— Спасибо, очень мило с вашей стороны, — пробормотала она. Даже в этой ситуации его слова показались ей обидными.
— Я не это имел в виду. Ты очень даже хорошенькая!
Теперь она уже жалела о том, что сейчас сказала. Лучше бы он счел ее уродкой. Эта мысль впервые в жизни пришла ей в голову. Девушка еще крепче прижалась к стене, пытаясь отодвинуться от него подальше.
— Я ничего тебе не сделаю, — вновь попытался успокоить ее ночной гость.
Сквозняк подхватил пламя зажигалки, и оно затрепетало, однако все же не погасло.
— Ты единственная, кого я должен был сфотографировать. Я подумал об этом и решил, что с твоей помощью хотят кого-то шантажировать. — Теперь мужчина заговорил быстрее и громче. — Сколько тебе лет?
— Тринадцать, — солгала она. Она решила, что будет лучше, если он сочтет ее более юной. Ей показалось, что в его взгляде мелькнула растерянность.
— Кто твои родители?
— Мою мать зовут Хелен Морган. Отца я не знаю.
В слабом свете зажигалки она заметила, что он покачал головой.
— Морган? Это имя мне ни о чем не говорит…
Внезапно снаружи раздался громкий голос. Пламя зажигалки тут же погасло, и она услышала тихое, но настойчивое:
— Ч-ш-ш!
Перед сарайчиком зазвучал другой голос, кто-то громко рассмеялся. Похоже, у самых дверей разговаривали как минимум два человека. Только теперь девушка осознала, что затаила дыхание.
Казалось, прошла целая вечность, пока голоса наконец удалились. И только когда они стихли, она почувствовала движение у своей ноги.
— Ты и я. Мы сбежим отсюда вместе. Сегодня ночью! — донеслось из темноты.
Затем ее бедра коснулась рука, и она хотела было стукнуть его бутылкой, но он, засопев, отошел к двери.
— Я приду за тобой, — прохрипел он. — Скоро!
Дверь приоткрылась. В крохотную щель подул свежий воздух, и Мэйделин жадно втянула его в себя. Она увидела звезды в ночном небе, а затем дверь снова захлопнулась. Ключ повернулся в замке, и все стихло.
Долгое время она не осмеливалась шелохнуться. Когда холод стал невыносимым, она осторожно села на пол и закуталась в одеяло.
Она сидела так несколько минут, вглядываясь в темноту, и вдруг задумалась, не почудился ли ей этот разговор.
Глава 70
Париж
Мостовая, по которой они ехали, была неровной, и машину потряхивало. Автомобиль несся по узким улочкам вверх по холму, мимо кафе, навесы которых на такой скорости сливались в одну сплошную красную линию. Хелен часто бывала в Париже, когда работала моделью, но только один раз — на Монмартре. Она уже толком не помнила, когда и с кем приходила сюда, но, как только перед ними внезапно возник освещенный фасад базилики Сакре-Кер, она поняла, что однажды уже бывала там. Огромный холм возвышался над городом. Всякий раз, когда это позволяла узкая застройка, Хелен пыталась бросить взгляд на море огней большого города, раскинувшегося внизу.
В это время улицы облюбованного туристами района были пусты, что только усиливало очарование этого места. Внезапно они стали еще у́же, по обе стороны возникли старые каменные стены. Затем дорога снова устремилась вниз. Они проехали мимо старинного здания, отливавшего розовым в свете одинокого фонаря. Дома расступились, и Хелен показалось, что она видит в темноте справа ровные ряды виноградников, которые вряд ли могли находиться здесь, в центре Парижа. Ральф резко свернул вправо, и автомобиль замедлил ход. Наконец они остановились перед покрытыми граффити воротами гаража.
Они не простояли и полминуты, когда дверь медленно поднялась. Широкий автомобиль едва втиснулся в узкий проход. К огромному удивлению Хелен, ворота вели не в подземный гараж, а во внутренний двор. Когда они шумно опустились у них за спиной, Хелен заметила окружавшую их пышную зелень. Желтый свет множества маленьких фонариков освещал побеги самых разных растений, за которыми скрывались каменные стены. Они стояли в центре выложенного старинной брусчаткой двора перед маленьким фонтаном, благодаря плеску которого перед внутренним взором Хелен разлился приятный коричневый цвет. Он был мягким, и когда Хелен глубоко вдохнула аромат города, она на миг едва не забыла о том, почему она здесь и в какой ситуации оказалась. Только Париж имел такой запах.
