Ваньяр остались едины и вместе покинули опасные тёмные земли.
Ваньяр не ввязались в смуту, не пошли за Феанаро Куруфинвэ, не поддались речам Нолофинвэ.
Ваньяр не встали на сторону Ольвэ.
От этого осознания Арафинвэ хотелось рыдать и снова молить о прощении, ведь он тоже Ванья по крови! Так почему мудрость этого дивного народа не досталась ему при рождении? Почему лишь теперь пришло понимание, какой путь был правильным?
«Даже лучшие могут ошибаться, — говорил Владыка Манвэ, и сердце эльфа наполнялось счастьем. — Майя Оссэ предал Вала Улмо однажды, но потом смог понять неправоту, вернулся и был прощён. Главное — раскаяние, Эльда»
Златопёрые орлы парили во тьме, облака расступались, открывая звёзды.
«Ты желаешь увидеть мать», — Слово короля Арды прозвучало утвердительно, и младший из сыновей Финвэ, не думая, согласился. Если Владыка Манвэ говорит, значит, так и есть. Значит, так надо. Так правильно. Только так и никак иначе.
— Я хочу увидеть мать, — эхом повторил Арафинвэ.
«Я ведь просил за неё… — где-то в глубине подсознания промелькнула мысль. За этот довод зацепился другой: — Мама мне писала. Много раз».
Воспоминания об Индис воссоздавали в памяти яркие образы, сердце полнилось тревогой и страшными подозрениями, однако даже самые чёрные мысли сейчас казались пустыми и меркли по сравнению со светом, озарявшим лик Владыки Сулимо.
Важен только свет.
Только свет.
Только… Свет…
***
Неужели всё плохое осталось позади? В это было крайне трудно поверить, однако факты утверждали — в итоге получилось так, как будет лучше для всех: старший своевольный сын, столь похожий внешне на глупца родителя, ставший вечным напоминанием о нём, уходит из Амана вслед за безумцем-полубратом, а младший, любимый и послушный золотоволосый мальчик, вернулся, моля о прощении Владык. Великой милостью Манвэ драгоценный Арьо провозглашён королём, и скоро будет коронован.
Сердце Эльдиэ ликовало. Наконец, она сможет спокойно править сразу двумя народами эльфов, принимая решения и воплощая их руками и устами покорного воле сильных брата и разумного сына. Своего сына! Сына Индис, не Финвэ. Наконец, удастся воплотить все замыслы, которые прежде не отпускала в полёт воля отправленного в Чертоги Намо нолдорана.
«Был бы ты, Финвэ, хоть чуточку умнее, союз народов создался бы гораздо раньше, Нолдор и Ваньяр объединились бы, смешались, и образовалась бы великая страна эльфов! И не было бы ни Первого, ни Второго, ни Третьего Домов! Никто не травил бы близких из-за неправильного произношения! Ты был безвольным самовлюблённым глупцом, Финвэ! — думала Индис, смотря из окна кареты на приближающийся дворец Владыки Арды, сиявший на священной горе. — Не пролилась бы кровь, не пришлось бы изгонять строящего из себя мудреца Ноло… Но теперь всё будет иначе! Лучше! Правильнее! Так, как надо. Мне».
Таникветиль вырастала впереди, и снова начинало давить болезненное чувство:
«Ты сама хотела стать женой Финвэ! Ты сама заставила его быть с тобой! Ты вынудила покорного валандиля молить Владык позволить преступить один из главнейших законов Амана! Ты! Помнишь ведь, помнишь?
Я у твоих ног…
Спасибо не говори…»
Опасные мысли отогнать было тяжело, однако Индис давно научилась скрывать истинную Тему своего брака с королём Нолдор за ложной болезненной мелодией. Вдова нолдорана заставила себя напевать правильную музыку, многие годы успешно прятавшую правду, которую никто не должен был узнать доподлинно, даже если догадывался:
«А я не знала,
Что не вылечить временем,
Не укрыть снегопадами
В моём сердце печаль.
А я не знала,
Что любовь моя прежняя
Оживёт так негаданно,
Вновь его повстречав.
Не миновала
Я пути неизбежного —
Любовалась цветением,
Не спала по ночам.
А я не знала,
Что любовь моя прежняя
Оживёт так негаданно,
Вновь его повстречав.
Я ж его любила,
А он другую избрал.
