— Отвратительное уродство! Как всегда, — Вала Оромэ осмотрелся.

Перед взором охотника разразилась неравная схватка. Прекрасные сильные звери, в звёздном свете сияющие зоркими зелёными и жёлтыми глазами, покрытые рыжей, чёрной, пятнистой или полосатой шерстью, блестящими панцирями или чешуёй, вооружённые когтями, копытами и клыками, сминали и втаптывали в пропитавшуюся кровью мягкую землю нежизнеспособных уродов, количество которых ужасало.

Вдруг сзади тревожно залаяли псы, Майя Эонвэ обернулся и увидел бросившихся на армию Валар огромных волколаков с разумными глазами Айнур. Развернув коня и схватившись за боевой посох, посланник Владыки Манвэ ослепил нападавших вспышкой белого света, оглушил одним лишь аккордом, способным сбить диссонансную мелодию искажения. Волколаки на мгновение растерялись, и проиграли бой, пав под натиском воинов Вала Оромэ.

— У Мелькора нет шансов на победу, — сказал Эонвэ, смотря на побоище. — Почему он не сдаётся?

— Трус, — с презрением бросил Оромэ, а тем временем Тулкас нашёл убежище брата и начал пробиваться внутрь.

***

Зеркала, зеркала, зеркала…

Меня здесь не найдут! Не найдут!

Мелькор понимал, что скрыться не удастся, ведь Айнур — единая Музыка, и каждая Тема знает, как и откуда звучит другая, но…

Гадкая слабая плоть! Она заставляет бояться за себя больше, чем за крепость, хранящую столько трудов!

Разумом осознавая, что надо выйти и сдаться, а не прятаться в подземной твердыне Утумно, проникнув в которую, братья найдут главные ценности, Мелькор не мог заставить себя успокоиться — совершенно необъяснимый страх был сильнее любых доводов и требовал надеяться, что всё обойдётся.

Земля содрогнулась раз, ещё, ближе, ближе, и очередной удар пришёлся в утонувший в бесконечном мраке потолок.

Зеркала со звоном раскололись, полетели вниз каплями слёз и крови, свод разверзся, и в бело-золотом сиянии возникло хохочущее лицо.

— Брат! — Мелькор заулыбался, отступая в исчезающий под натиском света мрак.

Появление Тулкаса вдруг отрезвило: войско противников слишком сильно, Оромэ уничтожит всё, что встанет на пути его армии. Нет! Нельзя этого допустить!

— Как я рад тебя видеть! Если я что-то не так сделал, прости! Я готов извиниться за всё! — кланяясь, Мелькор отдал приказ самым ценным творениям отступить под землю, в самые глубокие залы и там заснуть. Хотелось верить, что не навечно.

Удар. Свод начал рушиться. Делать камни безопасно-жидкими стало сложнее из-за их количества.

— Ты? Извиниться? — Тулкас расхохотался так, что затряслась сама земля. — Не смеши!

Мелькор, кланяясь ещё более усердно и умоляюще складывая руки, сосредоточился.

Прозвучал призыв.

Среди растрескавшихся зеркальных колонн возникли огненные вихри, окружённые всплесками молний. Семь исполинских и несколько десятков поменьше — пламенные Майяр бросились защищать своего господина, однако их силы оказалось слишком мало. Мелькор понял это, когда прямо в Утумно ворвались исполинские орлы, псы и выглядящие эльфами воины Оромэ.

Хозяин крепости понял, что с самого начала неправильно распределял мощь Творения, и теперь это обернулось против него.

— Умоляю, не губите! — закричал Мелькор, падая на колени. — Я всё осознал! Я исправлюсь! Я исправлю!

— Замолчи! — разметав огненные вихри, Тулкас направил сжатый кулак на противника-брата, и тот, задыхаясь, рухнул в снова затвердевшие осколки.

Сияние заискрилость, стало мерцающе-завораживающим, однако среди блистательной красоты ощутилось неумолимое притяжение Бездны.

— Что? — не в силах подняться, Мелькор захрипел. Сейчас было бы самое время избавиться от тела и улететь, рассеявшись, в безопасное место, однако нечто мешало так поступить, и это мог быть только один Вала. — Что… со мной… будет?

— Нельзя судить его в Валиноре, — сказал воплотившийся белоснежный Манвэ, рядом с которым мерцала звёздами Варда. — Круг Валар соберётся здесь.

