— Потрахаться с тобой, — ответила она. — Мне кажется, я хочу с тобой потрахаться.
* * *
Это случилось, когда они собирались уходить.
Они не спеша одевались. Чарлз осматривал комнату: как бы чего не забыть.
Потом они направились к выходу.
Чарлз открыл дверь и хотел переступить порог.
Лусинда следовала за ним, и он ощущал ее аромат — в ванной она успела слегка надушиться. Но вдруг он уловил какой-то иной запах.
Чарлза стукнули, и он упал на пол. Ударили по ребрам, в живот, и он задохнулся. Лусинда рухнула на него. Затем оказалась рядом, на полу.
Дверь захлопнулась, щелкнул замок.
— Только пикни, и я разнесу тебе долбаную башку, — прозвучал чей-то голос.
Человек с пистолетом. Чарлз видел его, низкорослого, и ствол, черный с матовым блеском.
— Возьмите все мои деньги и отпустите нас, — предложил Чарлз. — Берите все.
— Что?
Незнакомец был темным. «Латинос, — подумал Чарлз. — Характерный акцент».
— Что ты, падла, сказал?
— Мои деньги. Они — ваши.
— Я велел тебе заткнуться.
Он снова ударил Чарлза. На этот раз не под ребра, а значительно ниже, и Чарлз застонал.
— Пожалуйста, — попросила Лусинда дрожащим голосом маленькой девочки. Голосом, какого не может быть у взрослой женщины. — Пожалуйста, не бейте нас.
— «Не бейте нас», — передразнил незнакомец, явно потешаясь над ее страхом. Над ее писклявым, детским голосом. — Не бойся, крошка, я не буду тебя бить. У-ух! А теперь кидайте-ка сюда свои бумажники.
Чарлз полез в карман, долго возился с пропитанной потом подкладкой и наконец дрожащей рукой вытащил портмоне.
Такое случается только в кино. О таком пишут на первых страницах газет. Такое бывает с кем-нибудь еще, но не с нами.
Он бросил портмоне человеку с пистолетом. Лусинда лихорадочно искала свой бумажник — тот, где хранилась фотография пятилетней девочки на качелях в деревне. Девочки, снятой где-то далеко от затрапезного номера 1207 в гостинице «Фэрфакс».
Когда она подавала грабителю бумажник, тот пересчитывал наличность Чарлза — не такую уж маленькую. Деньги, из которых Чарлз собирался расплатиться за номер. Забрав доллары, незнакомец ухмыльнулся.
— Вы только посмотрите! — Он вылупился на фотографии Чарлза: Анну, Диану и его самого. Семейство Шайн. — Забавно, — хмыкнул он и повернулся к Лусинде: — И кто это тут? Гадом буду, точно не ты. — И снова обратился к Чарлзу: — Явно не она, Чарлз.
Исследовав бумажник Лусинды, он нашел ее снимки.
— Вот так так. Парень, Чарлз, на тебя нисколько не похож. Не ты это, Чарлз. — Грабитель фыркнул и расхохотался. Он что-то понял. — Знаете, что я думаю? Эй! — Он пихнул Чарлза в бок, не столь сильно, как прежде, но вполне увесисто. — Ты меня слышишь? Знаешь, что я думаю?
— Что?
— Вот тебе и «что»! Я думаю, ребята, вы пришли сюда потрахаться. Изменяешь своей старушке, приятель? Решил немного пошалить? Вот чем ты занимаешься, Чарли.
— Пожалуйста, возьмите мои деньги, — попросил Чарлз.
— Забрать твои деньги? Твои долбаные деньги? А это что? — Грабитель поднес к его носу купюры. — Видишь? Вот твои деньги! Они уже у меня!
— Вижу. Обещаем, мы не заявим в полицию.
— Обещаешь? А? Это хорошо. Это очень хорошо, Чарлз. Значит, я могу полагаться на твое слово? Ну тогда… — Он помахал пистолетом, и иссиня-черный тупорылый ствол нарисовал в воздухе несколько кругов: от Чарлза к Лусинде и обратно. — Ну тогда… Если ты обещаешь не обращаться в полицию и все такое…
Лусинда тряслась на полу, как мокрая бездомная шавка.
— Эй, крошка, — позвал ее грабитель. — Слышь, кошечка…
— Пожалуйста, — всхлипнула она.
— Как девочка, Чарлз? Готов поспорить, лучше твоей старушки. Миленькая киска. Крепенькая.
