Полагаю, даже в четырех стенах я в состоянии найти выход из ситуации. Это как шахматная доска. Я хорошо играю в шахматы. Сосредоточься, думай. Шевелись.
Моя тень протягивается по ковру, словно пытаясь отделиться от меня.
Дэвид сказал, что не видел Джейн. А Джейн не упоминала, что встречала Дэвида, — но это вполне вероятно, она могла впервые увидеть его после нашей попойки, когда мы с ней осушили четыре бутылки. Когда Дэвид взял у меня резак для картона? Было ли это в тот же день, когда я слышала крики Джейн? Или нет? Угрожал ли он ей ножом? И чем это все кончилось?
Я грызу ноготь на большом пальце. Некогда у меня в голове была картотека. Теперь там разбросаны листки бумаги, разлетевшиеся от ветра.
Нет. Перестань. Ты теряешь контроль.
И все же.
Что я знаю о Дэвиде? Он «отмотал срок» за нападение. Закоренелый правонарушитель. Добрался до моего резака.
И я видела то, что видела. Не важно, что говорят полицейские. Или Бина. Или даже Эд.
Слышу, как внизу хлопает дверь. Я поднимаюсь, семеню на площадку, потом в кабинет. У Расселов никого не видно.
Подхожу к окну и смотрю вниз, скосив глаза: ага, Дэвид шагает по тротуару своей ленивой походочкой, джинсы спущены на бедра, через плечо переброшен рюкзак. Он идет в восточном направлении. Слежу, как он исчезает.
Отступаю от подоконника и замираю в лучах тусклого полуденного света. Снова бросаю взгляд через сквер. Ничего. Пустые комнаты. Но я с напряжением жду появления самозванки, жду, когда она посмотрит на меня.
Господи, у меня путаются мысли. Я сжимаю голову руками. Думаю.
Потом, как черт из табакерки, выскакивает догадка. От неожиданности отшатываюсь. Серьга!
Вот что вчера терзало меня — серьга, поблескивающая на темном дереве. На прикроватной тумбочке у Дэвида.
Три крошечные жемчужины. Я в этом уверена.
Я почти в этом уверена.
Не принадлежала ли эта вещица Джейн?
Вспоминаю тот вечер — вечер, засасывающий, как зыбучие пески. «Подарок бывшего бойфренда». Она трогает мочку уха. «Сомневаюсь, что Алистер знает». Красное вино льется в горло. Три крошечные жемчужины.
Разве это не сережка Джейн?
Или это плод воспаленного воображения? У Дэвида на тумбочке могла лежать другая серьга. Другой женщины. Нет-нет, мотаю я головой, и волосы щекочут щеки, — это точно серьга Джейн.
В таком случае…
Я засовываю руку в карман халата, нащупываю карточку и вытаскиваю ее: «ДЕТЕКТИВ КОНРАД ЛИТЛ, ОТДЕЛ ПОЛИЦИИ НЬЮ-ЙОРКА».
Нет. Уберу ее.
Повернувшись, выхожу из комнаты. На нетвердых ногах, хоть я и трезвая, спускаюсь в темноте на два этажа. В кухне подхожу к двери цокольного этажа. Со скрежетом запираю ее на задвижку.
Отступаю назад, изучаю дверь. Потом возвращаюсь к лестничному проему. Поднявшись на один этаж, открываю кладовку, тяну за шнурок. Нахожу стремянку у дальней стены.
Иду в кухню, подпираю дверь цокольного этажа стремянкой, подсунув ее верх под дверную ручку. Потом колочу по стремянке ногой, чтобы прижать плотнее. Снова колочу. Ушибаю большой палец. И снова бью.
Опять отступаю назад. Дверь забаррикадирована. Одним входом меньше.
Разумеется, одним выходом тоже.
Глава 59
Меня одолевает жуткая жажда. Надо выпить.
Отступив от двери, я натыкаюсь на миску Панча, она отлетает в сторону, вода разливается. Я чертыхаюсь, но беру себя в руки. Мне надо сосредоточиться. Глоток мерло мне поможет.
У вина роскошный бархатистый вкус, и, поставив бокал на место, я чувствую, как оно охлаждает мне кровь. Оглядываю комнату — взор ясный, голова соображает. Я — машина. Мыслящая Машина, — кажется, такое прозвище было у персонажа одной детективной истории, сто лет назад сочиненной Жаком как его там, — у доктора наук, обладающего железной логикой и способного раскрыть любую тайну[675]. Автор, как мне помнится, погиб на «Титанике», но перед тем сумел усадить жену в спасательную шлюпку. Свидетели видели, как он, пуская кольца дыма под убывающей луной, курил на тонущем корабле в компании Джека Астора. Пожалуй, из такой ситуации выхода не найти.
Я тоже доктор наук. Я тоже обладаю железной логикой.
Следующее мое действие…
Кто-то должен подтвердить то, что случилось. Или, по крайней мере, с кем это случилось. Если невозможно начать с Джейн, начну с Алистера. Это он оставил самые заметные следы. У него есть предыстория.
Подхожу к кабинету, с каждым шагом мой план вырисовывается все яснее. Бросаю беглый взгляд на ту сторону сквера — вот она, та женщина, в гостиной, с прижатым к уху серебристым мобильным. Вздрогнув, я усаживаюсь за письменный стол — у меня готов сценарий действий, готова стратегия. Кроме того, сегодня я твердо стою на ногах. Так я убеждаю себя, устраиваясь поудобнее.
Мышь. Клавиатура. «Гугл». Телефон. Вот мои инструменты. Бросаю еще один взгляд на дом Расселов. Теперь она стоит, повернувшись ко мне кашемировой спиной. Хорошо. Продолжай в том же духе. Это мой дом, мой вид из окна.
Ввожу пароль на экране настольного компьютера, через минуту нахожу то, что искала онлайн. Но прежде чем ввести пароль в телефон, я задумываюсь: а не могут ли отследить мой номер?
Я хмурюсь. Кладу телефон на стол. Хватаю мышь — курсор бегает по экрану компьютера, останавливается на иконке скайпа.
Через секунду меня приветствует четкое контральто:
— «Аткинсон».
— Добрый день, — говорю я, откашливаясь. — Добрый день. Мне нужен Алистер Рассел. Вернее, — добавляю я, — мне бы хотелось поговорить с его помощником, а не с самим Алистером. — Пауза на том конце линии. — Это сюрприз, — объясняю я.
Снова пауза. Слышу постукивание клавиш. Потом раздается голос:
— Алистер Рассел не работает в компании с прошлого месяца.
— Правда?
— Да, мэ-эм.
Ее научили так говорить. Но звучит это недружелюбно.
— Почему?
Глупый вопрос.
— Не имею представления, мэ-эм.
— Вы не могли бы соединить меня с его офисом?
— Как я сказала, его…
— Я имею в виду — с его прежним офисом.
— Это в Бостоне.
У некоторых молодых женщин есть манера повышать голос в конце каждой фразы. Непонятно, вопрос это или утверждение.
— Да, с бостонским…
— Соединяю.
Музыкальная пауза — ноктюрн Шопена. Год назад я могла бы сказать, какой именно. Нет, не отвлекайся. Думай. С вином будет легче.
На той стороне сквера женщина пропадает из поля зрения. Интересно, она разговаривает с Алистером? Жаль, я не могу читать по губам. Жаль…
— «Аткинсон». — На этот раз мужской голос.
— Мне нужен Алистер Рассел.
Моментальный ответ:
— Боюсь, мистер Рассел…
— Знаю, он больше у вас не работает, но я хотела бы поговорить с его заместителем. Бывшим заместителем. По личному делу.
Через мгновение секретарь произносит:
— Могу соединить вас с его отделением.
— Это было бы…
Снова ручейком рассыпаются звуки фортепиано. Думаю, номер семнадцать, си мажор. Или номер три? Или номер девять? Когда-то я это знала.
Надо сосредоточиться. Я встряхиваю головой и плечами, как мокрая собака.
— Привет, это Алекс.
Голос тонкий, высокий. Все же мужской, полагаю, хотя уверенности нет, да и имя тут не поможет.
— Это… — Нужно представиться. Пропустила ход. — Алекс. Я тоже Алекс.
Господи. Лучше придумать не могла.
Если существует тайное рукопожатие, которым могли бы обменяться тезки, то этот Алекс не спешит протянуть руку.
— Чем могу вам помочь?
— Ну, я давний друг Алистера, мистера Рассела, и пыталась найти его в нью-йоркском офисе, но он уволился из компании.
— Верно.
— Вы его…
Помощник? Секретарь?
— Помощник.
— А-а. Что ж, мне хотелось бы кое-что уточнить. Когда он уволился?
Сопение.
— Четыре недели назад. Нет, пять.
— Это очень странно, — говорю я. — Мы так радовались за него, что он переехал в Нью-Йорк.
