Однако Криспин логично и убедительно объяснил Эдмунду, в чем тот ошибся. «Да, мой дорогой мальчик, — сказал он, — это хороший план. Действительно, это очень удобно, когда жертва умирает после «сердечного приступа». Но только вот что, Эдмунд: не вызовет ли подобный диагноз у людей вопрос: «Почему молодая здоровая женщина умерла от сердечного приступа?» В подобном месте? А что если бульварные газетенки прицепятся к этой теме и начнут муссировать ее?. Что же Трикси увидела в студии «Ашвуд»? Что же ее так напугало?»» И целые ряды заголовков замелькали перед глазами Эдмунда. «Смерть в легендарной студии…», «Ашвуд требует новую жертву…», возможно, даже «Была ли преподавательница напугана до смерти…»
И Эдмунд сразу же понял, что о подобной смерти, безусловно, написали бы в газетах. Это могло означать, что вся ашвудская история снова окажется в центре внимания, привлечет новых людей, и имя Лукреции снова появится во всех газетах и журналах. Люди заинтересуются, или, еще того хуже, в них проснется любопытство.
Эдмунд злился на себя потому, что не увидел этого промаха в своем плане. А ведь он был так методичен! Как же он упустил из виду столь значительный изъян!
«Не переживай, — утешал его Криспин. — Это неважно, ведь я увидел твой промах вместо тебя». — «Да, но что мне делать? Что я могу сделать вместо того, чтобы воткнуть шприц в эту проклятую женщину?»
В ответ раздалось знакомое фырканье Криспина, которого рассмешил этот вопрос. Ему нравилось, когда сдержанный Эдмунд отпускал сальную шутку. Но все же он сказал весьма спокойно: «Ну ради бога, Эдмунд: ты можешь инсценировать, что эта тетка Смит подверглась нападению бродяги или наркомана. Ударить ее по голове пустой бутылкой из-под виски и оставить бутылку для полиции, чтобы подсказать детективам «правильную версию» событий. И вот тогда ты сможешь воткнуть в нее столько иголок, сколько тебе захочется».
Эдмунд задумался на мгновение. Он взвесил этот план. Оба плана?
«Разумеется, удар по голове — непредсказуемая вещь, — сказал Криспин. — Но таким образом ты убедишься, что все в порядке. Заключение медэксперта может быть таким: остановка сердца по причине тяжелого удара по голове. Устрой это, мой дорогой мальчик».
Устроить это. Эдмунд снял дождевик. Затем достал из вместительных карманов пустую бутылку из-под виски и шприц. Он уже был в перчатках — было очень важно не оставить отпечатков пальцев на бутылке. Затем достал вязаную шапочку из внутреннего кармана куртки. Эта последняя деталь была уж слишком театральной, но никогда нельзя быть ни в чем уверенным, правильно?!
Эдмунд оставил огромный дождевик на полу. Когда он направился назад в главную студию, заклинание Криспина уже работало, и ощущение присутствия Криспина было столь сильным, что на мгновение ему показалось, что он заметил очертание стройного молодого тела Криспина и ярко-рыжие волосы, спадающие ему на лоб.
Выключатели находились слева от двери — он заметил это еще раньше. Эдмунд сделал два шага… Молниеносное движение и легкий щелчок — единственный свет над головой потух.
Как только помещение погрузилось во тьму, Эдмунда охватило сильное возбуждение. В потемках его чувства обострились, и он обнаружил у себя новую способность, которой не обладал раньше: способность чувствовать жертву, как на охоте… Эдмунд не Мог ни видеть Трикси Смит, ни слышать ее, но он точно знал, где она. Он знал, что она отошла влево к стене и опустилась на четвереньки в надежде обойти его.
Конечно же, она не обошла его. Выскочив из темноты, Эдмунд почувствовал ее страх. Он наслаждался своим стопроцентным успехом, ведь до последнего момента Трикси не знала, что он был так близко. Силы его возрастали — его собственные и силы Криспина. Эдмунд чувствовал в себе достаточно уверенности и сил убить не одну, а двадцать любопытных преподавательниц.
Он заломил ей руки за спиной; стерва пнула его достаточно сильно, но он схватил ее за горло. Затем высоко поднял бутылку из-под виски и разбил ее о голову Трикси.
Глава 7
В тот момент, когда Трикси резко упала на землю, все прошлое «Ашвуда», казалось, набросилось прямо на Эдмунда. Призраки зашевелились и заскользили в темноте, беспорядочное эхо налетело и окружило его.