Чарлз начал подниматься на ноги. Он вообразил, что опять находится в баре. Лусинду оскорбляют — надо одернуть обидчика. Только на этот раз все произошло по-другому: незнакомец ударил Чарлза пистолетом по лицу, и он упал навзничь. Но прежде чем почувствовать боль, он услышал хруст. Сначала хруст, потом боль. Хруст ломающегося носа и тошнотворная боль перелома. Затем на пол потекла кровь.
— Ты что-то сказал, Чарлз? Я не расслышал. Что ты сказал? Ты сказал, что ее может трахать каждый, кто захочет? Очень хорошо, Чарлз. Чрезвычайно любезно с твоей стороны. Пожалуй, я поимею твою сучку.
— Нет! — завопила Лусинда. — Нет!
— Нет? Ты сказала нет? Ты что не слышала, Лусинда? Он разрешил тебя потрахать. — Незнакомец в первый раз назвал ее по имени, и это было не менее страшно, чем когда он сбил их с ног и отобрал бумажники. — Твой красавчик мне разрешил. Дала ему, значит, можешь дать и мне. Шлюха, она и есть шлюха. Я верно говорю, Чарлз?
Чарлз захлебывался кровью, он тонул в собственной крови, с трудом втягивая воздух.
— Нужно сесть, Чарлз, — сказал грабитель, поднял его с пола и повел к единственному стулу, у которого из-под обивки с выцветшим растительным рисунком вылезал войлок. — Давай садись. Так лучше, Чарлз? Дыши глубже — вдох, выдох. Ты занял хорошее место. Чемпионат по траханью, приятель. Двенадцать раундов. Никак нельзя пропустить.
Лусинда бросилась бежать.
Этого незнакомец с пистолетом от нее никак не ожидал — только что лежала и тряслась и вдруг подпрыгнула и кинулась наутек. Она успела добежать до самой двери.
Даже сумела повернуть ручку и наполовину открыть створку. Но тут он ее настиг и затащил обратно. За волосы. Темные шелковистые, с привкусом шампуня и пота. Такие мягкие, что не надо расчесывать гребенкой — можно просто приглаживать рукой. Он намотал их себе на палец, и она закричала.
— А ну-ка заткнись! — приказал грабитель и вставил ей дуло в рот так, что ствол ударил по зубам. И она замолчала.
Чарлз все еще сопел и плевал кровью. Голова настолько кружилась, что он чуть не терял сознание, переносицу опаляли белые вспышки. Он видел, как грабитель валил Лусинду на пол, словно они танцевали какое-то новомодное pas de deux[387], как навис над ней. Как задрал ее юбку, крякнул и присвистнул. Как медленно стянул до колен ее черные кружевные трусики.
И расстегнул молнию на брюках.
Глава 12
Он терял сознание не раз и не два, но грабитель тут же возвращал его к жизни — брызгал в лицо водой и шептал на ухо:
— Не вырубайся, приятель. Второй раунд, детка… Третий раунд… Четвертый…
Все было как в плохом порнофильме, который не хочется смотреть, но ролик оказался у ваших приятелей, и тут уж никуда не деться: отводишь глаза, а все равно замечаешь, что происходит на экране. Женщина с собакой, колбаска экскрементов, и она ее глотает. Тошнотворно, нельзя поверить, но так и есть. В желудке спазмы, рвота подступает к горлу, кажется, сейчас вывернет наизнанку. Но ты должен смотреть в телевизор. Неизвестно почему, но должен.
Он и Лусинда. Красивая обнаженная Лусинда и он.
Она была так прекрасна. А мерзавец поставил ее на локти и колени и насиловал в зад. И при этом сообщал Чарлзу обо всем, что делал, — вел что-то вроде комментария:
— Гляди, Чарлз, как надо любить их в задницу. Они тебе наплетут, что им это не нравится. Врут! Все шлюхи обожают, когда их трахают в зад.
Он велел ей стонать. Приставил пистолет к голове и, прыгая у нее на спине, заставлял вопить. И она стонала. Наверное, от боли. Но казалось, от наслаждения. Стоны и есть стоны. Кто решится определить, чем они вызваны? Вот только глаза у Лусинды были крепко зажмурены, тушь текла с ресниц, и кровь проступала на искусанной нижней губе.
А Чарлз все смотрел. Сидел на стуле, будто привязанный, хотя его никто не привязывал.
— Смотри, Чарли, как дает… Вот так, детка… Вот так. Глотай папочкин подарок.
Картина изменилась. Он больше не насиловал ее сзади. Стоял перед ней и сжимал в ладонях лицо — красивое лицо Лусинды. А она давилась и икала, но эти звуки только сильнее распаляли насильника.
