«Вместе со мной», — мысль пришлось оборвать, не дать ей продолжения. Не сейчас.

Свет Валинора приближался. На горизонте встал высокий холм с Древами Валар. Телперион и Лаурелин. Серебро и золото. Две грани волшебного света. Символ могущества Владык Арды. Творения, давшие имя Эпохе.

Через мгновение им суждено умереть.

***

Демонстративно не замечая становящиеся всё настойчивее требования Эонвэ спешиться, Феанаро с гордо поднятой головой и ощущением страшнейшего унижения продвигался верхом на своем исполинском вороном жеребце сквозь толпу, и верному слуге Валар пришлось тоже оставаться в седле.

— Не о чем беспокоиться, — вдруг вырвалось у Эонвэ. Он почему-то всей душой захотел поддержать Феанаро, который, Айну был уверен, уже на грани. — Здесь ни у кого нет оружия.

— Зато под ногами предостаточно камней, — процедил сквозь зубы Куруфинвэ.

— Они не посмеют, — как можно увереннее произнес Эонвэ, — здесь нет ненавидящих тебя героев.

— Ты хотел сказать — здесь вовсе нет героев.

— Хочешь сказать, все герои остались гораздо севернее?

Феанаро смерил Эонвэ высокомерным взглядом, и Айну в очередной раз подумал, что у Майтимо прекрасно получается копировать отца. По крайней мере, в мимике.

— Видишь, пока ни одного камня не прилетело, — попытался разрядить обстановку Эонвэ. — Все только глазеют и шепчутся. Но надо отдать должное менестрелям — их даже твоё появление не способно отвлечь от музыки.

Феанаро молчал. Он уже не замечал сопровождающего Майя, потому что высоко на горе Таникветиль глава Первого Дома Нолдор увидел брата и Манвэ Сулимо, стоявших рядом на вычурном ажурном балконе, который был словно хрустальным, но Феанаро прекрасно знал, что этот хрупкий на вид кварц, зачарованный особыми заклинаниями, крайне трудно разбить. Разве что на балкон обрушится обломок скалы. Где-то в глубине души Феанаро именно этого сейчас и хотел.

***

— Ты видишь остальных? — ахнула Нарнис, хватая за руку Ириссэ. — Феанаро один? Почему?

Сейчас рядом не было мужа — он руководил конкурсом менестрелей, параллельно следя, чтобы пьяный в хлам Финдарато не упал со сцены и не свернул себе шею. Ещё раз.

Принцу Второго Дома Нолдор хотелось, чтобы именно их мероприятие запомнилось ярче всех: и выступления Аклариквета, провались он в бездну, и соревнования художников, и скульпторов, и кузнецов с ювелирами… И остальных тоже. Музыка — вот что самое прекрасное в мире! И марать её ложью нельзя!

Увидев возвышавшегося над толпой Феанаро, Финдекано от удивления отпустил Финдарато, и тот рухнул, роняя инструменты, хохоча и пытаясь что-то петь. Выступавший в этот момент менестрель абсолютно невозмутимо продолжал свою балладу о Древах, воспевая их души, как мужчину и женщину, любящих друг друга, навек неразлучных.

— Феанаро словно только с постели встал, — попыталась съязвить Ириссэ, видя, что мать рядом. — Лохматый, одет непонятно во что.

— Он специально… — начала Нарнис, но Ириссэ перебила ее.

— Хочет, чтобы возникало желание его сбросить с коня и раздеть быстрее?

— С сына на отца переключиться решила? — разозлилась Нарнис.

— Милая девочка, — напряжённо произнесла королева Анайрэ, — это плохая тема для шуток. Принцессу обесчестили, нанесли ей оскорбление и вред её имиджу! А ты, бессердечная, не проявляешь ни капли сочувствия!

Нарнис мило улыбнулась и, поклонившись, промурлыкала:

— Простите, госпожа королева. Матушка. Я прошу меня извинить.

Грациозно развернувшись, шелестя сине-фиолетовым платьем со звёздами, Нарнис, сопровождаемая охраной и служанками, пошла ближе к сцене, где её супруг проводил конкурс менестрелей. Сам он тоже хотел бы участвовать, но был уверен, что проиграет с позором более талантливым музыкантам, которые начнут специально запинаться, ведь нельзя быть лучше сына короля… Финдекано не хотел всего этого лицемерия.

Песня о Древах завершилась, и вдруг с головокружительной высоты, на которой находился дворец Владык Арды, раздался голос Манвэ.

