Несмотря на ветер и мороз, на равнине вовсю кипела жизнь, путь всадникам то и дело перегораживали возы и телеги, гружённые стройматериалами, провизией и другими необходимыми вещами, кто-то приезжал с юга и востока, кто-то наоборот отправлялся в сторону Дортониона, Таргелиона, Хитлума или Поющей Долины.

Туивьель осмотрелась. Зная, что ей очень к лицу белый мех капюшона, а накинутая на плечи шкура морготовой твари неизменно производит впечатление на всех, кто её видит, эльфийка с улыбкой ловила на себе восхищённые взгляды, ожидая, когда её проводят к возлюбленному лорду. Большинство шатров, принадлежавших воинам Химринга, выглядели одинаково, алые знамёна красовались по всему расположению войска, поэтому леди не могла найти нужное жилище самостоятельно.

Вокруг мелькали счастливые воодушевлённые грядущей победой эльфы, со всех сторон доносилось бравое пение:

— Враг, трепещи!

Подними свой меч и щит!

Мы воины! Воины Эндорэ!

Враг, трепещи!

Подними свой меч и щит!

Мы воины! Воины Арды всей!

Проникнувшись общим воодушевлением, Туивьель громко подпела собратьям и, смеясь, обернулась в сторону Трёхглавой горы, словно услышав зов. Маэдрос вышел из шатра, снег посыпался с тканевого купола, открыв золотые звёзды. Взгляд лорда Химринга был торжествующим и злым, в нём пылала жажда мести и крови, капюшон чёрного шерстяного плаща не полностью закрывал волосы цвета огня и пепла, на поясе справа сверкала сталь. Феаноринг посмотрел на Туивьель с жестокой гордостью победителя, на миг встретившись взглядом с мёртвыми фиолетовыми глазами. Эльфийка, чувствуя себя ненужной здесь, среди войска, боясь осуждения, ласково улыбнулась, и лицо Маэдроса изменилось: торжествующая усмешка уступила место нежности.

На мгновение.

Неожиданно герой битвы замер, отвёл глаза и с ненавистью посмотрел в сторону Ангбанда, скрытого снежной пеленой, а потом снова с теплотой взглянул на избранницу и раскрыл руки для объятий.

Туивьель спрыгнула с лошади и бросилась на шею любимого.

***

Вернувшись с небес на землю, почувствовав под собой тёплую постель, а рядом обожаемого мужчину, с которым, хоть и разъединившись телами, продолжала ощущать себя единым целым, леди Химринга прижалась щекой к груди Маэдроса.

— Мне казалось, ты забыл обо мне, — с шуточным укором тихо произнесла Туивьель, нежно проводя рукой от ложбинки в основании шеи к солнечному сплетению, ниже по животу, обведя по кругу пупок и снова устремившись вверх.

— Ты приехала, — улыбаясь с закрытыми глазами, ответил Маэдрос, спрятав правую руку между подушек, — и прогнала из моего шатра дюжину важных для победы над врагом эльфов. Заметь, я до сих пор не приказал тебя казнить за нанесённый военной кампании вред. Пожалуй, это что-то значит.

— Что же? — осторожно прихватывая губами и трогая кончиком языка кожу на плече, груди и шее своего лорда, поинтересовалась Туивьель. Ладонь соскользнула на бок, провела до груди, спустилась к бедру, двинулась на внутреннюю сторону.

— Тьма может быть ласковой, — горячая рука Маэдроса поймала запястье эльфийки, прижала в груди слева. — Ты из рода тёмных эльфов Мориквенди, и здесь в шатре сейчас нет света. Это означает очень многое — тьма не всегда зло. — Ладонь прижала руку Туивьель. — Чары врага, сковав сердце, заставляли его биться всегда одинаково, словно это не часть живого тела, но какой-то механизм. Это противоестественно и мучительно. А твои чары действуют совсем иначе.

Леди Химринга понимала, о чём говорил любимый: от её прикосновений грудь вздымалась чаще, а сердце стучало быстрее. Маэдрос загадочно улыбнулся, на этот раз направляя руку избранницы вниз. Туивьель, добравшись поцелуями до губ своего лорда, сияя от счастья, хотела рассказать, как сильно соскучилась, как волновалась, как ждала встречи, но словно слышала ответ: «Я знаю», поэтому ничего не говорила.

***

— Враг, трепещи!

Подними свой меч и щит!

Мы воины! Воины Эндорэ!

Лишь встав плечом к плечу,

Зло — предав мечу!

Мы воины! Воины Эндорэ!

Песня разлеталась по равнине, новые и новые голоса подхватывали её, и проехавший из метели в метель герой Астальдо чувствовал гордость за свой народ. Неважно, что было до Дагор Аглареб, главное, что будет теперь.

