— Должны, — выдохнул Майтимо, вытирая вспотевшее от жара очага лицо, — все что-то кому-то должны. Эльдар — обожать Валар, Валар — заботиться об Эльдар… Должны! Должны быть счастливы! Обеспечивать друг друга счастьем!

— Нет, подожди, нолдорский принц, — Майэ встала между сыном Феанаро и огнём, положила руки на плечи Нельяфинвэ, очень высокого по меркам эльфов, посмотрела снизу вверх. — Я могу переодеться в плоть мужчины и дать тебе под дых за такие рассуждения, однако образ девы мне нравится больше. Тебе, вижу, тоже. — Немного пригасив пламя в глазах, Айну прямо взглянула на Феаноринга. — Какое опасное заблуждение, Финвэ Третий, порождённое искажением Темы Творения, исправить которое, я верю, способен лишь сам исказитель.

— Исказитель Мелькор не может ничего исправить, — Майтимо отошёл в сторону, посмотрел на опустевшие полки. — Он заперт в бездне.

— Чертоги Намо, — медленно зашагала вдоль ряда окон Майэ, — это не просто бездна, там пребывают погибшие эльфы. Ты знаешь, что каждый однажды вернётся живым в Валинор. Однако никто не обязан делать вас счастливыми, эльда! Вам дана безопасность, животворящий свет двух Древ, вас обучают Творцы мира, для вас созданы законы, помогающие жить! Но снова кто-то недоволен!

— Ариэн, — старший сын Феанаро Куруфинвэ отвернулся от незваной гостьи, — Айнур слишком сильно вмешиваются в нашу жизнь. Если вы ничего нам не должны, просто оставьте нас в покое!

— Составь полный список претензий, дорогой эльф, — рассмеялась Майэ, — если у тебя ещё осталось, на чём писать. Что бы ты сейчас ни говорил, я знаю: ты, как и твоя бабушка, уверен, будто в Валиноре тебе все должны, и за счастье не надо бороться, его не надо строить, взращивать, заботиться о нём, беречь, создавать благоприятные условия. Но нельзя быть счастливым, ничего не делая для этого. Знаешь, в чём была проблема первой королевы Нолдор? Мириэль не смогла оставить прошлое за морем в Эндорэ, потащила тьму в сердце в Благословенные Земли, а потом обвинила в отсутствии безоблачного счастья всех, кто попался под руку, будь то желающий много детей супруг или требующий любви малолетний сын. Зачем твоя бабушка ходила в Чертоги к Прядильщице Вайрэ, кого искала у её супруга Намо? Зачем живой эльфийке обиталище мёртвых? Кого она пыталась встретить там? Почему не ждала возвращения? Ведь каждый рано или поздно выйдет из бездны, каждый, а не только Вала Мелькор. Так почему Мириэль не могла обрести покой до рождения Феанаро, а после только об отдыхе и мечтала? Амбиции заставили королеву упросить Валиэ Вайрэ спрясти особую судьбу для ребёнка, однако ноша оказалась непосильной для лона эльфийки, и Мириэль Териндэ истощила себя? А кто в итоге виноват? Конечно, владыки Садов, где любой может отдохнуть и исцелиться! Вала Ирмо Лориэн и Валиэ Эстэ делали всё возможное для нолдорской королевы, и почему же так сложно принять то, что Мириэль сама захотела уйти в бездну? Скажи мне, Майтимо Руссандол, что ты сейчас собирался делать?

Феаноринг задумался. Давление Ариэн стало невыносимым в частности из-за того, что Майэ начала любимую всеми владыками тему, обсуждая семью Феанаро Куруфинвэ и его самого, отрицая собственную ответственность за плохое, зато превознося хорошее. И зачем каждый раз напоминать, что из тюрьмы, которую красиво именуют Чертогами Намо Мандоса, однажды выйдут все, попавшие туда? Выйдут даже те, кто этого не хочет? Решив, что избавиться от непрошенной помощницы можно только перехватив инициативу, Нельяфинвэ Руссандол подошёл к Майэ вплотную, стараясь не щуриться от пылающего взгляда.

— А что насчёт тебя, Ариэн? — спросил эльф, скрывая лицо за привычной маской надменности. — Я слышал, исказитель Мелькор предлагал дать больше силы, если ты станешь его женой.

— Мне не нужна его сила, — расхохоталась Майэ, — Арда изменится, и я буду ей править, вот увидишь. А Мелькор… Не думаю, что он хоть когда-нибудь добьётся того, к чему стремится.

Пламя вспыхнуло, Ариэн повела рукой, и по мастерской полетели огненные письмена, зазвучавшие дивной музыкой. Среди светящихся алым тенгв возникли картины прошлого мира: собирающийся в сферу туман — видение будущего, и плоскость — реальность настоящего. В летящем пламени расцвела весна Арды, но ей не суждено было благоухать вечно: свет воссиял на двух краях земли, а потом обрушился, сотрясая само основание тверди.

