— Я трус?! — Лорд юга Дортониона резко встал. — Проклятые Феанариони! Пусть говорят, что хотят, но не ломают мою судьбу!
— Значит, — Айканаро усмехнулся, — ты хочешь переждать тьму за спинами других, кто проливает кровь ради твоей безопасности, а потом, проклиная их, пользоваться плодами их трудов, не замечая их жертв? Да ты, смотрю, многому научился у Айнур, брат мой.
— Это неуместная шутка, Нарьо!
Шутил воин или нет, он уточнять не стал, лишь перевёл тему:
— Наши земли местами заболочены. Там мог бы расти ценный лес, но вместо этого — гнилая опасная вода. Нам необходимо рассчитать и спроектировать каналы так, чтобы не иссушить землю, а равномерно оросить её. У тебя есть на примете кто-то способный заняться этим?
Ангарато кивнул, продолжая думать о возможности встречи с Артанис.
На карте появилась ветвистая пунктирная линия, пересекающая «заболоченные» овалы.
— Вот так будут проходить дороги, когда уберём топи, — пояснил Айканаро, — а ещё я хочу сделать дополнительный водоотвод в направлении Сереха. Пусть опасное место станет ещё опаснее, а враг об этом знать не будет, руководствуясь при планировании атаки прежними, более не актуальными сведениями. Однако насчёт возобновления почтовой связи с Артанис ты прав. Если она смогла найти и занять безопасную территорию, необходимо договориться о возможности отступления в её земли. Не для нас, Ангарато — для тех, кто не способен сражаться, а не ради желающих прятаться за спинами более храбрых. Я никогда не скажу тебе этого при свидетелях, но сейчас мы одни: женившись, брат, ты перестал восхищать своей доблестью. Ещё немного, и к тебе потеряют уважение воины. Подумай об этом, брат. У тебя растёт сын, и будь уверен, Арагарон Артахэр захочет гордиться родителем, а Эльдалотэ — мужем. Конечно, жена-летописец, это почти как Аклариквет для Нолофиньо: прославит правильно и независимо от заслуг. Но сына, Ангарато, летописи не обманут.
— Я бы вызвал тебя на поединок за оскорбление, — очень тихо произнёс муж ученицы Квеннара, — но тогда мне придётся объяснять верным, за что именно я собираюсь проливать кровь брата, словно перводомовец, и либо врать, либо давать им повод для насмешек. Поэтому скажу одно: ты поймёшь меня, когда женишься.
Лорд севера Дортониона отбросил за спину золотые кудри, высокомерно усмехнулся.
— Я не женюсь, — приложив ладонь к сердцу, произнёс Нолдо, — пока Моргот не падёт. Не хочу метаться и выглядеть загнанным в угол. Как ты.
***
Артаресто долго думал, стоит ли говорить супруге о рождении на свет нового лорда Дортониона.
Громче всех остальных чувств кричала ревность:
«Сообщи! Расскажи, сколь красив и крепок сын великого Ангарато! Посмотри в глаза жены и почувствуй, как ей обидно! Насладись!»
Чуть тише, зато ласково и маняще говорило сочувствие:
«Толлунэль — слабая женщина, нуждающаяся в сильном мужчине рядом, который поможет и поддержит, не осудит за малодушие, но поможет стать лучше».
И совсем еле слышно шептала нежность, напоминая о красоте Толлунэль, о её милой наивности и такой очаровательной глупости. Эта взрослая эльфийка так и не выросла, осталась маленькой девочкой, которая желает всё и сразу, ничего не давая взамен.
Артаресто почувствовал, что хочет просто обнять супругу, а неприятные для неё новости пусть прозвучат из уст кого-то другого.
***
Смотря на почти вертикальный спуск в подземный ход, напоминающий колодец, Гельмир с сомнением обернулся на архитектора Орландира и его помощников. Взгляды мастеров горели азартом и радостью начала достижений, значит, всё в порядке, и закладка сети туннелей под рекой идёт без проблем.
Лестница из стальных прутьев закончилась освещённой бело-голубыми фонарями недавно выравненной площадкой, где спешно ставили жилые палатки и складывали печи для кузниц, чтобы большинство работы можно было делать непосредственно на стройке. Для вывоза земли и камней подготовили отдельный ход — пологий и с глубокими колеями, чтобы гружёные телеги шли ровно, не отклоняясь от курса.
