— Это не так далеко, как Бостон.
— Да. Но, откуда бы ты ни приехал, привыкать к новому месту нелегко.
Мне хочется его обнять. Не стану. Сразу представляется строчка: «МЕСТНАЯ ОТШЕЛЬНИЦА СОВРАЩАЕТ СОСЕДСКОГО РЕБЕНКА».
С минуту мы сидим в молчании.
— Можно еще воды? — спрашивает он.
— Сейчас принесу.
— Нет, не беспокойтесь.
Он встает. Панч соскальзывает по его ноге и распластывается под кофейным столиком.
Итан подходит к раковине. Пока из крана бежит вода, я поднимаюсь, подхожу к телевизору и выдвигаю ящик под ним.
— Любишь фильмы? — интересуюсь я.
Ответа нет. Повернувшись, я вижу, что он стоит у кухонной двери и смотрит на сквер. Рядом с ним флуоресцируют бутылки в контейнере для переработки. В следующий миг Итан поворачивается ко мне.
— Что?
— Любишь фильмы? — повторяю я, и он кивает. — Иди посмотри. У меня большая видеотека. Очень большая. Чересчур большая, как говорит мой муж.
— Я думал, вы в разводе, — бормочет Итан, подходя ко мне.
— Но он по-прежнему мой муж. — Я рассматриваю кольцо на левой руке, верчу его. — Но ты прав. — Я указываю на открытый ящик. — Если захочешь что-нибудь взять, милости прошу. У вас есть дивиди-плеер?
— У папы есть дисковод в ноутбуке.
— Подойдет.
— Он может мне его одолжить.
— Будем надеяться.
Я начинаю представлять себе Алистера Рассела.
— Какие фильмы?
— В основном старые.
— Типа черно-белые?
— В основном черно-белые.
— Никогда не видел черно-белого фильма.
Я делаю круглые глаза.
— Ты получишь удовольствие. Все лучшие фильмы — черно-белые.
Он смотрит с сомнением, но заглядывает в ящик. Там почти две сотни слипкейсов с фильмами из коллекции ««Критерион» и кино», хичкоковская коллекция «Юниверсал», систематизированная коллекция фильмов-нуар, «Звездные войны» (я всего лишь человек). Просматриваю надписи на корешках: «Ночь и город», «Водоворот», «Это убийство, моя милочка».
— Вот. — Я вытаскиваю диск и протягиваю его Итану.
— «Когда настанет ночь», — читает он.
— Подходит для начала. Напряженный, но не слишком страшный.
— Спасибо. — Итан пытается откашляться. — Извините. — Он делает глоток воды из стакана. — У меня аллергия на кошек.
Смотрю на него с удивлением:
— Почему ты ничего не сказал? — И бросаю сердитый взгляд на кота.
— Он такой дружелюбный. Не хотел обижать его.
— Это смешно, — говорю я. — Но очень мило.
Итан улыбается.
— Пожалуй, я пойду. — Он ставит на кофейный столик свой стакан, наклоняется и, глядя через стекло на Панча, обращается к нему: — Не из-за тебя, приятель. Ты хороший мальчик.
Выпрямившись, Итан отряхивает джинсы.
— Дать тебе чистящий ролик?
Я не уверена, что он у меня есть.
— Не беспокойтесь. — Он оглядывается по сторонам. — Можно мне в туалет?
Указываю на красную комнату:
— К твоим услугам.
Пока он находится там, я смотрюсь в зеркало. Вечером нужно обязательно принять душ. В любом случае не позднее завтрашнего дня.
Я возвращаюсь к дивану и открываю ноутбук. «Спасибо за помощь, — пишет ДискоМики. — Вы моя героиня».
Быстро выстукиваю ответ и слышу, как сливается вода в унитазе. Через секунду появляется Итан, вытирая ладони о джинсы.
— Все в порядке, — докладывает он.
Потом, засунув руки в карманы, шагает к двери развинченной походкой школьника.
Я иду следом.
— Спасибо, что зашел.
— Увидимся, — произносит он, открывая дверь.
«Это вряд ли», — думаю я, а вслух говорю:
— Обязательно.
Глава 9
После ухода Итана я вновь смотрю «Лору». Не должно подействовать: Клифтон Уэбб упивается пейзажами, Винсент Прайс пробует южный акцент — словом, лед и пламень. Но все же действует, и — ах! — эта музыка. «Мне прислали сценарий, а не партитуру», — пожаловалась однажды Хеди Ламарр.