Призраки.
В глубине кружащегося эха он мог лишь различить мягкий шепчущий голос.
Сначала несколько неясный, но он становился все более отчетливым.
«Отлично сработано, Эдмунд… — послышался этот шепчущий голос. — О да, отлично сработано… А теперь ты собираешься ее убить, не так ли?»
Это был очень юный голос — почти детский. И Эдмунд знал, что никогда в жизни не слышал его. Был ли это голос ребенка, умершего рано?
Фэйн стоял совершенно неподвижно, сосредоточившись на этом легком детском голоске. Постепенно он понял, что голос спрашивал его, почему он придумал такой странный план, будто убийцей был либо пьяница, либо бродяга. Почему не использовал ашвудскую легенду в своем плане?..
Ашвудская легенда. Эти слова неожиданно оглушили Эдмунда, и он чуть было не потерял сознание. Но, конечно же, он не мог использовать легенду. Чересчур опасно. Люди вспомнили бы прошлое.
«Пугливый кот… — произнес голос с издевкой (да, это был голос ребенка). — Эдмунд, неужели бы ты не справился, даже если бы люди все вспомнили?..»
Волнение пронизывало каждую клеточку тела Эдмунда. Темнота, казалось, пульсировала и наполнялась страхом, который все еще висел в воздухе с того момента, как он настиг Трикси Смит. Страх был черно-красный, как запекшаяся кровь. Эдмунд ощущал страх в воздухе, почти видел его.
Легенда Ашвуда. Осмелится ли он использовать ее? Эдмунд заволновался, мысли, подобно атомам, замелькали у него в голове, и какое-то сладостное предвкушение охватило его. Ашвудская легенда… Но сможет ли он справиться, когда о ней заговорят снова?
«О конечно, ты сможешь… — раздался шепот. — Неужели ты думаешь, что кто-либо когда-нибудь забывал, что случилось здесь однажды? Эта история в любом случае снова вырвется наружу, когда найдут тело Трикси Смит… Эта студия всегда была Студией-Убийцей, Эдмунд, давай не будем забывать об этом». Слова шуршали и шелестели, как будто в темноте кто-то играл с шелковым платком. Мне все это кажется, подумал Эдмунд. На самом деле я ничего не слышу. Это всего лишь дождь за окном. Да, но «ребенок, записанный в отчете просто под именем «Алли», был в те дни в Ашвуде…» Мог этот ребенок быть Альрауне? Неужели Альрауне и сейчас здесь? Но Альрауне никогда не существовала на самом деле…
«Неужели, Эдмунд?.. Ты так в этом уверен?» Шепот был едва уловим, нематериален — как высохшая шелуха от мух в сети паука. Неужели это действительно призрак Альрауне, ее голос?
— Я не верю в тебя, — сказал Эдмунд. Его голос прозвучал и сердито, и вместе с тем жалобно. — Я не смею верить в тебя.
«Тебе и не нужно верить в меня… Единственное, во что тебе нужно верить, — это в промысел смерти… Помни это, Эдмунд…»
Смерть, убийство. Эдмунд все еще не верил в Альрауне, но он не мог перестать думать, что призрак где-то рядом. Внезапно он понял, что пересек комнату и теперь стоял возле выключателей. Эдмунд протянул руку, чтобы снова включить единственную лампочку. Трикси Смит неуклюже лежала там, где упала. Все еще без сознания? Да! Но она дышит. Он направился в сторону гримерной и костюмерной.
«Ты собираешься сделать это, Эдмунд, не так ли?» — внезапно раздался взрыв смеха.
«Собираюсь ли я?» — подумал Эдмунд.
В костюмерной, когда он открыл дверь, было темно и плохо пахло. Лайам Дэвлин был прав. Комната была меньше, чем ожидал Эдмунд. Большая часть одежды все еще висела на месте, хотя кое-где на полу валялись платья и костюмы, которые упали вместе с державшими их вешалками. Несмотря на это, было совсем не сложно представить ряды и ряды костюмов, шляп, обуви, которые хранились здесь. Лукреция, должно быть, отлично знала это место. Она, наверное, властно проплывала мимо стоек с одеждой. Она требовала дорогие наряды и отказывалась надевать то, что не подходило под ее требования. «Эгоцентричная стерва», — подумал Эдмунд.