— Известняка, песка, глины и гальки из-под дна Сириона, — рассуждал Орландир, раздавая рабочим списки и схемы, — хватит, чтобы расширить остров и выстроить на нём ещё один дворец. Думаю, принцу Артаресто понравится эта идея.
— Зачем нам столько дворцов? — Гельмир оторвался от изучения первого примерного расположения основного туннеля и с недовольством посмотрел на архитектора. — Ты сам резко высказывался против предложенных нолдораном Амрасом проектов застройки, где основу составляли три небольшие крепости, от которых шли дороги, а побережье защищала стена. Ты говорил, что центр нужен один — замок короля, и город должен строиться вокруг него.
— Ты не видишь разницы? — главный архитектор, казалось, обиделся. — Я не хочу жить в военной крепости! Зачем окружать себя стенами, когда можно придумать систему шлюзов, чтобы снести волной вражеские лодки в случае нападения?! Мы должны придумать и создать корабли, способные разбивать лёд зимой, и тогда нам не придётся жить как в тюрьме.
Сын охотника задумался. Да, жить в тюрьме, напоминающей о войне, на которой нужно убивать, а потом во сне видеть умоляющие глаза, не хотелось. Страшные болезненные воспоминания сдавили грудь, порождая желание скорее уничтожить всех врагов, чтобы после больше никогда не думать о провопролитии.
— Как быстро вода затопит туннель, если его… слегка повредить? — прищурился Гельмир, снова смотря на план, выбирая самое удобное место для расположения… люка? Механизма, открывающего тайную дверь? Чего-то, что нарушит целостность потолка?
Одно неверное движение, и Сирион уничтожит всех зашедших в подземелье.
— Зависит от масштаба повреждения, — с гордостью и страхом сказал Орландир, тоже взглянув на схему. — Вижу, ты хорошо приживаешься на поле боя, в которое превратил Арду Моргот. Но не все такие, мой мальчик.
По направлению к выходу из подземелья мимо мастеров прошёл ювелир, проведший три дня, копаясь в собранной для вывоза земле. По лицу эльфа было видно, что поиски увенчались успехом, и материала для изделий хватит надолго.
— Я вернусь завтра, — создатель украшений помахал увесистым мешочком, глухо звякнувшим окаменелыми ракушками.
Орландир улыбнулся.
— Ты не видел мира, — с грустью приобнял молодого мастера архитектор. — Мира, означающего отсутствие войны. Райнэ или, как говорит твоя мама, сид. Не Арда или Ардон. Поэтому, строя дом, ты думаешь не о том, как сделать, чтобы он простоял вечно, а о ловушках для врагов, и как правильно подпилить несущие конструкции. Знаешь, почему я отверг проект нолдорана-феаноринга Питьяфинвэ? Его крепость — заготовка для костра. Если её захватит враг, достаточно лишь правильно перекрыть дымоход главной печи, и весь город сгорит меньше, чем за полёт Тилиона по небу. А я… понимаешь, Гельмир, я видел и райнэ, и другие времена, и знаю: надежда есть. Захваченный город с его прекрасными дворцами и мастерскими можно отвоевать и очистить от вражеской грязи. Это сложнее, чем уничтожить, но мне слишком дорого то, что я создаю.
Гельмир снова посмотрел на план коридора. Идеальное место для люка нашлось на удивление быстро, и примерная скорость воды в уме рассчиталась легче, чем казалось изначально.
— Научись подстраивать своё ремесло под ту Арду, в которой живёшь, — продолжал всё настойчивее Орландир. — Послушай историю одного Нолдо, чьё имя означает «воин», но кто сумел стать мирным учеником Валар. Этот эльда первым взялся за оружие, когда твари Моргота стали нападать на только начинавших жить квэнди у озера Куивиэнэн. Махтан затачивал камни и палки, обрабатывал кость и учил других, как спасать от чудовищ себя и любимых. Однако, оказавшись в Валиноре, воин стал кузнецом и, как видишь, однажды приняв решение закончить с войной, не взялся за оружие снова.
Механизм для открывания люка нарисовался в воображении, и Гельмир с сомнением посмотрел на Орландира: вряд ли удастся убедить жаждущего убежать от войны эльфа в необходимости крайних мер. Хотя… Что-то ведь заставило архитектора уйти из Валинора.
