Лу обнял ее, чувствуя прилив жалости и любви, но очень быстро на смену явилась мысль о врачах, лечении, заботах об Андреа, которые лягут на него одного.
— Но я могу доказать! — вдруг оторвалась от него Сьюзен и устремилась к черному ходу.
— Милая, не надо… — Но Сьюзен, не слушая, выбежала и вызвала служебный лифт. Лу выскочил следом.
— Пойдем, пойдем домой!
— Нет, я хочу доказать!
— Сьюзен, пожалуйста, разберемся сами… Без обслуги дома. Они же насплетничают другим жильцам.
— Нет.
— Ну, пожалуйста! Прошу тебя!
— Нет!
Заскрипел, поднимаясь, служебный лифт, и через минуту двери открыл седой человек.
— Эйб! — кинулась к нему Сьюзен. — Тито еще не ушел?
— Ушел, миссис Рид. Могу я вам помочь?
— А завтра будет?
— Тито? А разве вы не слышали?
— Про что? — И она мысленно увидела Тито, уничтоженного, избитого, покалеченного, чтобы он не мог помочь ей.
— Тито уволился. Сегодня он работал у нас последний день. Я думал, все знают.
Они вернулись в квартиру. Сьюзен с облегчением, что Тито не причинили вреда, Лу едва не больной от тревоги. Зазвонил телефон.
— Не подходи! — крикнула Сьюзен.
— Но, милая…
— Не отвечай!
Лу поднял трубку. Звонила мать Сьюзен. Он протянул трубку жене. Сначала она отнекивалась, но затем, сознавая, что должна победить себя, взяла.
— Алло? — Сьюзен старалась не слышать того, что могло быть на другом конце провода.
— Сьюзен? У меня дурные новости.
— Что случилось?
— Джимми, — заплакала мама. — Это с Джимми.
Застыв, Сьюзен слушала, а когда мать закончила, посоветовала:
— Прими что-нибудь, мама. Прими и ляг в постель. Я сейчас, я еду. — И она положила трубку. Видя ее лицо — пепельное, потрясенное, Лу спросил:
— Что?
— Мой двоюродный брат, — почти без выражения бросила она, — погиб в автокатастрофе.
— Господи, милая… — Лу направился к ней.
— Да умрут перворожденные…
— Что?!
Она оглянулась на него. Неужели он так еще не понял? Но — неважно. Неважно, пусть.
— Все в Библии, — повторила она. — Кары, которые Моисей насылал на Египет.
Глава 8
Питер улыбнулся ей сочувственной улыбкой, но в ней читалось то же выражение, какое она наблюдала на лице Лу — покорное принятие факта: она больна.
— Раньше ты не верила в Бога, — заметил он.
— Но раньше я не была проклята.
Питер помолчал, соображая, как бы поубедительнее возразить.
— Ты считаешь, что заслужила проклятье?
Забавно — он и теперь использует ту же тактику, как и много лет назад, стирая ее мелкие вины и страхи.
— Как знать…
— И что же такого ты совершила?
— Ничего.
— Тогда за что же тебе проклятье?
— Я не знаю, Питер. Кого-то же надо проклинать, — жалко улыбнулась Сьюзен.
— А вероятность совпадений отпадает абсолютно?
— Абсолютно.
— А вероятность, что все кто-то подстраивает? Кто-то, кто…
— Питер, — перебила она, — ты сам прекрасно знаешь, существуют лишь две возможности: или меня наказывает Бог, или я свихнулась.
Он промолчал.
— Но ты меня обследовал. У меня все в порядке.
— Сьюзен, да ведь мы только так, поскребли на поверхности. Очевидных нарушений нет, но кто знает? Ты же умная здравомыслящая женщина. Подобные галлюцинации безусловно сигналят — что-то в неисправности. Что-то, чего мы еще не выявили.
Сьюзен позавидовала его уверенности.
— Питер, ты не веришь в Бога?
— Нет. Решительно.
— Послушай, а может, ты и есть сумасшедший? Не могут же двести миллионов американцев ошибаться.
— Могут. И ошибаются. По-моему, ты и сама прекрасно знаешь, Сьюзен… — Он взял ее за руку. — Ты не из тех женщин, кто подвержен нервным расстройствам. Натура ты сильная, нормальная. И раз у тебя такая бурная реакция, причина не эмоциональная, а физическая. Что-то дерьмовое… сорвалось…
Ни разу за те два года, что она ходила к нему, Питер не ругался. Ругательство прозвучало странно симпатично — словно ее проблема наносит ему личное оскорбление.
— Поверь мне, Питер, все происходит на самом деле. Не какая-то экстрасенсная чепуховина или кризис среднего возраста. Тут все — от и до — реальность.
— Или представляется реальностью.
До конца сеанса они проспорили, а потом Сьюзен, все еще тронутая его озабоченностью, поцеловала его в щеку и ушла, пообещав завтра придти снова. Но перед следующим сеансом у Питера ей предстояло перенести еще одну пытку. Похороны Джимми.
На следующее утро Сьюзен, Лу и ее мать вошли в Риверсайдскую часовню, поднялись лифтом на третий этаж, где встретились с остальной семьей. Первой она увидела Иду, мать Джимми, та сидела в другом конце зала, застывшая, с красным лицом. Она медленно кивала всем, кто старался утешить ее. Кто-то плакал, она — нет. Гроб стоял в углу, за выступом в стене: кто хотел, мог подойти, других пощадили. Сьюзен разговаривала мало, боясь, что, увлекшись, выложит всем, что Джимми погиб не из-за того, что что-то совершил, а из-за нее. Как составная часть ее проклятия — кровь, кузнечики-акриды, смерть перворожденного.
— Давай подойдем к Иде, — позвала мать. Сьюзен повиновалась, но когда Ида обняла ее, промолчала. Вскоре их проводили вниз, в небольшую приемную, смежную с часовней. Горе Сьюзен смешалось с невинными слезами других, но никто ни в чем не заподозрил кузину, на которую так сильно подействовала трагедия.
Через несколько часов, еще в темно-синем траурном платье, Сьюзен приехала к Питеру.
— Сьюзен, — сказал он, после того как они проанализировали похороны и она справилась со слезами. — Я хочу, чтобы ты сделала мне одолжение. Знаю, прошу многого, но, пожалуйста.
— Что же? — удивилась она его настойчивости.
— Я говорил тебе когда-нибудь про своего брата?
— Гения Джека?
— Вчера мы с ним обедали и он, как обычно, бахвалился…
— А ты, как обычно, обижался?
— На этот раз — нет. Мне кажется, Джек сумеет помочь тебе…
— А-ах, я и забыла. Джек ведь тоже врач.
— С большой буквы. Он — научный сотрудник довольно большого заведения на Лонг-Айленде. Там испытывают новый прибор — сканнер мозга. Джек считает, сканнер перевернет диагностику психики. Но действует аппарат просто — снимает изображения функционирования мозга, определяя, нормально тот действует или нет…
— Вроде рентгена?
— Нет, нет. Рентген показывает лишь строение, структуру, а не процессы. Послушай, как это делается: в тебя вводят глюкообразное вещество…
— В меня?
— Надеюсь, что да, — замялся он, — если ты разрешишь. Мне на голову пришлось встать, мелким бесом рассыпаться, чтоб уговорить Джека сделать тебе сканирование мозга. Это ведь не бесплатный рентген грудной клетки. Но нужны пациенты и…
— А я — верный кандидат в больные, — добавила Сьюзен.
— Если что-то не так, аппарат определяет.
— А как сканнер действует?
— На удивление просто. В основе своей вводимое вещество это пища, перерабатываемая мозгом при нормальном метаболизме, и пока мозг работает, фотографируются его сечения. В результате получается серия компьютерных снимков, отражающих точки поглощения сахара. И тут самое невероятное — различные участки мозга сахар поглощают по-разному — в силу физических или эмоциональных проблем. Что и фиксируется на снимках!
— А как фотографируются сечения мозга? — Сьюзен уже рисовались скальпели-иголочки, которые втыкают ей в череп.
— Глюкоза радиоактивно заряжена, — он заметил ее страх. — Но уровень радиации совсем низкий. Бояться нечего, разве что ты уколов не переносишь.
— А если ничего не обнаружится?
— А если обнаружится?
И Сьюзен согласилась подумать.
Глава 9
Утром Лу отправился к «Олину» за машиной, которую нанял, чтобы отвезти Сьюзен в лабораторию Джека Штеймана.
