— Может быть, — словно не услышал Феаноринг, — Куивиэнэн напоминает Иврин? Оно красивое, многих вдохновляет на творчество. Скажи, ты хотела бы найти озеро, на берегах которого пробудились твои предки?
— Я хочу сделать это вместе с тобой.
— Значит, — по-прежнему не отрываясь от созерцания вида за окном, медленно произнёс Маэдрос, — придётся ждать, когда умрёт население земель врага. Мужчины, женщины, дети, им всем суждено погибнуть от голода и холода там, за Железными Горами. Если не умрут они, смерть будет грозить нам. Понимаешь, во что превратил Арду Моргот?! Понимаешь, что и почему я считаю главным? Я смотрю на север и вижу своих воинов, которые пришли и встали под мои знамёна. Да, возможно, я нужен здесь…
— Ты нужен мне, понимаешь? Но я не нужна там, среди войска, — голос эльфийки дрогнул.
— …в Химринге, но всё равно не останусь надолго. Проведу завтра совет, всё быстро решу и уеду.
— Уедешь, — опустила глаза Туивьель, — и я останусь одна. Ты постоянно говоришь так, словно не вернёшься назад! Ты всё время думаешь про Моргота и его обречённое население, а что насчёт меня, Маэдрос Феанорион? Ты готов пожертвовать жизнью ради будущего Арды, как и все твои воины, но кому ты оставишь свою твердыню? Та женщина с ребёнком на руках говорила о надежде, а на что надеяться мне?
Воцарилось молчание. С улицы донеслись весёлые крики и пение, среди голосов наугрим слышалась мелодичная эльфийская речь.
— Даже мастера Белегоста признают — Крепость Холодных Ветров неприступна уже сейчас, — тише и медленнее, чем прежде, заговорил лорд Химринга, не отрываясь от окна, — а когда здесь поработают наугрим, никакой армии будет не одолеть нас. — Впервые за весь вечер Маэдрос оторвался от наблюдения за севером и прямо посмотрел на избранницу, только абсолютно без выражения, словно взгляд устремился в пустоту. — Тебе нечего бояться.
Туивьель ужаснулась, и, заметив реакцию леди, Феаноринг будто очнулся.
— Я не брошу тебя одну, — чуть заметно улыбнулся Маэдрос, подойдя к столу с заготовками и положив живую руку на плечо избранницы.
Схватив ладонь любимого, словно пытаясь не дать ему уйти, Туивьель прижалась щекой к предплечью своего мужчины и крепко зажмурилась.
— Мне нужно подумать о том, что говорить завтра, — отрешённо произнёс Маэдрос, поцеловав избранницу в макушку. — Необходимо решить все вопросы сразу, не растягивая на дни и недели. Но я не представляю, как это сделать, не посылая их всех к нолдорану.
Голоса на улице стали ещё громче, создавалось впечатление, что в Химринге собрались гости исключительно ради веселья, и никому не хочется думать ни о политике, ни о войне. Ничто, даже ветер и мороз, не в силах было помешать петь и танцевать тем, кто хотел развлечения в эту долгую зимнюю ночь.
***
На кострах подогревали вино, добавляя в него сушёные фрукты и ягоды, жарили мясо, кипятили воду, вокруг пели и танцевали гости и жители крепости, но постепенно внимание всех привлекла стремительно увеличивающая численность компания, состоявшая из мужчин-наугрим и девушек-эльфиек. Встав в круг, хохоча и хлопая в ладоши очень нетрезвому Нолдо с лютней, гуляющие подпевали менестрелю и по очереди раскручивали чьи-то пустые зелёные ножны на лежавшем в центре латном нагруднике со звездой. Тот, на кого указывал обитый позолоченной сталью конец, должен был поцеловать оказавшегося с противоположной стороны игрока. Разумеется, многие жульничали, подталкивая соседей или меняясь местами. То и дело требуя ещё вина, певец самозабвенно исполнял свой шедевр, всё больше путаясь в словах:
— Ты с ней рядом,
Ты с неё не сводишь глаз.
Пусть она молчит сейчас,
Но она так прекрасна!
И в твоих мечтах
Уже горит на губах
Её нежный поцелуй…
Если любишь, будь смелей, она поймёт!
Посмотри — она так ждёт!
И медлить опасно!
Если ты готов, то не нужно слов,
А нужен поцелуй!
Ножны остановились, указав на эльфийку, из-под красного капюшона которой свисала толстая коса цвета меха серой норки на оторочке. Девушка, посмотрев, кого придётся целовать, рассмеялась и побежала обнимать другую деву в бобровой шубе.
— А как же мы?! — разочарованно крикнул чернобородый юноша, подбоченившись.
— Подожди, и тебе повезёт! — толкнул его сосед.
