— Здравствуйте, мистер Розенкранц, — кокетливо произнесла она.
— Ви, ты выглядишь потрясающе, — сказал я.
Ви потупилась от комплимента.
— Я рада, что ты оценил. — Она шагнула ко мне и взяла под руку. — Ну, надеюсь, никто ничего такого не подумает, если я пройдусь под руку со знакомым джентльменом?
Хоть она и висела на мне, я почему-то не испытывал никакого смущения по поводу того, что собирался сделать позже. Как будто та часть моего сознания временно захлопнулась, отгородившись от того, чем я занимался сейчас. Так что с самым невозмутимым видом я повел ее в ресторанный зал.
Нас усадили за столик на четыре персоны в центре зала. Неназойливое приглушенное освещение люстр и свечи на каждом столе создавали атмосферу уюта. Обедали в ресторане, видимо, не только постояльцы отеля, но и жители окрестных кварталов. Официанты в смокингах быстро и бесшумно двигались между столиками. Другие официанты, только в рубашках, приносили и уносили подносы.
Я учтиво отодвинул для Ви стул и сам сел напротив. Она сразу же наклонилась вперед, и лицо ее, подсвеченное мерцанием свечи, выглядело так, словно мы сидели у костра и она собиралась рассказать мне страшную историю.
— Мы теперь все время будем питаться в таких ресторанах. И мне для этого не придется больше спать с какими-то бандитами. Наконец-то заживем по-человечески. — Ви мечтательно улыбнулась.
— Я уже жил по-человечески. Ничего особенного, — пожал я плечами.
Она надула губки.
— Ну, знаете ли, мистер Великий Писатель, не все же из нас имели счастье состоять в браке с кинозвездой и отдыхать на Ривьере.
Возможно, я напрасно выступил с этим замечанием — все-таки она имела право хотя бы немножко помечтать о счастливой жизни. Но мне в тот момент почему-то хотелось быть злым, и я добавил:
— И сейчас имею счастье состоять в браке с кинозвездой, я с ней пока не разводился.
Ви моментально вскипела.
— Теперь я твоя женщина, ты понял это?! И я ничего не хочу слышать о какой-то там жене или о ком-то еще! Мы с тобой вместе влипли в эту историю, и я имею такое же право на эти деньги, какое и ты!
— Да-а? То есть мы с тобой пара? А я думал, ты у нас только за деньги работаешь. Но, если мы с тобой пара, то как ты собираешься отвязаться от своего любовника-гангстера?
— Ах ты, старый сводник! Да ты… — Но она быстро справилась с эмоциями, смекнув, что ни к чему хорошему это не приведет. — Ладно, давай забудем. Сейчас это шанс для нас обоих начать все с нуля.
Глядя на ее старания, я почувствовал себя отпетым мерзавцем. Легонько сжав ее руку на столе, я сказал:
— Конечно. Ты права.
Выражение лица ее стало мягче, и она даже заулыбалась. По этой ее довольной усмешке я понял, что Ви все эти деньги считает своими.
Остановив проходившего мимо официанта, я заказал себе «Джин Рики». А Ви попросила «Манхэттен», и мы молча стали изучать меню. Со стороны мы выглядели вполне естественно — состоятельная пара, обедающая в дорогом ресторане. Подобный образ жизни когда-то даже был для меня нормой, но сейчас, в этот момент, мне просто казалось, что мы оба как будто играем на сцене или съемочной площадке какую-то сцену. И я невольно задался вопросом: буду ли испытывать такое же чувство, когда дело дойдет до осуществления моего плана. Но… об этом я сейчас думать не мог. Я не мог так рисковать. Не мог допустить, чтобы Ви что-то заподозрила.
И тут вдруг с порога обеденного зала до нас донесся громкий голос, и, повернувшись, я увидел направляющегося к нашему столику Карлтона Брауни.
Глава 20
Он решительно шагал к нам, а за ним семенил метрдотель.
— Нет, вы только посмотрите на нее! Сидит тут, прохлаждается со своим «кузеном»! — Слово «кузен» он выделил особой интонацией.
Подскочив ко мне, он схватил меня за руку, как раз то место, куда угодил мне нож для колки льда. Руку пронзила жуткая боль, у меня перехватило дыхание.
— Какой тесный отель-то, а? Все время встречаемся невзначай. Ну? Как поживаешь, «кузен»? — И он со знанием дела еще сильнее стиснул мою больную руку.