— Здесь собрались все,

Все воины Эндорэ,

Они встали в строй,

Ждут клич, призыва — в бой!

Замерли войска,

Победа так близка.

И запоют рога,

Вселив веру в их сердца!

На Ард-Гален принца Финдекано встречали не столь восторженно, как обычно бывало во владениях нолдорана Нолофинвэ, однако приветствовали гораздо искреннее и теплее. Всё ещё недоумевая, зачем отец отправил на равнину войско под командованием Раниона и разместил его между Эред Ветрин и основными силами на равнине, Астальдо перечитывал подробный рассказ о ходе Славной Битвы, присланный с Тол-Сириона. Автором письма была леди Эльдалотэ, также присутствовала приписка от короля Финдарато, и принцу всё больше казалось, что перед ним изложенная на бумаге сказка любимого деда про абсурдно жутких врагов, прекрасных воинственных дев, спасающих мужей, о глупых героях и неизменной неустранимой угрозе, отступившей лишь на время. Если бы сам не участвовал в битве, сын Нолофинвэ не поверил бы ни единому слову, однако приходилось признать: написанное — правда, пусть и приукрашенная, отличающаяся от сказок Финвэ разве что безоговорочной верой в победу добра над злом, ощущавшейся не только в самом тексте, но даже почерке составителей письма.

— И если я умру здесь, то братья придут в тот миг, — вырвала из задумчивости песня разгребающего снег около строящейся стены эльфа, — возьмут мой меч, семье моей рассказав то, как я погиб,

Но до тех пор я в строю, врага нисколь мне не жаль!

И всех, кто встал на пути, пронзит моя сталь!

Финдекано подумал о будущем расположении на Ард-Гален своей части войска, вспомнил, как давно не был в хитлумском замке, который вроде бы его собственный… Отмахнувшись от бесполезных размышлений, сын нолдорана отправился выяснить, не нужна ли помощь в разорённых владениях Макалаурэ, и как организовано неусыпное патрулирование территории осадного лагеря, расположенного на местности, где в любой момент в любом месте из-под земли могут возникнуть Валараукар. Мысль о том, что есть вероятность встретиться лицом к лицу с убийцами Феанаро, заставляла сердце биться быстрее, в груди вспыхивало пламя жажды мести. Моргот заплатит за всё совершённое им зло тысячекратную цену!

— Враг, трепещи!

Подними свой меч и щит!

Мы воины! Воины Эндорэ!

Лишь встав плечом к плечу,

Зло — предав мечу!

Мы воины! Воины Эндорэ!

***

Письмо прилетело на крыльях мохнатой серой птицы. Осмотрев посланника, эльфы заметили кровь и проплешины на месте вырванных перьев, что ясно давало понять — летучие мыши Моргота не попрятались, а продолжают слежку.

***

Туивьель, укрывшись тёплым плащом, наблюдала, как юный Хеправион, с восхищением смотря на Маэдроса, передал ему письмо и, откланявшись, спешно покинул шатёр, как её любимый мужчина, её Легенда, долго серьёзно всматривался в текст, покачал головой, однако потом улыбнулся.

— Я знал, что мы с Азагхалом сможем договориться, — негромко произнёс лорд Химринга. После недолгого молчания, Феаноринг обернулся к избраннице, сел рядом с ней на постели. — Что ты знаешь о существах, которых называют Ноэгит Нибин, ниблинги?

Заметив, как отреагировала Туивьель, Маэдрос придвинулся ближе, смотря выжидающе:

— Пещеры у реки Нарог. Окрестные леса. Территории южнее.

Около эльфийки развернулась карта.

— Я понимаю, о ком речь, — окончательно смутилась леди Химринга. — Авари сначала принимали их за лесных зверей, потому что эти существа не разговаривали с нами. Охотники развешивали их головы и скальпы, как трофеи, на стенах землянок, их кожу выделывали, но она была тонкой и плохо держала тепло. Ещё до моего рождения Авари поняли, что охотятся на разумных, говорящих существ, когда однажды выследили целое племя, поэтому перестали убивать ниблингов, однако я помню по детству, что в моём доме были изделия из их костей и даже несколько скальпов. Лишь когда один из братьев отца ушёл со своими воинами по следу какого-то страшного чудовища, которое сбежало на юг через лес, оставив за собой полосу мёртвой земли, Авари окончательно избавились от всех подобных трофеев — их взяли с собой в качестве талисманов охотники за тварью. — Туивьель натянуто улыбнулась. — Говорят, мясо карликов невкусное, плохо прожаривается и остаётся жёстким, даже если его специально обработать.