— Спасибо, — сказал я и вышел на улицу.
Я не сразу завел машину и какое-то время просто сидел за рулем, размышляя. Гилплэйн откровенно не хотел уделять мне время, когда думал, что я интересуюсь убийством Мэнди Эрхардт, а Тэйлор значил для него еще меньше, хотя он и знал, кто это такой. Но стоило мне упомянуть Дженис Стоунмэн, как он быстренько нашел для меня ответ, который, по его мнению, должен был удовлетворить и увлечь в другом направлении. Я сидел так минут пять или, может быть, десять. По поводу Тэйлора не стоило дергаться раньше того, как на Маркет-стрит начнется ночная жизнь. Придя к такому заключению, я завел двигатель. Отъезжая от обочины, заметил, как за мной пристроился песочного цвета двухместный автомобильчик, стоявший в боковом проулке за клубом. «Привет от Гилплэйна», — подумал я.
Глава 17
Городская публичная библиотека Сан-Анжело располагалась в красивом здании, выстроенном в стиле ар-деко, чей фасад явно претендовал на пышность, а внутреннее убранство походило скорее на складское помещение. Песочный автомобильчик-купе припарковался в половине квартала от меня, но я не слишком озаботился, что приставленный ко мне Гилплэйном чувак сунется в библиотеку.
Я сразу направился в отдел периодики и взял подшивку «Сан-Анжело таймс» за прошлый декабрь. Я вдоль и поперек проштудировал первые три выпуска начиная с 20 декабря, не пропуская даже рекламных объявлений и предложений работы, но не нашел ничего, что могло бы меня заинтересовать. Наконец в выпуске за 23-е число кое-что нашлось на третьей полосе, в самом низу. Они, видимо, не хотели портить людям праздничную рождественскую атмосферу, иначе поместили бы этот материал на первой полосе. В заметке рассказывалось о трупе неизвестной женщины, найденном на пляже в Харбор-Сити. У женщины было перерезано горло и распорот низ живота. Я внимательно изучил выпуски за следующие дни и обнаружил заметку об этом же происшествии на шестой полосе за 24-е число, но после этого о найденном трупе женщины больше не упоминалось нигде. На момент наступления сочельника тело женщины так и не было опознано. И Гилплэйн, конечно же, имел в виду, что это и была Дженис Стоунмэн.
Придерживая рукой раскрытую подшивку, я огляделся, убедился, что все малочисленные посетители читального зала погружены в чтение и, громко покашляв для прикрытия, вырвал из газеты страницу с интересующей меня заметкой. Вернув подшивку библиотекарю, я направился к выходу, но в последний момент передумал, решив воспользоваться удобным случаем и попытаться еще кое-что выяснить.
Я направился к справочному столу, где меня встретила приветливой улыбкой пухленькая библиотекарша в юбке с узором из лилий и розовой шелковой блузке. Ее преждевременно тронутые сединой волосы были заплетены в косу, уложенную вокруг головы наподобие короны, крепящейся при помощи, наверное, целой коробки шпилек. На шее у нее висели очки на шнурке, но она не воспользовалась ими, выискивая что-то в раскрытом толстом издании, выглядевшем как словарь.
— Могу я помочь вам? — спросила она.
— Да, — сказал я. — Я бы хотел найти какую-нибудь информацию о лошади по кличке… — Я достал из кармана листок, вырванный мною из блокнота в доме Розенкранца, и прочел: — Комфорт.
Библиотекарша нахмурилась.
— Я не одобряю лошадиные бега и на этих выборах голосовала против.
— Я тоже. Лошадиные бега это отвратительная вещь, прибежище для разного рода преступной, порочной публики. Но меня интересуют не сами бега. Просто один мой друг купил эту лошадь, а теперь вот опасается, что его обманули. Он просто хочет выяснить, кто до него был ее владельцем, и убедиться, что сделал правильную покупку.
— Не знаю, мы не держим подобную информацию. Может быть, вам спросить в мэрии? Может, они хранят такие сведения?
— Понятия не имею. Я поэтому и спросил у вас.
— Извините, но я ничего не могу сказать вам по этому поводу. — Она вытянула губы, отчего у нее вокруг рта сразу же образовались мелкие морщинки, тоже преждевременные.