Тенью за ним ходила,
А он её обнимал.
Сердце ему дарила,
Нежней, чем розовый шёлк.
Я ж его любила,
А он меня не нашёл!»
Однако сейчас, во тьме и всеобщем страхе правильная Тема звучала слишком неуверенно, обнажая отголоски скрываемой истины внимательным глазам ищущих ответ.
«В этом тебе помог Рок,
Его и благодари».
***
Как работали подъёмные механизмы на Таникветиль, в точности не знал никто. Вала Ауле не поделился тайной строительства ни с одним учеником, поэтому можно было лишь догадываться, что и каким образом поднимает ажурную сияющую платформу на необходимую высоту. Но сейчас Индис думала совсем о другом: встретивший и сопровождавший её Эонвэ был… Странно почтительный и серьёзный. Что-то ещё случилось, о чём неизвестно королеве? Заметив, что гостья видит его настроение, верный слуга Манвэ лишь отмахнулся и сказал:
«Орлы приносят не только благие вести. О них нет Слова Валар для аманэльдар».
Путь наверх продолжился в молчании. Вскоре подъёмник остался позади, распахнулись двери в кажущиеся бесконечными коридоры, украшенные скульптурами, фресками и лепниной. Изображённые сюжеты оживали, когда на них останавливался взгляд, и можно было видеть историю Арды с самого её зарождения из Песни Творения. Сейчас на пути попадались в основном сказки и легенды, придуманные эльфами, а не истинные события, но для редких гостей твердыни именно волшебные истории представляли наибольший интерес.
— Коридоров много, — без какой-либо интонации произнёс Эонвэ, — можно было бы погулять по ним, королева, но тебя ждёт сын. Я провожу.
Сердце Индис забилось чаще — она не могла дождаться, когда, наконец, встретится со своим любимым Арьо, и едва не расплакалась, увидев его в нескольких шагах впереди.
— Мама, — отрешённо произнёс Арафинвэ, не обняв Индис в ответ на её судорожную ласку и отчаянные поцелуи.
В душе эльфа начало нарастать беспокойство и сомнение, которым уже не преграждало путь обретённое со светом счастье. Что-то было не так, сын убитого короля ясно осознавал: он упустил нечто очень важное среди нежных слов матери. Всегда упускал. Не замечал и не хотел замечать. Но теперь…
Теперь, когда пришло понимание, что на самом деле важно, когда наступило прозрение, и чувства перестали управлять разумом, просветлённым и очищенным, Арафинвэ видел, что перед ним не просто любящая женщина, которая его родила. Словно вызывающий восхищение любого Нолдо драгоценный опал, Индис так же переменчива и непредсказуема в сиянии, многогранна и… Коварна?
Мама любит не всех, добра не ко всем, справедлива избирательно. Она… Лжива. Женщина, которая дала ему жизнь… Способна отнять её.
Сейчас Арафинвэ вдруг осознал, насколько на самом деле жестоки эльфы, пришедшие из Сумеречных Земель. Видевшие страшное, ощутившие беспомощность перед бесконтрольным безнаказанным злом, Дети Эру в чём-то уподобились тьме, и никакой свет не в силах был исцелить такое искажение.
— Почему ты спрашивала про отца перед его смертью? — отстранив от себя Индис, поинтересовался Арафинвэ. — Ответь.
— Я волновалась за него, — удивилась королева, — а почему ты спрашиваешь об этом сейчас?
— Почему волновалась? Ты знала, что изгнание может быть опасным для тех, кто оказался далеко от защитников-Валар и близко к Сильмарилям? Ты намеренно стравила отца и Нолофинвэ? И теперь избавилась от собственного сына?
— Это неправда! — воскликнула Индис. — Нелепица!
«Я ж его любила, а он…»
— Да, — согласился Арафинвэ, — нелепица. Я не вижу всей правды. Не могу связать между собой события. Но я знаю, что ты будешь рада больше никогда не видеть моего брата. Поэтому ты так много пила — тебя мучила совесть.
— Я ухожу! — разозлилась Индис, разворачиваясь спиной к сыну, но удалиться ей не позволили возникшие из ниоткуда вроде бы безоружные Майяр, похожие внешне на сородичей Ингвэ.
— Ты устала в пути, — произнёс Эонвэ без эмоций, — отдохни в самом благом месте Арды.