— Майснер? Это не тот тип, который дал Джону какое-то поручение прошлым летом?
Я умел прятаться за маской ничуть не хуже, чем она. У меня не было никакого желания делиться с ней информацией о Майснере или рассказывать о своем визите к нему.
— Да. Что еще вы о нем знаете?
Ее взгляд стал тусклым и холодным. Линда говорила медленно, осторожно подбирая каждое слово:
— Видимо, он крупный коллекционер. Время от времени наведывается сюда на шикарной яхте. Работает по большей части на себя. Вот и все, что мне известно. — Она встала, откинула волосы с обнаженных плеч на спину и взяла сумочку. — Спасибо за помощь, Гарт. Скажите Юджину, что мы с ним квиты.
Я смотрел, как она выходит из бара. Этот внезапный уход и смена настроения удивили меня, но, возможно, таков был ее стиль. Линда, видимо, принадлежит к еще одной разновидности одиночек. Такие люди, как правило, не склонны к романам, а меня трудно назвать человеком, который вправе кого-либо за это судить.
Глава 12
Рано утром, когда на небе еще светили мерцающие звезды, старый каик медленно и тихо вышел из гавани Миконоса. Дул легкий ветерок, так что мы подняли паруса и понеслись в открытое море. Острова Делос и Рения казались черными полосками на фоне неба. Рассвет только-только озарил горизонт, и первые розовые лучи восходящего солнца окрасили края облаков. Казалось, в море мы одни. Но ненадолго — вскоре мы заметили первые рыбачьи лодки, вышедшие на утреннюю ловлю. А перед нами маячили суровые гранитные утесы Делоса.
Делос, по легенде, — место, где родился Аполлон, сын Зевса. Древние микенцы были первыми, кто сделал из острова место поклонения, но процветание Делоса началось в 1100 году до нашей эры, когда сюда пришли ионийцы. В борьбе за духовную и политическую власть различные ионийские племена начали состязаться, строя причудливые храмы Аполлону и другим богам. За счет их пожертвований обогатились Афины, а в 425 году до Рождества Христова после особого указа было проведено ритуальное очищение острова — с него удалили все могилы, и отныне на Делосе никому не позволялось ни рождаться, ни умирать.
Историки также говорят, что, по мере того как на востоке Средиземноморья росла численность населения, развивалась торговля, в конце четвертого века до нашей эры Филипп Македонский захватил Делос и превратил географически очень выгодно расположенный остров в крупный коммерческий центр. Потом появились римляне, и во времена их владычества население острова все увеличивалось, пока наконец Делос не пришел в упадок, а его источники и Священное озеро не стали пристанищем москитов.
Две основные достопримечательности — это святилище Аполлона, которое объединяет храмы, посвященные богу Солнца, и всемирно известная Терраса львов. Эти гордые животные (чья функция, судя по всему, — защищать священный остров), а также целая аллея огромных эрегированных фаллосов были в седьмом веке высечены из мрамора, принесенного в дар жителями близлежащего Наксоса.
Как бы то ни было, фаллосы казались особенно уместными, если вспомнить о разгульном и гедонистическом образе жизни, принятом на соседнем Миконосе.
Димитри направил каик точно на запад к спасительному мысу Рении, в узкий пролив, отделявший его от Делоса. Скалистые береговые линии двух островов уже были отчетливо видны, тени из черных превратились в фиолетовые, озаренные нежным отблеском рассвета. Море здесь было мелким и небесно-голубым. Мы находились неподалеку от древней делосской гавани. Отдельные портики и колонны святилища были уже хорошо различимы. Тусклый свет окружал все постройки мистическим сияющим ореолом.
Мы притихли, боясь, что наши голоса могут перенестись через узкий пролив и потревожить охрану, спустили паруса и бросили якорь. Надевая гидрокостюм и акваланг, я ощутил прилив возбуждения. То самое чувство, которое охватило меня на входе в Тиносскую церковь. Делос был священным островом Аполлона, от него исходила какая-то сверхъестественная аура — невидимая энергия божественного присутствия.
Мы с Юджином скользнули в прохладную прозрачную воду. При нашем погружении раздался легкий всплеск, и мы оказались в прекрасном подводном мире.
