— А что там решать? — пожал плечами самый старший из воинов. — Зимой пойдём. Снег жрать будем. И запасы будут хранится долго. Оденемся теплее, и порядок! А что до эльфов, так какая тебе разница, что в башке у этой башенной задницы? Сидит, в карту глядит и думает, будто самый умный. Но нам-то главное, чтоб доспехи-оружие дал, лексирки там, что поесть-попить, а нам больше и не надо! Мы своё дело сами знаем.

— Да, — вождь кивнул. — Моргота найдём, только, думаю, долго искать придётся. Хорошо прячется гад.

— Боится нас! — захохотали бойцы.

— До смерти его напугаем, — поддержал веселье Галдор.

Женщины, то и дело приносившие-уносившие что-то к столу, начали ластиться к постепенно пьянеющим от азарта воинам.

— Выпьем, братья, за наш успех! — Хадор поднял тяжёлую пенную кружку. — Чтоб Моргот подох в корчах!

— Пошёл вон с нашей земли, Моргот! — выкрикнул Галдор.

Женщина средних лет, поднёсшая ему белегостский эль, обняла молодого адана за плечи, прижалась пышной грудью. Сын вождя отстранился.

— За победу! — воскликнул старый воин. — Моргот сделал слишком много зла. Пора ответить за всё! И он ответит, я уверен.

***

На высоком холме, окружённом неглубокой рекой, около треугольной башни из белого золота росли пока ещё молодые, но уже раскидистые деревья, дававшие тень в жаркие дни. На равнине же господствовали пески, в трещинах почвы селились ящерицы, тарантулы и ядовитые змеи.

Два отдалённо похожих на птиц чёрных дракона с весёлым оглушающим свистом гонялись за добычей, с особым удовольствием ловя питонов. Подхватив змею за голову и хвост, ящеры начинали растягивать её до тех пор, пока не порвётся, после чего могли выбросить более не нужную игрушку и приняться искать следующую.

Перепончатые крылья хлопали в ледяном предрассветном воздухе, напоминающие кирки головы крутились на коротких шеях, когтистые лапы готовились хватать и раздирать.

Закутавшись в шерстяной плащ, Фанглиндур вышел на крыльцо храма, где сегодня с восходом солнца планировалось жертвоприношение. Владыка Фанкиль зачем-то явился лично, хотя давно уже не выходил из дворца, и это обстоятельство пугало до дрожи. Эльф обливался холодным потом, корил себя за малодушие в прошлом, думал, что лучше бы давно умер или вовсе не шёл в тот проклятый поход на восток. Зачем его вообще родили?!

С раскидистых тёмно-зелёных крон закапала слезами роса. Начинался рассвет.

— Ты зря боишься, потомок лесных колдунов, — послышался вдруг голос Майя, хотя буквально мгновение назад никого рядом не было.

Фанглиндур содрогнулся всем телом.

— Господин?

Эльф поклонился, судорожно сглатывая.

— Драконья кладка давно хранится в башне, — сказал Фанкиль, обернувшись на взмывших в светлеющее небо драконов. — Скоро вылупятся детёныши.

Повисло молчание.

— Это прекрасно, господин! — выдавил из себя Фанглиндур.

Майя стоял в тени дерева, непривычно мрачный, но от него веяло мощью и опасностью.

— Да, это прекрасно, — согласился Фанкиль, в глазах отразилось пламя давних пожаров. — Но их не прокормить здесь. Нам придётся уходить южнее. Я не могу лишить себя защиты в виде пустынь и сделать их лесами снова. А стае драконов не хватит снующих тут ящериц и змей. Кормить людьми я их тоже не хочу.

— Это мудро, господин…

Глаза Майя опасно сузились.

— Послушай, потомок лесных колдунов, — прошипел он, — ты настолько жалок, что я жалею, что оставил тебя в живых! Но пока ты мне нужен и такой. Слушай, слуга.

— Слушаю, господин.

— Владыка Мелькор… — заговорил Айну спокойнее.

«Моргот! — застучало в голове эльфа. — Морготом нарекли его, и с тех пор иначе не называли!»

— …собирает силы для войны, в которой я участвовать не намерен. Меня могут обвинять в неблагодарности или непокорности, а как следствие — в предательстве. Это вторая причина, по которой мы уходим. Башни мы разберём и вывезем. Дворец я сожгу, поселения тоже. Всё восстановим на новом месте. Я вышлю Владыке небольшое подкрепление, а остальных уведу за собой. Ты слушаешь меня?