Я разочарованно побарабанил пальцами по стойке.
— Ничего страшного, не огорчайтесь. В любом случае, спасибо вам за помощь.
То есть выведать здесь что-либо о Комфорте мне не удалось.
Я вышел на улицу и направился к ряду телефонных будок, выстроившихся вдоль стены противоположного здания. Возле самой первой будки топтался широкоплечий мужчина в темно-синем костюме, начищенных до блеска ботинках и без шляпы. Но он был здесь явно не по мою душу. В руках он держал сложенную вдвое программку лошадиных бегов — видимо, для того, чтобы не смутить ничью душу своей причастностью к столь непопулярному занятию. Он внимательно оглядел меня, когда я спускался по ступенькам библиотеки, и, поняв, что я не его клиент, снова уткнулся взглядом в свою программку. Я зашел в самую дальнюю от него будку и закрыл за собой дверь. В будке сразу включился свет, и натруженный вентилятор на потолке начал вращаться. Правда, от вентилятора не было никакого толку — в будке по-прежнему стояла духотища.
Я бросил в прорезь монетку и набрал номер. Трубку сняли после первого же гудка.
— «Кроникл».
— Поли Фишера, пожалуйста.
В коммутаторе раздалось гудение, потом щелчок и потом теплый голос Поли в трубке:
— Фишер слушает.
— Это Деннис Фостер.
— Фостер, у тебя есть для меня что-то?
Я приоткрыл дверь будки, чтобы пропустить в щель хоть немного свежего воздуха.
— Может, есть, а может, нет, не знаю пока. Ты помнишь убийство в Харбор-Сити прямо перед Рождеством? Неопознанная женщина с перерезанным горлом и внизу все распорото.
— Ну, может, помню, не знаю. А что?
— Подожди, тебя интересует только то, что пишут в газетах, или реальный материал? — Я вытер вспотевший затылок носовым платком.
— Что? Ты имеешь в виду эту старлетку, которую зарезали вчера?
— Ну, похоже, что их обеих зарезали одинаковым способом.
— Ну а по мне, это похоже на совпадение.
— Ага, а в следующие разы ты тоже будешь утверждать, что это совпадение?
— Да ладно, не может быть. Ты мне голову морочишь?
— Что?
— Ты знаешь, через что мне придется пройти, чтобы это выяснить? Я надеюсь, тебе это нужно хотя бы не на этой неделе?
Я попытался подкинуть ему соблазнительную приманку:
— Мне кажется, я знаю имя той неопознанной женщины.
— Ее никто не искал, так что это не будет интересной новостью.
— А тебе вообще не кажется это странным? Ты же вроде согласился, что перерезанное горло и вспоротый живот представляют собою интересную для читателей газеты новость? Особенно когда жертвой является симпатичная молодая женщина.
— Ну да, согласился.
— Тогда почему же эта новость была зарыта на какой-то там третьей полосе? А история с убийством двухдневной давности? С ней поступили точно так же. — В трубке я слышал сейчас только электрический шорох и тишину. То есть мне удалось привлечь его интерес. И я решил этот интерес углубить: — А что, если это не просто совпадение? Что, если были и другие женщины?
— Ты опять начитался про Джека Потрошителя?
Я молча ждал.
Он вздохнул.
— Хорошо. Но это займет у меня какое-то время.
— Тогда позвони мне в офис. Если меня там не будет, то звони мне домой. И да, Поли, еще одна вещь — тебе что-нибудь известно о лошадке по кличке Комфорт?
— Слушай, я про лошадей знаю столько же, сколько про Эйнштейна.
— Ну ладно, спасибо.
Я повесил трубку и вышел из телефонной будки. И все же на свете точно был один человек, знавший про лошадей больше, чем про Эйнштейна. Этот человек находился там же, где я видел его в последний раз, — топтался на том же месте, сжимая в руках сложенную вчетверо программку скачек. Вдоль ряда телефонных будок я направился к нему.
Завидев мое приближение, он сунул программку под мышку и вытянул ко мне пустые руки ладонями кверху.
— Я просто жду здесь звонка от тетушки, которая расскажет мне, как чувствует себя мой дядя, находящийся в данный момент в больнице.