Вода была чистой и прозрачной, как зеленый хрусталь. Юджин плыл впереди меня, усиленно работая ластами. Внизу виднелись очертания каких-то предметов, рассеянных на морском дне. Когда мы погрузились еще на сажень, предметы обрели отчетливые формы. Я разглядел две-три амфоры, покрытые илом и сором.
Нам нужно было действовать быстро, прежде чем закончится воздух в аквалангах. Юджин потянул один из древних глиняных сосудов, подняв целое облако тины, высвободил амфору, пролежавшую на месте много лет, и начал возиться со следующей, густо покрытой ракушками. Я вынул нож и помог ему. Мы легко извлекли шесть амфор, но остальные требовали времени и труда, потому что слиплись одна с другой.
Юджин знаком велел мне всплыть и принести сетку, в которую можно было бы сложить добычу и запросто поднять ее в каик.
Я беззвучно вынырнул и осмотрелся. Небо посветлело. У нас осталось не так уж много времени на то, чтобы все закончить. Димитри бросил мне сетку. Я протер маску, жестом показал «все в порядке» и снова погрузился.
Юджин возился с амфорой, застрявшей между двумя камнями. Я помог ему высвободить сосуд и дал понять, что сетка здесь. Мы осторожно сложили в нее амфоры — шесть штук; хотя они обросли густым слоем ракушек и кораллов, было видно, что все сосуды в хорошем состоянии и годны на продажу.
Снизу мы наблюдали за тем, как наше сокровище тянут на поверхность. Димитри перетащил груз через борт, но что-то пошло не так. Он начал отчаянно сигналить — посветил вниз фонариком и приготовил рыбачью сеть, готовясь ее забросить. Я всплыл и посмотрел на него. Он пялился на нас, и его лицо окаменело от ужаса.
Я быстро погрузился. Под водой мы немедленно почувствовали вибрацию — мимо неторопливо шла еще одна лодка. Шум мотора слышался, как нам показалось, целую вечность. Юджин начал подавать мне знаки. Он указывал на свой акваланг и проводил рукой по шее. Его глаза ясно говорили о том, как мы рискуем. Но следовало дождаться, пока наверху будет безопасно.
Прошло черт знает сколько времени, прежде чем Димитри наконец зажег зеленый свет. Мы поднялись. К этому моменту и я уже начал задыхаться. Юджин, отплевываясь, вынырнул рядом со мной и сорвал маску. Димитри, перегнувшись через борт, спустил с кормы веревочную лестницу, по которой мы вскарабкались на палубу.
— Какого черта стряслось? — спросил Юджин, стаскивая акваланг.
— Патрульная лодка ходила вокруг. Кто-то на берегу меня видел. Большие проблемы, босс, если нас тут сцапают. Мы пойдем быстро. — Он включил мотор и начал выбираться из пролива. Делос сиял вдалеке, купаясь в золотых лучах солнца.
Амфоры, спрятанные под брезентом, были заперты в каюте, акваланги мы поспешно засунули в шкаф.
— За успех! — произнес тост Юджин. Его рука дрожала, когда он протягивал мне стакан коньяку.
Я пригубил.
— Меня беспокоит только одно, приятель.
— Что?
— Разговаривая с Майснером, мне придется все время помнить, что я имею дело с настоящей коброй, черт бы ее побрал.
Глава 13
Вечером разразился шторм; густые облака закрыли луну и звезды. Дорога к пляжу была пустынна. Ветер превратил море в мрачную пенную стихию и завывал на мысу. Я выключил фары, когда увидел силуэты ветряных мельниц, и припарковался позади лачуги. Сломанные крылья мельницы, в которой прежде находилась студия Джона, стонали, словно в агонии; ставни хлопали и грозили сорваться с петель. Борясь с ветром, я обогнул постройку, подтащил свертки с амфорами к двери и заволок их внутрь. Вряд ли кто-нибудь наткнется на них в этих жалких руинах. Если кто-нибудь и найдет амфоры, то, наверное, обвинит Ролстона — но как призвать к суду мертвеца?
Тусклый свет фонарика в темной комнате отбрасывал жутковатые тени. Пахло пылью, плесенью и гниющим мусором. Неподалеку от кладовки стоял шкаф, как раз подходящего размера. Я засунул амфоры внутрь и прикрыл дверь. Крысиная беготня напугала меня так, что волосы на шее поднялись дыбом. Никогда не любил крыс.