Майя Эонвэ с покорным равнодушием встал рядом, Оромэ приказал своим воинам окружить поверженного брата.

— Он брал всё, что делали другие, искажал и присваивал, — Ауле возник в зале под руку с Йаванной, словно среди Утумно поднялась заросшая лесом гора. — Он называл своим то, что крал и портил!

— Не надо, — остановил речь брата Владыка Манвэ. — Слова не нужны. Мы все знаем, что сотворил Мелькор, мы знаем, что действовать нужно здесь и сейчас. Без лишних глаз. Намо, исполняй волю Рока.

— Рока? — выдавил вопрос Мелькор. — Может быть, твою, Манвенуз?

Однако слова застряли в сдавленном горле, плоть начала тлеть, распадаться, превращаться в лохмотья и исчезать. Освободившийся дух скрутило воронкой, ломая структуру мелодии, заставляя уместиться в один короткий такт, бесконечно повторяющийся и оттого бессильный.

Ауле отделился от эльфоподобного хроа, сковывавшего могучий дух, словно тесная одежда, и направил на поверженного брата Изначальную Тему Металла — прочную, гибкую, властную. Угнетённая музыка Мелькора застонала, замедлилась, звуки поплыли, мелодия стала единым целым с тюрьмой, лишившись возможности обрести свободу, не уничтожив себя.

Бой закончился.

Последние частицы телесного облачения мятежного творца истлели. Среди мокрых осколков зеркал остался только прах и уродливый стальной венец.

— Манвенуз! Бери и правь Средиземьем, — захохотал Тулкас, разминая кулаки.

— Нет, — печально покачал головой Король Арды, наблюдая, как Огненные Майяр, не успевшие сбежать, пали ниц перед Вала Ауле, — Средиземье — земля Детей Эру, нам не дано права властвовать здесь. Уходим. Ничего больше в доме брата не трогайте.

***

Земля перестала дрожать, чужой пугающий свет рассеялся, оставив лишь привычное мерцание звёзд, и эльфы Эгладора вопросительно посмотрели на свою королеву.

Недавно отгремевшая битва с орками и чудовищами Мелькора считалась выигранной — напавшие были перебиты или отступили, однако и Старшие Дети Эру, и Творения Ауле понимали — враги могут прийти снова. Но теперь что-то случилось — что-то грандиозное! — и знать ответ может лишь одна из Айнур.

Эльвэ обнял супругу за плечи, встретился глазами со звёздными безднами, и Мелиан, взяв его за руку, отстранилась.

— Волей Рока, — сказала королева, — мы останемся здесь и построим новое скрытое королевство — Дориат, как и планировали. Мы должны защитить себя, я обязана защитить вас, мой народ. Что бы ни произошло.

Гномы радостно потёрли руки — значит, Менегрот возводить всё-таки надо, и будет богатое вознаграждение. Оружейник Телхар, во время войны ковавший доспехи и оружие и для своего народа, и для эльфов, начал прикидывать, как сменить военное ремесло на строительное. Его инструменты непременно должны стать самыми лучшими!

***

«...дивный свет Благословенной Земли озарил страшные тёмные берега озера, Великий Охотник на своём великолепном коне прискакал на помощь несчастным зверькам. То была великая Битва Битв, — Финвэ вдруг задумался. — Нет, Битва Битв, пожалуй, должна быть более масштабной — в ней должно пасть само Великое Искажение! А тогда был просто повержен враг пушистиков. Его сковали цепью Ангаинор, которую создал Великий Кузнец, заперли в прекрасном дворце Судьи, — мечтательно продолжил нолдоран, кажется, уже забыв, что рядом с ним кто-то находился, — пусть теперь сидит и смотрит, как надо строить, и не выходит на волю из Великих Чертогов, пока не научится! Кстати, кончиком цепи Ангаинор, который торчал из-под Врат Чертогов, позволили поиграть самым доблестным и пушистым нимбиньяр».

***

Макалаурэ опомнился. Увы, прошлое не вернуть. Когда-то оно, несмотря ни на что, казалось беззаботным и светлым, пусть и не было таковым, однако порой самообман исцелял лучше любого снадобья, но чем можно обмануть себя в мрачном холодном Форменоссэ?

Здесь даже струны звучали пугающе, ветер холодил, заставляя вздрагивать всем телом, вода казалась затаившимся врагом, что вот-вот набросится из засады.