«Слушаешь? Слушаешь?» — отдалось эхом в голове.

Ящеры с душераздирающим рёвом-свистом бросились вниз, совсем недалеко от храма подхватили огромную змею, подняли в небо и принялись тянуть поначалу отчаянно извивавшееся тело.

Фанглиндур попытался ответить, но страх сделал эльфа немым: Моргот собирается напасть, да так, что проклятый Фангли бежит, поджав хвост! Это значит…

— Не плачь, — с некоторым сочувствием произнёс Майя. — Твои любимые алтари построят на новом месте тоже. И ты сам потаскаешь камни, окропишь их кровью. Там, далеко на юге, никто не доберётся до нас ещё очень долго, даже если Владыка Мелькор заметит, что я ворую его силу. У нас будет достаточно времени укрепить и умножить мощь. И тогда у тебя появится хоть сотня башен, хоть две сотни, хоть дюжина. А сейчас, — Фанкиль посмотрел на восходящее солнце и драконов со змеёй на его фоне, — ты пойдёшь в храм, соберёшь народ и скажешь…

***

— Мы покидаем это место, — пытаясь правильно играть роль, заговорил Фанглиндур, поднимаясь к алтарю, находившемуся в северном углу трёхгранной башни и вставая так, чтобы оказаться защищённым со всех сторон от кровожадной толпы. — Потому что некоторые из вас недостаточно почитали Владыку. Мы покидаем наши дома, поскольку они отныне прокляты. Мы обязательно накажем виновных, но вы сами должны решить, кто более других заслуживает смерти от моего кинжала.

Толпа загудела — такого никогда ранее не случалось! Жертв всегда выбирали и готовили заранее! Это были, как правило, преступники, либо больные. Ошарашенные люди начали оглядываться друг на друга. Авар помнил свою задачу — вызвать как можно больше эмоций. Любых. Кровожадные смертные искренне почитали Фангли, но при этом люто ненавидели его слугу-эльфа — бессмертного, то и дело решавшего, кому жить, а кому нет. Эмоции! То, что надо проклятому Майя.

И страх палача — тоже прекрасное дополнение в общем месиве, а Фанглиндур боялся искренне. Боялся так, что едва не терял сознание. Одна значительная оплошность — и снова избиения, голод, пекло днём и страшный холод ночью. Цепи, унижение… Нет! Пусть лучше страдают другие!

Орки-охранники храма насторожились, готовые утолить собственную жажду крови, усмиряя разбушевавшееся людское море. Однако пока никто не переходил границы дозволенного.

— Он! — закричала женщина, пряча за спину двоих маленьких детей и указывая на мужчину чуть поодаль. — Вон тот! С красной вышивкой! Он насильник! Девок ловит по вечерам!

— Не слушай её, благородный господин! — заступился за друга или брата стоявший рядом человек. — Он на другой женился, а эта дырка мстит! Её режь! Житья не даёт! Колдует, наговаривает! Дитя своё сварила и сожрала!

— Чё?!

— То!

— Да что вы несёте?! — захрипел старичок, расталкивая толпу, чтобы пробраться к алтарю. — Вон, подельник Хара-разбойника! — скрюченная трясущаяся рука указала на низкорослого крепкого мужика со злыми глазами. — Он ему указывает, кого это-того.

— Я скотовод, а не разбойник, — угрожающе взглянул на дедка тот. — А тебе бы помолчать. За меня есть, кому отомстить.

Пока одни спорили, другие попытались сбежать, но к дверям их не пустили. Обстановка опасно накалялась. Фанглиндур понимал — чем больше будет гнева и страха, тем лучше, но нужно вовремя остановиться.

— Это место проклято из-за вашей лжи! — крикнул эльф, чувствуя, как из-под ног уходит пол.

В толпе начались взаимные обвинения орков и людей по расовому признаку. Мощь, которую черпал камень алтаря, ощущалась кожей, от неё шевелились волосы на голове.

— Вы не можете решить, кто из вас заслуживает смерти, потому что все одинаково виновны! — провозгласил Фанглиндур, думая, что убийство одного из детей, которых зачем-то притащили на кровавый обряд, вызовет наилучший эффект из возможных, но боялся, что рука не поднимется.

Понаблюдав ещё немного за набирающей силу дракой, Авар обратился к скотоводу, которого назвали разбойником: