— Корйоль-палочка, — захихикала вдруг Харет, сев рядом с Нимродель. — Его пр-равда зовут Палка?

— Правда, — немного смутилась советница Тингола. — Только не Палка, а Веточка. Ольвэ — один из Пробудившихся эльфов, тогда речь была совсем простой, и имена давали тоже простые. Высокий и худой? Веточка. Кудрявый? Волосатик. Высокий и горделивый? Звезда.

— Ва-а-а-а! — восхитилась девочка.

— Бой был долгим и страшным! — с большим и большим жаром рассказывал Силиндо. — То Алатариэль брала верх, то Феанор. И в конце концов королева не выдержала предательский удар и уронила меч.

— И что, Феанор её убил? — спросила старая женщина, сидевшая на чуть менее красивом и высоком пне.

— Да ну, — вождь махнул рукой. — Зачем? Женой сделал!

В этот момент вошёл Амрот, а следом за ним — Орофер и ещё двое дориатрим. Увидев Нимродель, сын Амдира бросился к ней, и Митреллас пришлось подвинуться, чтобы позволить состояться свиданию. Тем более, не прогонять же ребёнка, удобно устроившегося рядом с гостьей.

— Знаешь, что самое забавное? — Амрот дал Нимродель маленькую корзиночку с малиной. — Когда мы пришли и уговорили вождя Халдана нас не прогонять, я рассказал, откуда мы, что правит у нас король Амдир, король Келеборн и королева Алатариэль, жена Келеборна. Они знают, понимаешь, что Галадриэль жива и замужем не за Феанором.

— Может быть, они тебя просто не поняли? — улыбнулась, угощая Харет малиной, Нимродель. — Эти люди не выглядят умными.

— Феанор не сделал Латарель женой и не убил её, — спокойно пояснил Силиндо. — Он лишь сказал, что заберёт главное сокровище нашего народа — белоснежные корабли-лебеди и поплывёт на них в Средиземье.

— Зачем? — спросила женщина с подносом.

— Вот баба глупая! — возмутился какой-то мужчина с очень пьяными похотливыми глазами. — Надо ему! Что непонятного?

— Да, — согласился Тэлеро, — Феанору было надо. Но королева Латарель испугалась за своих родичей в Средиземье. За короля Дориата Элу Тингола, за его прекрасную супругу. И она собралась быстрее Феанора, взяла один из кораблей и поплыла, надеясь успеть предупредить об опасности близких. И, знаете, кто с ней поплыл? Потомок самого Феанора! Эльф по имени Телперимпар с самого начала не принимал участия в резне, поскольку, несмотря на юный возраст, понимал ужас происходящего. Телперимпар упал на колени перед Алатариэль, поклялся ей в вечной любви и начал умолять позволить искупить вину родоначальника. Королева не приняла любовь родича Феанора, поскольку уже была помолвлена с Келеборном, но позволила плыть вместе с ней. Телперимпар сел на вёсла, Алатариэль подняла парус, и корабль-лебедь устремился через море.

Неллас обернулась на подруг:

— Слушая нашего сказителя, я представила, что Алатариэль и Телперимпар плыли вдвоём на крошечной белой лодочке. Не верится, что легендарные корабли были такими.

— Сказитель пьян, — пожал плечами Амрот. — К тому же, его всё равно никто не слушает. Кроме тебя.

— И вдруг начался шторм! — Силиндо выпил, сделал очень страшное лицо и пугающий жест руками. — Не штилем, а бурею страшной

Меж небом и морем живём.

Зовя будто в бой рукопашный,

Клокочет безудержно шторм.

Беззвёздное чёрное небо,

В нём ветер ревёт и ревёт!

И тучи исполнены гнева,

И парус шквал клочьями рвёт!

Сжимает удушьем безмолвье,

Коварен стихии обман!

Созрели сответия молний,

Вплетаясь в кромешный туман.

А море, как Моргот, взбесилось!

Волну громоздит за волной!

То чёрной разверзнется бездной,

То вздыбится белой стеной.

Что ж, Оссэ жаждет крови?

Сулимо жаждет жертв?

Тэлеро слишком увлёкся, его песня перестала быть понятна большинству халадинов, но интонация и жесты испугали многих, особенно, детей и скотину. В шалаше зазвучали плач и угрожающее блеяние, однако именно это развеселило взрослых, мол, вот главные зрители для этого чудака.

— Халадины поначалу не хотели пускать нас, — сказал Орофер, тоже устраиваясь рядом с дориатрим и маленькой Харет. — Но мы пообещали им дичь и веселье. Дичи уже не осталось, скоро пойдём охотиться, зато Силиндо который день без устали развлекает здесь всех своими небылицами.

Нимродель ощутила зависть к успеху эльфа. Да кто он такой, чтобы забрать себе всю любовь публики?!

— Бросая на чёрные скалы,

Шторм рвал из ладоней штурвал! — пел всё громче и менее мелодично Силиндо. — Пронзал сокрушающим шквалом,

Пучин обнажая оскал.

Но даже средь буйства стихии

Не дрогнут от страха сердца.

Мы живы, мы живы, мы живы!

Как сталь, наша воля крепка!

Пленники шторма!

Пленники моря и огня.