Потом, посмотрев на оторопевшего метрдотеля, объявил:
— Я сяду за этот столик. Будьте любезны, бутылочку красного вина, бутылочку белого и скотч для меня. — Он обвел нас взглядом и прибавил: — Нет, скотч для обоих джентльменов. — Он отпустил мою руку, и только тогда я смог выдохнуть.
— Мы уже заказали себе напитки, — сказала Ви.
— Ничего страшного. Выпьете больше, хуже не будет. — Он сел справа от меня и слева от Ви. — К даме поближе. Ей будет приятно.
Ви, потупившись, уставилась на скатерть и нервно теребила пальцами салфетку на коленях.
Я старался не смотреть в сторону Брауни, но у меня плохо получалось. Зато я теперь хоть разглядел его. Он оказался моложе, чем я думал — лет сорока, а может, и меньше. У него уже намечалась лысина, и сам он был крупным во всех отношениях — и рост, и мускулатура, и жир.
Нам принесли напитки, и я залпом выпил половину своей порции.
— Как это мило, что мы сидим тут втроем, — сказал Брауни. Его явно забавляло наше с Ви смущение. — А, Ви? — Он кулаком дотронулся до ее лица, давая понять, что за этим якобы шуточным жестом кроются далеко не шуточные намерения. Потом, повернувшись ко мне, спросил: — Простите, как ваше имя? В прошлый раз я был немного расстроен, так что запамятовал.
— Шем Розенкранц, — сказал я.
Он нахмурился.
— Это еврейское имя, не так ли? Ви, а я и не знал, что ты у нас еврейка.
— Я не еврейка! — с жаром, почти возмущенно, возразила Ви. — Я…
Даже не глядя в ее сторону, он жестом сделал ей знак молчать.
— Конечно, конечно. Да это и не важно. Мы все тут белые люди, так что какая разница. Но все-таки жаль, что я не знал, что ты еврейка, Ви. Тебе следовало признаться мне в этом.
Ви, потупившись, уткнулась взглядом в колени. Люди за столиками вокруг притихли, словно Брауни высосал всю энергию из окружающего пространства.
— Так какая все-таки между вами родственная связь? Я что-то не очень понял, — гнул свое Брауни.
— Карлтон… — начала было Ви, но он грубо одернул ее:
— Я не к тебе обратился! Тебя никто не спрашивает!
Ви притихла и еще больше потупилась, а он продолжал:
— Что ж ты не научил ее уму-разуму, а?
И он схватил ее за руку, так же, как до этого меня, и лицо Ви болезненно скривилось. Я никогда не видел ее такой испуганной, и ее страх пугал меня больше, чем злобная болтовня Брауни. Когда метрдотель принес наш скотч, а официант с подносом вино, я одним махом допил свой «Джин Рики».
— Ага… Значит, говоришь, Шем Розенкранц… — продолжал Брауни, не стесняясь обслуги и по-прежнему держа Ви за руку. — О, погоди-ка, а я вроде что-то читал в газете о твоем сыне. Его вроде бы убили?
— Да, мой сын умер, — сказал я. — Но его не убили.
— О, точно! Я же читал в газете! — И, многозначительно нахмурившись, он прибавил: — Но мне известно кое-что и не из газет. Его убили и пытались сжечь его тело.
Я силился угадать, болтает он просто или действительно что-то знает. Нервно поерзав на стуле, я украдкой бросил взгляд на Ви, надеясь по ее глазам понять, не рассказала ли она ему о нашей тайне, но она сидела, опустив глаза, словно девчонка, получившая нагоняй от родителей.
Вальяжно откинувшись на спинку стула, Брауни поймал за рукав проходившего мимо официанта.
— Я хочу сделать заказ.
— Я сейчас найду вашего официанта, — сказал парень.
— Я не хочу, чтобы ты искал моего официанта, а хочу, чтобы ты ему передал мой заказ. Нам что-нибудь не из меню. Всем троим.
— Хорошо, сэр, — сказал парень, слишком уж усердно кивая.
— Ха! «Сэр»! А еще говорят, что нынешняя молодежь не учится манерам. Молодец, парень, ты далеко пойдешь, если будешь продолжать в том же духе. — Он отпустил рукав официанта, и тот заторопился в сторону кухни.
Брауни взял бутылку вина и наполнил бокал Ви, потом свой.
— Да, с твоим сыном беда, — сказал он мне и покачал головой. — Ведь нет на свете ничего важнее семьи. У меня у самого есть три ангелочка, и они для меня в жизни все. Вон, спроси у Ви, она тебе расскажет. Я же только и говорю о них. Так ведь? — Он выжидательно посмотрел на Ви. — Я спрашиваю: так ведь?
