— А ты чего хотела, благодетельница? — начав орудовать иглой, спросила знахарка у Аданэль, проигнорировав бессмысленную болтовню молодухи.

— Дочка плохо спит. Много волнуется, — супруга Белемира погладила девочку по голове.

— Это не проблема. Сейчас зашью и тобой займусь.

— Андрет, — Аданэль подошла к снова засыпающей родственнице, — зайди ко мне потом, я тебе твоё кольцо отдам.

Внучка вождя с ужасом взглянула на Грибницу, но та покачала головой, мол, всё в порядке.

— Есть хочу, — вздохнула Андрет, осмотревшись. — И спать. Фаранор, ты скоро?

Хмыкнув вместо ответа, кузнец выпил ещё.

— Помогите! — вдруг вбежала в дом знахарки женщина с грудным младенцем. — Все с ума сошли! На людей кидаются! Борона убивать идут!

— Что?! — Аданэль вскочила со скамьи, отдала свою сумку приёмной дочке. — Почему?

— Не знаю! С факелами идут! С топорами! И по пути всё крушат!

— Жди меня здесь, — приказала супруга Белемира Аданэль-младшей и побежала на улицу.

Девочка посмотрела ей вслед, опустила голову, засопела, однако не заплакала, в отличие от Андрет, которая сразу поняла, насколько всё плохо — если её семью признают виновной в пожаре, могут и убить, не разбираясь, кто прав, кто виноват, а кто просто ни при чём.

— Фаранор! — бросилась она к жениху. — Ты ведь защитишь меня?! Не бросишь?! Правда?!

— Глупая, — по-доброму отмахнулся пьяный от сидра и настоев кузнец, посмотрев на многослойный бинт, которым Грибница заматывала рану. — Любому башку проломлю за тебя.

Андрет нежно прильнула к Фаранору, стала гладить мощную грудь, забравшись пальцами под рубаху. Заигравшись с жёсткими густыми волосами на теле жениха, девушка невольно вспоминала гладкое изящное, но при этом мускулистое тело со смешным золотым пушком в некоторых интересных местах.

И без терпкого отвратительного запаха.

Рука дрогнула, стало неприятно прикасаться к будущему мужу.

Проклятый эльф! Как? Как теперь жить с обычным мужчиной? Кто поможет? Как перестать замечать и презирать то, что раньше нравилось или было безразличным?

Проклятый эльф! Ненавижу! Вовек бы тебя не видеть!

***

— Бериль — ребёнок! Дайте мне её забрать!

Аданэль видела и слышала, словно сквозь сон даже собственный голос.

— Не отдадим! — выкрикнули из дома. — Погибать, так всем!

— Не прикрывайтесь девочкой, трусы! — загудела толпа. — Выводите! И баб тоже! С бабами не воюем!

Из открывшейся на миг двери, декор на которой был весьма искусным, выбежала заплаканная Бериль и вместе с ней — мать, бабка и беременная кухарка.

— Пойдём отсюда, — поторопила женщин Аданэль, — быстро, как только можете!

Проводив баб, с которыми не воюют, криками и ударами кулаков по металлу и дереву, толпа снова обратила внимание на дом вождя.

— Давайте сожжём! — предложил кто-то, и грянул дружный хохот.

— Не надо! — услышали только несколько ближайших к узорчатому крыльцу поселенцев, однако вышедшего из двери Борона увидели многие. — Хватит огня.

— Ты опоздал! Бабы ушли уже! — загоготал народ. — Опоздал!

— Где Брегор? — спросил вождь, проигнорировав насмешки.

— Заволновался, глядите-ка!

— Где Брегор?

— А сам-то как думаешь, старик? — вперёд вышел невысокий сутулый крепкий мужик с седеющей бородой. — И на кой он тебе сдался? Ты давай скажи, как ущерб нам возмещать планируешь. Мы ждём.

— Сначала скажи, что с Брегором. Я знаю — он был среди вас.

— Среди нас, да не с нами! — выкрикнул молодой рыжий парень. — Доволен ответом?

— Нет.

— Ла-адно, — протянул конюх, гордый собой и поднятым мятежом. Подойдя к крыльцу, он обернулся на собратьев: — С нами твой Брегор. Среди нас.

***

Разговор с эльфийскими мастерами выдался сложным. В отличие от бессмертных номов, внук вождя был обычным человеком, поэтому нуждался в регулярном сне и отдыхе, а после борьбы с огнём и вовсе валился с ног, однако пришлось рассказывать о случившемся, успокаивать собратьев и обещать, что всё будет хорошо.

