По ощущениям, прошло два дня, и Туркафинвэ чувствовал усталость. Что уж говорить о тех, кто сейчас сражается?

Достав из поясной сумки бумагу и перо, Феаноринг очень быстро и кратко описал ситуацию и, вручив послание воину Асталиона, приказал доставить его к королю, но в этот момент из тьмы бросилась тень, повалив наземь и Туркафинвэ, и гонца. Хуан прыгнул, впиваясь клыками в чудовище, отбрасывая его от эльфов, и оба Нолдор, вскочив на ноги, забрались на деревья, хватаясь за луки.

Пёс и волколак с воем и рыком покатились по мху, из тьмы выпрыгнули ещё две тени, соратники Туркафинвэ спустили тетивы, стрелы полетели во мрак и туман. Чудовищ, бегущих впереди войска, оказалось не меньше двух дюжин, они появлялись и исчезали слишком быстро.

Феаноринг, выпуская стрелу за стрелой, вдруг оказался на земле. Резкий запах ударил в нос, эльф, сам не зная, как, сбросил с себя нечто тяжёлое и мохнатое, хотел вскочить… И не смог.

Понимая, что с ногой что-то не так, но не чувствуя боли, Туркафинвэ закричал, что было сил:

— Гонец! К королю! Быстро!

Не зная, услышал ли его посланник Асталиона, или он уже давно убит, или выполняет задание, Туркафинвэ схватил кинжал и, под градом стрел, отполз к кустам. Захотелось спать.

***

В лицо ткнулось что-то мокрое и холодное, Туркафинвэ вздрогнул, резкая сильная боль пронзила ногу ниже колена. Стрелы всё ещё свистели вокруг, и Хуан закрыл от них хозяина.

— Проклятье! — выругался Туркафинвэ, понимая, что встать сам не сможет. — Хуан!

Обхватив пса за шею и мысленно приказав ему помочь отойти назад, пока не появились орки, Феаноринг всматривался во тьму. Надо срочно найти кого-то, чтобы отправить к Асталиону. Пусть отступают. Все, кто выжил.

Странное затишье, обрушившееся на атакованный отряд, когда последний волколак был убит или бежал, разумеется, было ненадолго, и этим временем необходимо правильно распорядиться.

— Отступаем! — закричал Туркафинвэ. — Назад! К лагерю! От короля придёт подмога!

— Отступаем! — повторили голоса, и эльфы, подбирая раненых, поспешили на юг.

Тяжело опираясь на Хуана, едва не крича от боли в сломанной ноге, Феаноринг достал ещё одну бумагу и стал писать послание прямо на спине пса, не останавливаясь и ужасаясь получающимся корявым, едва читаемым строчкам.

— Каньо! — позвал Туркафинвэ эльфа, который оказался неподалёку, протягивая трясущейся рукой листок. — В лагерь! Письмо… Королю…

Кто-то подхватил сзади, поднимая над землёй, и от быстрого движения боль резанула до крика. Штанина пропиталась кровью, нога болталась, каждым движением причиняя всё бо́льшие страдания. Время потянулось медленно, мучительно. Вдали слышались голоса, вой, лай, рык, крики, звон металла… А впереди, со стороны лагеря Феанаро Куруфинвэ, затрубили рога. Близко…

Туркафинвэ через силу улыбнулся.

***

Ещё послание… Предыдущее пришло совсем недавно… Или уже миновала вечность?.. А, это письмо не от Тьелко… Хорошо ли это?

Майтимо со вздохом обхватил голову руками, опираясь на зубцы только отстроенной стены. Мрамор… Серый, с белыми прожилками. Прочный, тяжёлый. Из него можно было бы возвести крепость, величественную и грозную. Прекрасную в своей пугающей красоте. Жаль, не судьба. Построенная наспех стена вряд ли выстоит в битве.

«Какая злая ирония… — думал старший сын Феанаро, всматриваясь в покрытый туманной пеленой лес. — Я проклинал Манвэ за ураган, отрёкся от его власти, но уже дважды видел полное безветрие, способное стать таким же убийственным, как и шторм. Если туман не рассеется, придётся действовать вслепую».

Снова взяв в руки послания, Майтимо попытался понять, какое из них написано позже остальных. Если переигранный план битвы сработает, и отцу удастся привести орков к Митриму, создав видимость бегства войска, то в лагере, откуда совместными усилиями воинов Кано и Курво вывезено всё ценное, армию Моргота встретят летящие со стен камни, кипящая смола и отравленные стрелы. Бросятся бежать — и воины Тьелко, зайдя с запада, блокируют отступление, погонят врага за горы, в топи. А на юге в это время подготовят всё необходимое для штурма крепости Моргота.

На словах и картах всё так легко и замечательно, что кажется абсурдом…

Поёжившись от резкого порыва ледяного ветра, Майтимо накинул капюшон и осмотрелся, вглядываясь в рассеивающийся туман. Отец запретил использовать осанвэ в Средиземье, уверенный, что силы Моргота хватит, чтобы прочитать раскрывшиеся для магии мысли эльфов. Приходится гадать, какое из посланий написано позже: то, где Тьелко сообщает, что жив, и пришла подмога, но просит прислать свежие силы, то, где еле читаемым почерком написано об отступлении к лагерю или…

Или…

***

Выслав вперёд в лесополосу пеших Авари из войск братьев-вождей, Феанаро принял решение укрыть конницу за холмами и ждать, когда орки выйдут на открытое место.

Чуткий слух эльфов издалека уловил приближающееся сражение, и граничащий с возбуждающим страхом азарт заставил кровь играть, зажигая в глазах даже не видевших света Древ эльфов первозданный неукротимый огонь.

Феанаро смотрел на войско, говорил о славе и свободе, но сердце его стремилось на север, и находиться так близко и столь невыносимо далеко от Сильмарилей делалось всё мучительнее.

Да, король Нолдор знал, что где-то в лесу, среди вражеской армии, его раненый сын, а ещё один наследник бросился брату на выручку.

Феанаро изучил послание, прежде чем отправить гонца в лагерь. В нём между строк читалось, что гонцов с передовой больше не было, и армия Моргота наступает теперь беспрепятственно. Если отрядам, принявшим первый удар на себя, не удалось рассеяться и скрыться, значит, потерь уже около трех сотен.

Конечно, от Куруфинвэ не удалось скрыть, что старший сын снова командует за его спиной, поступая не только нечестно, но и недальновидно, и подобное поведение нельзя оставить безнаказанным, но сейчас…

Всё это было не так важно. Феанаро чувствовал, как его просят прийти на помощь. Его любят и ценят, ждут, и кроме отца больше никто не сможет спасти обожаемых всем сердцем детей из плена врага.

***

Из прореженого широкими дорогами леса показались всадники. Сначала дозорные подумали — это отступающее войско, но быстро стало ясно: нет, всадники везли раненых. Телег было немного, не более двадцати, и на каждой разместилось по несколько эльфов.

Майтимо присмотрелся: единственным светловолосым раненым был его младший брат, который ехал на одной лошади с Карнистиром, и радовало то, что Тьелко сидел достаточно твёрдо. Невольно вспомнив, как эти двое в детстве дрались друг с другом, и как однажды их вражда едва не обернулась трагедией, старший Феаноринг подумал, что общая беда способна сплотить даже этих двух… Дураков.

Скомандовав открыть ворота и опустить подъёмный мост, держащийся на канатах, достаточно прочных, но которые при необходимости можно легко перерубить, Нельяфинвэ спустился со стены, чтобы лично поговорить с бойцами, выжившими в лесу. В основном это Нолдор. Отряд Тьелко.

По доскам простучали копыта и прогремели деревянные колёса, мост поднялся, ворота закрылись. Ударил гонг, часы на дозорной башне перевернулись.

Начался четвертый день битвы.

***

— Осторожней, крюкорукий! — простонал Туркафинвэ, запрокидывая голову и судорожно сжимая в кулаках лежак.

— Если не хочешь, чтобы я заткнул тебе рот обрывком твоей же штанины, закрой его сам! — угрожающе прищурился Карнистир, протягивая брату пузырёк с прозрачной жидкостью. — Пей.

Кое-как вправленную прямо в лесу кость, порвавшую мышцы и кожу, сейчас трогать не имело смысла, Феаноринг лишь обработал неровные, наложенные в спешке швы, и теперь менял повязку, приматывая к ноге палку для фиксации перелома.

— Я не собираюсь тут лежать всю битву! — вдруг с протестом заявил Туркафинвэ, хотя никто его не заставлял это делать. — Там тысячи орков! С волколаками! Мы перебили много этих тварей, но они не кончаются!