— Сегодня особенный день, и я бесконечно счастлив видеть у себя в гостях всех вас. Сегодня настанет конец любой вражде в благословенной земле, и мы положим начало светлому будущему вместе!

Но почему-то всем присутствующим показалось, что становится наоборот темнее…

***

К огромной радости Эонвэ и разочарованию Феанаро, въехать во дворец Манвэ верхом не удалось из-за крутых лестниц, узких пролетов и маленьких подъемников.

Путь до назначенного места встречи казался бесконечным, и было предостаточно времени, чтобы обдумать план действий в разных неприятных ситуациях. Эонвэ смотрел на Феанаро, грозного и мрачного, словно пламя земных недр, и невольно ловил себя на мысли, что, как бы не завершилась встреча братьев, ничего хорошего не выйдет.

Не в силах больше сохранять спокойствие и ждать на балконе, Нолофинвэ вошёл в зал. Он не видел ни парящих на разной высоте дивных светильников, большинство из которых, если не все, были иллюзорными, ни причудливых витых колонн, ни ваз, ни мозаики на полу. Весь мир, вся реальность схлопнулась в одну точку: в другом конце огромного зала стоял Феанаро, и король Нолдор вдруг понял, что не знает, как дальше быть.

«Я ни разу не написал ему за все эти годы! — ударило в голову. — Я не писал даже отцу! Я вёл себя, как узурпатор! Феанаро ненавидит меня?! Он… Снова попытается меня убить? Как мне с ним говорить? Как с братом? Как с подданным? Как с врагом? Как с изгнанником? Кто он для меня теперь? И кто для него я? Он сильно изменился…»

Феанаро застыл на месте, скрестив руки на груди. Он явно не собирался идти к брату и о чем-либо договариваться, всем своим видом показывая, что не намеревался сюда приходить добровольно. Майя Эонвэ, переводя взгляд с Манвэ на других присутствующих здесь же Валар, учтиво поклонился.

— Здравствуй, брат, — через силу заговорил Нолофинвэ, понимая, что должен выполнить обещание. — Я очень рад снова увидеть тебя.

Феанаро не шевельнулся и не изменился в лице.

— Меня привели сюда с некой целью, — прожигая глазами старшего сына Индис, произнёс он. — Приступим.

— Умерь свой пыл, Куруфинвэ, он неуместен здесь, — прозвучал голос Варды.

— Народ Валинора должен знать, что конфликт в семье Финвэ исчерпан, — очень благостно произнес Манвэ, указывая рукой на балкон. — Король Нолофинвэ положит конец никому не нужной вражде. Вы с братом пожмёте руки и более не станете сеять войну в Благословенной Земле. Таково слово Валар.

«Угрожали мне, а в итоге я ещё и должен извиняться! — злился мысленно Нолофинвэ. — Я должен положить конец вражде, которую не начинал! Но чего не сделаешь ради сохранения власти».

Выступая нарочито медленно, Феанаро Куруфинвэ направился к балкону, пройдя мимо брата, даже не посмотрев на него.

Отключившись от происходящего, не слушая пафосных речей Манвэ Сулимо перед благодарной аудиторией, сын бывшего короля и полубрат нынешнего остановился на балконе и устремил взгляд вдаль. На север. Постоянно возвращаясь мыслями к отцу. Почему-то он не мог успокоиться, снова и снова думая, что нельзя было оставлять Финвэ одного. Конечно, крепость полна верных эльфов, но это всё равно не семья. Погрузившись в путающиеся мысли, Феанаро вдруг подумал, что стало странно сумрачно, и наконец заметил находящегося рядом Нолофинвэ, который что-то договорил с вымученной улыбкой и теперь ждал ответной реакции.

— Ты сказал, — с умным видом произнес Феанаро, — я тебя услышал.

Куруфинвэ не помнил, когда последний раз так нагло врал в глаза кому-либо.

Полубратья пожали руки, и каждый постарался надавить сильнее, но король вдруг резко отпустил ладонь Феанаро.

— Ты тоже это видишь? — спросил он, указывая глазами в небо, стремительно темнеющее.

Куруфинвэ не ответил. Он развернулся и сделал шаг в сторону зала, но путь ему преградил Тулкас.

Темнеть начало так стремительно, что не заметить это уже было невозможно даже самым захмелевшим гостям празднества. Там, где мгновение назад сияли священные Древа Валар, теперь поднималась черная клубящаяся мгла, чудовищно быстро разрастаясь во все стороны.