Эльфы понимающе кивали, предлагали валившемуся с ног смертному переночевать у них в шатре, однако Брегор был уверен, что должен находиться в гуще событий со своим народом.

— Я покушать принесла, — возникла словно из сна соседская девушка с корзинкой, — бери, угощайся.

Хотелось отказаться, однако голод взял верх.

— Спасибо, Мельдир, — через силу улыбнулся Брегор.

Пирожок был с яйцом и луком, самый обычный, но сейчас показался лучше любого эльфийского лакомства.

— Пойду остальное раздам, — девушка поклонилась и исчезла в рассветном сумраке.

— Спасибо, — сказал в никуда внук вождя, — надо отдохнуть. Посплю немного, и скотину посчитаю.

Устроившись на своих вещах прямо под открытым небом, молодой человек был уверен, что прилёг на чуть-чуть, однако открыл глаза, когда солнце стояло уже высоко. Ругаясь на себя последними словами, Брегор поспешил к пастухам и скотоводам, которые должны были встретиться и разобрать уцелевших животных, однако все понимали, что миром дело не решится, поэтому внук вождя заранее договорился о помощи четверых солдат.

К сожалению, не всё живое имущество можно клеймить или кольцевать, а некоторые хозяева просто считали это ненужным. Пришло время увидеть важность возможности предъявить права на животных и птицу, скреплённые чем-то неоспоримым.

— У меня сто две курицы! — кричал погорелец. — Я их сам, своими вот этими руками из огня выносил! Всех до единой! Это мои куры!

— Да у тебя отродясь перструшек не водилось!

— Чёрная — моя! — встрял в спор охотник.

— Твоя лошадь, говоришь? А чего ж она в загон не идёт? — донеслось из соседнего двора.

— Там гарью воняет, вот и не идёт!

— У меня тоже воняет, но ко мне пошла!

— Да я тебе счас…

Ругань слышалась со всех сторон всё громче, Брегор подошёл к ближайшим собратьям.

— А ну прекратили стычку! — крикнул он, не слишком рассчитывая на успех. — Где куры?

— Да вон! Согнали в сарай.

— Чей это сарай?

— Да чтоб я знал! Ничей!

— А твой где? — Брегор сделал глубокий вдох и максимально спокойно обратился к мужику, утверждавшему, что вся его птица в количестве ста двух куриц цела. — Покажи, сколько там трупов.

— Что?! Трупов?! — взбеленился тот. — Да я сам! Вот этими руками вынес! И цыплят!

— Так любой сказать может! — кинулся на него сосед. — Но в этом грёбаном сарае всего девяносто три птицы! Все твои, да?! Все твои?

Пришедшие с Брегором солдаты дали знак успокоиться, мужики нехотя подчинились, однако было видно — конфликт не исчерпан.

— Пятьдесят — твои, — заключил внук вождя, чувствуя лютую ненависть к себе, но не видя другого выхода.

— Да кто ты такой?.. — начал было орать хозяин кур, однако ему напомнили про вооружённых воинов, которых, между прочим, обучали эльфы.

— С остальными — видно будет.

Маленький ребёнок с перемазанными сажей руками и щеками побежал мимо споривших взрослых в сарай и схватил на руки бело-коричневую несушку.

— Фили, Фили, моя любимая! Моя хорошая! — начал наглаживать перья курицы малыш. — Пойдём домой! Зёрнышек дам! Водичку поменяю!

Брегор покачал головой.

— Оседлаешь — твой! — снова донёсся спор из-за лошадей.

— Так нечестно!

Раздались глухие удары, стало понятно — придётся вмешаться.

***

Потеряв счёт времени и уже не помня, когда последний раз нормально спал и ел, Брегор вышел из палатки, поставленной друзьями среди руин. Усталость ощущалась даже после отдыха, но молодой человек понимал главное — если он уйдёт домой, оставив дела народа деда без участия рода Беора, будет плохо. Это неправильно, так нельзя. Очень хотелось, чтобы рядом был отец, однако Брегор понимал — лучше уж одному, чем с таким родителем, как Боромир.

— Ты ж тут за главного типа? — сразу же окружили внука вождя собратья, почти все — в два раза старше самого Брегора. — Решай, что с этой шалавой делать, из-за которой пожар случился. Пряталась она в лесу, но мы нашли. И сынка её. И девку-малолетку.