— Если не повезёт, я напьюсь… как он! — указал наугрим на менестреля, самозабвенно распевавшего:
— Ша-ла-ла-ла-ла-ла!
Что же он?
Похоже он смущён!
Но где же поцелуй?
Ша-ла-ла-ла-ла-ла!
Слушай нас!
Упустишь миг сейчас!
Потом уж не горюй.
Ножны повернулись, и крупный по меркам жителей Белегоста мужчина с заплетённой в косы каштановой бородой радостно потёр руки, готовясь к объятиям совсем ещё юной Нолдиэ в песцовой шубе. Дева захохотала и чмокнула гнома в раскрасневшийся на морозе нос.
— Всё так тихо,
Ветер шелестит, сквозя,
Времени терять нельзя!
Всё так быстротечно!
У неё нет слов, и не надо слов —
Ей нужен поцелуй!
Рыжий уроженец Белегоста в дорого выделанной кожаной куртке на меху нежно поцеловал в щёку эльфийку в красном шерстяном капюшоне, пошарил по карманам и подарил ей брошь в форме змея с рубином в пасти.
— Ша-ла-ла-ла-ла-ла!
Смело в бой,
Не бойся, мы с тобой!
Ну, где твой поцелуй?
— Воу-воу! — начал подпевать напившийся неудачливый игрок, выходя из круга к менестрелю и обнимая его, что оказалось очень кстати — эльф уже едва не падал.
— Ша-ла-ла-ла-ла-ла!
Ты влюблён,
И будет сладок он —
Ваш первый поцелуй.
— Воу-воу!
— Ша-ла-ла-ла-ла-ла!
Вы вдвоём,
Ты слышишь? Мы поём!
Ей нужен поцелуй!
— Воу-воу!
— Ша-ла-ла-ла-ла-ла!
Всё вокруг твердит тебе, мой друг,
Скорее поцелуй!
— Воу-во-о-оу!
Тех, кто отвлёкся от вращения ножен и рассчитывал, что два пьяных в хлам певца тоже сомкнут объятия, ждало разочарование: менестрель всё-таки упал, и добрые собратья унесли его в тепло. Наугрим, оставшись без музыки, продолжил пить из ближайшего котла, даже не заметив, что там кипела вода, а не подогревалось вино.
***
— Ша-ла-ла-ла-ла-ла!
Что же он?
Похоже он смущён?
Но где же поцелуй? — напевала, смотря на заходящего в её покои лорда Химринга, Оэруиль. — Ша-ла-ла-ла-ла-ла!
Слушай нас!
Упустишь миг сейчас!
Потом уж не горюй.
Видя вопросительный взгляд старшего брата своего супруга, королева Таргелиона, изображая абсолютное спокойствие и снисхождение, сидела у стола рядом с одним их северных окон, на которые приказала повесить плотные шторы, и переставляла с место на место свечи.
— Хмельным гулякам будет стыдно за поведение этой ночью, — брезгливо произнесла дочь лорда Каленовэ, незаметно ловя направленный на закрытые окна взгляд хозяина крепости.
— Однако я не хмельной, — садясь достаточно далеко от жены брата и отодвигая штору с ближайшего окна, медленно произнёс Маэдрос, — и не планирую делать нечто такое, чего придётся стыдиться.
По ставшему испуганным лицу королевы было ясно — она тоже не собирается. Напускная уверенность мгновенно слетела с эльфийки, держащая свечу рука задрожала, и Феанорингу показалось — Оэруиль сейчас заплачет.
— Зачем эта встреча, королева? — задал прямой вопрос Маэдрос. — Сегодня в полдень мы все соберёмся на совет и обговорим волнующие нас вопросы.
— У лорда были планы на ночь? — снова попыталась играть Оэруиль, однако совсем сникла, поняв, что это бесполезно, когда вместо ответа получила молчание и выжидающий взгляд страшных бесцветных глаз.
«Все Нолдор чудовища!» — ужаснулась эльфийка, вымученно улыбаясь.
— Я не люблю неожиданности, — снизошёл, наконец, до пояснений Маэдрос. — Когда ко мне среди ночи тайно приходит один из верных брата, говоря, что меня срочно ожидает королева, это заставляет думать о плохом.
Оэруиль вдруг встала, подошла к занавешенному окну и распахнула шторы, после чего выжидающе взглянула на Феаноринга, видимо, рассчитывая, что он станет добрее и сговорчивее. Маэдрос действительно посмотрел на королеву менее враждебно. Обрадовавшись пониманию, как наладить отношения, дочь лорда Каленовэ, просияв, отодвинула загораживающую обзор ткань на всей северной стороне покоев. Удостоверившись, что сработало, Оэруиль, широко улыбаясь, села ближе к своему ночному гостю.