— Однако, что бы ни думал Мелькор про изначальную тьму и её сохранение, — победно улыбнулась Майэ, — свету суждено быть в Арде, он возродится снова и снова, даже если уничтожит сам себя, словно птица-феникс. Пророчество, созданное письменами огня, касается многих, Третий Финвэ, но для каждого оно означает то же самое: свет нельзя уничтожить.

Среди пылающих тенгв вспыхивали и гасли знакомые лица и имена, Майтимо видел и деда-короля, и отца, и даже нелюбимого полубрата отца, а под самым потолком сиял образ владыки Арды — Манвэ Сулимо.

«Я отдаю тебе власть,

Я отдаю тебе трон, — пели языки огня, — твоя война началась,

Был Алмарен обречён.

Разрушен мира остов,

Ветра меж стылых камней.

Реальность худших из снов,

И я дарю тебя ей.

Здесь преломляется свет,

В реке не воды, а яд,

Ты не исправишь куплет

И не вернёшься назад.

Не вплавь иди, не в обход,

Не жди подмоги извне,

Погоня мчится вперёд,

Вслед уходящей весне».

— Ты думал о своём месте в истории, когда сжигал письма и наработки, — серьёзно сказала Ариэн, и голос Майэ слился с песней огня, — тебе не нравится данное отцом имя — Финвэ Третий. Да, согласна, оно безлико, призвано показать всем, что род Финвэ-нолдорана продолжается в Первом Доме сыновьями Феанаро Искусного Финвэ, где уже целых семь потомков: ты, Финвэ Звучный, Финвэ Красивый, Финвэ Чёрный, ещё один Искусный, Маленький и Последний. Тебя обижает, что отец не видит в вас ничего, кроме крови любимого родителя? Но тебе стоило бы посмотреть на это с другой стороны: Феанаро назвал детей в честь самого дорогого его сердцу эльфа. Он не пытался растоптать твою индивидуальность, наоборот, хотел подчеркнуть любовь к каждому из сыновей, а ты в своих обидах нелогичен: злишься на отца, что назвал тебя в честь деда, а какое имя дал дочери?

— Да, я снова во всём виноват, — хмыкнул Майтимо, смотря на огненные письмена. — Поэтому не достоин общества Майэ.

— Но не окончен рассказ, — рассмеялась дева, вторя песне пламени, где среди строк возникло имя исказителя Мелькора. Ариэн любила вспоминать о том, как жестоко отвергла любовь мятежного Вала. — Коварен в Мандосе сон,

И заточённый не раз сгорит и будет спасён.

Но вот судьбы поворот —

Ключи вернутся ко мне,

А без ключей от ворот

Ты навсегда в этом сне.

Мой город полон золота при свете дня,

А после — тает серебром на изгибах реки,

Ты мог бы править всем, но возжелал меня,

Теперь беги, беги!

Демонстративно сев за стол и достав из ящика чистые листы, Нельяфинвэ начал что-то зарисовывать.

— Я могла бы зачаровать тебя, — прислонившись подчёркнутым струящейся тканью бедром к столешнице, пропела Ариэн, взмахом руки рассеивая огненные письмена, — ты любил бы только меня и был бы бездумно счастлив от моей редкой милости. Но я же добрая, светлая Майэ, поэтому не стану так некрасиво поступать со слабым эльфом. К тому же завоевание любви Дитя Эру не входит в мои планы. Особенно, твоей, Нолдо из Первого Дома.

Подняв глаза от схемы непонятно чего на листе, который тоже следовало бы немедленно сжечь, чтобы никто не увидел получившуюся ерунду, Нельяфинвэ оценивающе взглянул на деву.

— Скажи мне, Ариэн, раз уж пришла помогать, что вам, женщинам, нужно от мужчин?

— Любовь, конечно! — посмотрела на Нолдо, как на глупого щенка, Майэ. — И не начинай любимую песенку про занятость и слишком многих желающих заполучить твоё внимание. Ответь сам себе на один лишь вопрос: нужна тебе Ниэль или нет? Твердишь себе, что женитьба была необходима не тебе самому, а твоему отцу, чтобы разных Финвэ в Первом Доме стало ещё больше, а теперь обижаешься на супругу, что она тебя не любит? Где логика, эльда? Или ты согласен с заверениями Второго Дома Нолдор, что законы надо соблюдать и обещания держать, но иногда меняются обстоятельства, поэтому, вместо того, чтобы объясниться с женой, лучше завести ещё одну? Семья у эльфов Валинора создаётся один раз.