Пусть скажут — надежды спастись больше нет.

Пленники шторма!

Там впереди уже земля,

Где мы встретим наш новый рассвет!

Под конец эльфу начали аккомпанировать барабаны, несколько самых пьяных людей принялись танцевать, прыгая с ноги на ногу напротив друг друга и толкаясь плечами.

— Ни королева Алатариэль, ни Келеборн, ни даже Телперимпар не дрогнули, и шторм отступил перед нами, — гордо заявил Силиндо. — Майя Оссэ понял, что нас не одолеть даже ему!

Нимродель обернулась на Орофера:

— Скажи, страж, как часто вы приходите в Бретиль?

— Не слишком, — отрешённо отозвался защитник. — Раз в солнечный год, может, два. Издалека смотрим постоянно, а общаться теснее желания нет. Это наугрим то и дело останавливаются у Халдана, чтобы обменять залежавшийся товар на что-то нужное, а нам какой прок?

Неллас одним махом допила то, что было в кружке и скривилась:

— Сказитель сам себя в тупик завёл. Если хоть немного знать историю…

— Но её здесь не знают, — примирительно улыбнулся Амрот. — Для халадинов это просто сказка о королеве Латарель и её верном гребце со сложным именем.

Сын Амдира вдруг замолчал, потом встал и поманил за собой Нимродель.

— Пойдём, леди, — его голос дрогнул, рука, которой он взял ладонь эльфийки, похолодела, — поговорим наедине. Прошу.

— Пойдём, — скрыла волнение племянница Саэроса, тронула щёку малышки Харет. — Мы ведь за этим сюда и пришли. Я скоро вернусь, — пообещала она девочке.

Харет кивнула и продолжила слушать сказки Силиндо.

За пределами шалаша начинало смеркаться. Роща шелестела ярко-зелёной и несомненно живой листвой, ветер доносил щебет певчих птиц, и то и дело им аккомпанировали барабанные дроби дятлов. Встречавшиеся по пути к речушке люди с вёдрами или мешками не слишком дружелюбно косились на эльфов, однако ничего плохого не говорили. Нимродель стало немного досадно — она заранее подготовила колкости в ответ на любые нападки халадинов.

— Я люблю тебя, Звёздочка, — вдруг крепко сжал плечи эльфийки Амрот. Похоже, долго готовился к этому моменту. — Прошу, не отвергай моих чувств! Умоляю!

— Но почему я должна… — неожиданно для себя грубо заговорила Нимродель.

— Ты не должна! — не дал ей продолжить Синда. — Просто знай! Охотясь на пауков, я представлял, что защитил бы тебя от любой опасности лучше, чем иллюзорная завеса! Мой мир настоящий, в отличие от Дориата! Мои чувства не способно изменить время!

— Вы охотитесь на пауков? — эльфийка подняла бровь.

— Да, я понимаю, это звучит глупо, но в нашем лихом лесу, то есть, не в нашем, но недалеко от нас, по легенде спряталась чудовищная паучиха. Огромная! Размером с башню! И она наплодила пауков поменьше, но всё равно, они крупнее медведей!

По лицу советницы Тингола стало ясно: она относится к сказанному так же, как к небылицам Силиндо.

— Нет, — запаниковал Амрот, — нет! Прошу! Поверь мне! Мирквуд действительно опасен! И там эти пауки! Мы ходим охотиться на них, чтобы не подпускать близко к нам! Я защищаю границы. Выходи за меня и будешь править нашими землями! Они прекрасны, поверь!

Нимродель поднесла палец к губам, подождала, когда эльф начнёт дышать ровнее.

— Ты, наверное, думаешь, что мне всё даётся легко, ведь я — сродница самого Саэроса! — она усмехнулась. — Но это не так, Амрот, сын Амдира. Я родилась, когда уже все самые почётные места были заняты. Но я не сдавалась и не опускала руки! Я хотела быть наравне с теми, кто уважаем королём и удостаивается улыбки королевы. Ты рассказываешь мне о своих чувствах и сказки, но тебе совсем не интересно, что чувствую я. Скажи, почему я должна пойти с тобой, бросив в один миг всё, к чему стремилась годами? Да, дядя помогал мне, но я, выступая перед публикой, которая привыкла слушать Даэрона, ощущала презрение и насмешки, мол, не будь эта девчонка родственницей советника, не петь бы ей для нас. Мне приходилось доказывать, что я тоже достойна! И я доказала! Когда король Финвэ Финголфин собирал Праздник Объединения, владыка Тингол сразу решил, что поедут в Хитлум от Дориата только Даэрон в качестве летописца и Маблунг — его охранник. Я понимала — Даэрон обязательно будет что-то петь, и у меня возникла идея. Я сидела без отдыха уйму дней, сочиняла балладу, которая стала бы лучше всей той бессмыслицы о любви, которую обычно бросает публике Даэрон. Да, возможно, не будь я племянницей Саэроса, мои труды пропали бы зря, но мне повезло. Знаешь, что это была за песня? — Нимродель просияла. — Это было напоминание о прошлых страшных днях, которые не видели аманэльдар, напоминание о «случайно потерявшемся» вожде Эльвэ. Кто хотел бы, понял. Просто послушай!