Я оставляю свечку зажженной, колеблется маленький язычок пламени.
А затем, напевая себе под нос мелодию из «Лоры», я провожу пальцем по экрану телефона и вхожу в Интернет, чтобы найти своих пациентов. Бывших пациентов. Десять месяцев назад я потеряла всех: девятилетнюю Мэри, которая пыталась противостоять разводу родителей; восьмилетнего Джастина, брат-близнец которого умер от меланомы; Анну-Марию, в свои двенадцать по-прежнему боящуюся темноты. Я потеряла Рашида (одиннадцать лет, транссексуал) и Эмили (девять лет, жертва буллинга); потеряла страдающую депрессией десятилетнюю девочку, которую, как это ни странно, звали Джой[653]. Я потеряла их слезы, тревоги, гнев и радость. Потеряла девятнадцать детей. Двадцать, если считать мою дочь.
Разумеется, мне известно, где сейчас Оливия. За остальными я стараюсь наблюдать. Не слишком часто — психолог не обязан собирать сведения о своих пациентах, включая бывших, — но раз в месяц или около того я в порыве тоски обращаюсь к Сети. В моем распоряжении несколько интернет-ресурсов: фантомный аккаунт в «Фейсбуке», банальный профиль в «Линкедине». Правда, для молодежи подходит только «Гугл».
Изучив текст состязания по орфографии для Авы и правила выборов в ученический совет для Джейкоба, просмотрев в «Инстаграме» альбомы матери Грейс, прокрутив «Твиттер» Бена, осушив слезы и прикончив три бокала красного вина, я снова в спальне — пролистываю фото на телефоне. А потом я вновь разговариваю с Эдом.
— Угадай кто, — как всегда, говорю я.
— Ты здорово напилась, бездельница, — замечает он.
— Долгий был день. — Взглянув на пустой бокал, я чувствую укол вины. — Чем занимается Ливви?
— Готовится к завтрашнему дню.
— О-о. Какой у нее костюм?
— Привидения, — отвечает Эд.
— Тебе повезло.
— В каком смысле?
Я смеюсь.
— В прошлом году она изображала пожарную машину.
— Черт, на это ушло несколько дней.
— У меня на это ушло несколько дней.
Я слышу, как он ухмыляется.
На той стороне сквера на третьем этаже в глубине темной комнаты светится экран компьютера. Вижу освещенный стол, настольную лампу и Итана. Он снимает свитер. Действительно, наши спальни находятся друг против друга.
Он поворачивается с опущенными глазами и стаскивает с себя рубашку. Я отвожу взор.
Воскресенье,
31 октября
Глава 10
Сквозь окно спальни просачивается тусклый утренний свет. Я перекатываюсь на другую сторону кровати, ударившись бедром о ноутбук. До поздней ночи играла в шахматы. Мои кони повержены, ладьи разбиты.
Тащусь в душ, а потом из душа, замотав голову полотенцем и освежив подмышки дезодорантом. Готова для битвы, как говорит Салли. Счастливого Хеллоуина.
Конечно, сегодня вечером я никому не стану открывать дверь. Дэвид уйдет в семь, — по-моему, он сказал, что отправится в центр. Держу пари, там будет весело.
Чуть раньше он предложил оставить на крыльце вазочку с конфетами.
— Любой ребенок моментально унесет это с собой — вазочку и все прочее, — сказала я Дэвиду.
Похоже, он рассердился.
— Увы, я не детский психолог, — отрезал он.
— Чтобы это понять, не нужно быть детским психологом. Нужно быть ребенком.
Так что я намерена выключить свет и сделать вид, что никого нет дома.
Я открываю мой сайт фильмов. Эндрю сейчас онлайн, он прислал ссылку на статью Полин Кейл о фильме «Головокружение» — «глупый», «поверхностный» — и под этим размещает комментарий: «Разве это не тот нуар, при просмотре которого хочется держаться за руки?» («Третий человек». Звучит последний одиночный выстрел.)
Я читала статью Кейл и пишу ему об этом. Через пять минут он покидает сайт.
Не помню, когда меня последний раз держали за руку.
Глава 11
Бац!