В нескольких метрах от нее открылась застекленная дверь, и из дома вышел пожилой мужчина. Его белоснежные волосы спадали на плечи. Лицо украшала белая борода, подчеркивающая его загар. На нем была белая рубашка и синий костюм наподобие тех, какие обычно предпочитают рабочие. В нем без труда можно было угадать художника не только по ярким пятнам краски на одежде.
— Луи, старый друг! — воскликнул Патрик и бросился к нему, чтобы обнять.
— А где старая шлюха? — спросил мужчина по имени Луи.
Хелен отпрянула, удивившись его вопросу, но Ральф шагнул вперед и протянул Луи ее сумку.
— Здесь, внутри!
— А вы, должно быть, миссис Морган? — обернулся к ней мужчина, зажимая ее сумку под мышкой.
Она кивнула.
— Тогда позвольте выразить свое восхищение по поводу того, что вы задумали. Вы войдете в историю. Моему отцу довелось присутствовать при последнем похищении «Моны Лизы» в 1911 году — в то время он был смотрителем Лувра. С тех пор старая дама больше не покидала своего дома. — Он улыбнулся.
Хелен в растерянности остановилась.
— Так, посмотрим, что можно сделать для старушки! — сказал Луи, поднимая сумку вверх. Затем он повернулся, и, не обращая больше внимания на гостей, направился в дом.
Патрик подошел к Хелен, мягко взял ее за плечо и подтолкнул, приглашая следовать за Луи.
— Пойдемте!
— Что мы здесь делаем? И почему он посвящен в наш секрет? — прошептала она ему, неохотно следуя за мужчиной. — Неужели весь Париж знает о том, что я должна украсть «Мону Лизу»?
— Он — часть плана. Без него ничего не выйдет.
— А когда я узнаю подробности плана? И, самое главное, когда я наконец смогу увидеть Мэйделин?
Они прошли в низенькую дверь, а Патрик так и не ответил на ее вопрос. Дом был старым. Из небольшой прихожей они попали в узкий темный коридор, пол в котором был каменным. Справа от нее поднималась крутая лестница, ведущая на верхние этажи, но Патрик провел Хелен мимо прихожей к следующей двери. Вдруг что-то коснулось ее ног с громким лаем. В темноте Хелен потребовалось некоторое время, чтобы разглядеть два маленьких пушистых комочка.
— Рембрандт! Пикассо! — донеслось из комнаты, и обе собаки тут же бросились на зов низкого голоса.
Поднявшись на одну ступеньку, они оказались в мастерской.
— Ух ты! — вырвалось у Хелен.
Потолок имел добрых пять метров в высоту: очевидно, здесь убрали перекрытие между первым и вторым этажами. В самом центре комнаты возвышался огромный купол из стали и стекла, словно гигантский иллюминатор в небо. Задняя стена представляла собой одно сплошное окно. Днем эту комнату, должно быть, заливали потоки солнечного света. Однако сейчас на улице было еще темно и окно походило на черную стену.
По бокам оставили на виду грубую каменную кладку, что создавало в мастерской атмосферу старины, из-за нее она даже напоминала пещеру. Впечатление еще больше усиливал тусклый свет нескольких торшеров. На потертых половицах громоздились холсты. Некоторые были разрисованы, другие — еще девственно чисты. В углу рядом с окнами стояло несколько потертых кресел, у противоположной стены — огромный книжный шкаф.
Луи остановился в центре комнаты. Рядом с ним свернулись клубком две собачки, которые приветствовали ее в коридоре.
— Она действительно прекраснее, чем оригинал! — басом провозгласил Луи. — Какие краски! Боже мой, как они сверкают! Эту картину можно использовать вместо лампы!
Только подойдя ближе, Хелен заметила рядом с собаками свою сумку, небрежно брошенную на пол. Широкая спина хозяина дома заслоняла от нее «Мону Лизу» из Прадо, стоявшую на мольберте.
— Да, ты прав, — произнес Патрик, похлопав Луи по плечу.
