меня важно.

— А почему тогда эти прекрасные записи до сих пор не стали красивой книгой?

— Потому что это сборник случайно найденных произведений, чьих авторов я не знаю. Он пополняется, рано придумывать обложку.

— Красивые стихи.

— Да! А что особенно примечательно — почти всё здесь написано во тьме, когда Древа погибли, а новых светил не подняли.

Арафион стал смотреть с ещё большим интересом.

— Не отдавай их Румилу, — сказал он уверенно, — зачем ему стихи про любовь?

— Не отдам, — Финвиэль загадочно улыбнулась. — Как думаешь, кто сочинил то первое?

Внук валимарского короля задумался.

— Где лучшее из времён? — начала зачитывать по памяти эльфийка. — Кажется, что оно только не здесь, не рядом.

Мне лучшее из имён

Трудно произнести. Трудно, но очень надо.

— Это похоже на тэлерийскую песню, — отозвался Арафион. — Плач о невозвратном.

— И я не могу принять

Эту свою судьбу, если она с твоей не схожа,

И я не хочу отнять

Сердце твоё у тех, кто без тебя уже не сможет.

— А здесь звучат ноты звёздного сумрака Куивиэнэн.

— Пусть

Сотни случайных глаз

Ищут случайных драм, тянут к себе магнитом.

Грусть

Первым кого из нас

Переберёт по швам?

Мы ведь так крепко сшиты.

— Мириэль? Может, кто-то записал её стихи? — Ванья ахнул. — Говорят, она часто выражалась загадками, намекавшими на смерть.