Мигель, уже успев уложить Хлою Роуз в постель, снова подносил к ее губам очередной стакан с водой. Давал ли он ей опять таблетки, я не видел. Я вышел в прихожую, зная то, что я мог знать, и то, чего мне вроде бы знать совсем не полагалось, и, гадая, как меня угораздило опять вляпаться в эту историю, когда я вроде бы уже не должен был в нее вляпаться. Мигель вскоре догнал меня.
— Ты на меня не злись! — сказал я. — Я если что и говорил, то к тебе это не относится.
— Мы все делаем свою работу, — покорно произнес он.
Я к тому времени слишком утомился, чтобы спорить с ним.
— А вот эти доктора, которым вы звонили?.. Они обратятся в полицию?
— Нет. Они сделают все, чтобы оградить ее от полиции… и вообще оградить ото всех.
Он кивнул, явно удовлетворившись этим ответом. Мы спустились вниз и выкурили по сигаретке — просто молчали и ждали. Потом приехали люди в белых халатах — здравые, шустрые и профессиональные. И мы наблюдали, как Хлоя Роуз была препровождена в белый медицинский фургон с красной надписью «Частная клиника Энока». Фургон уехал и увез с собой мисс Роуз.
— Если Розенкранц вернется, скажи ему, куда ее отправили, — сказал я. — Если надо будет, пусть позвонит мне.
Мигель ничего не ответил, но я не обиделся. Быстро добежал до своей машины, забрался в нее, доехал до своего дома и рухнул в постель прямо в ботинках.
Глава 24
Я пропустил восход и то, что у людей принято называть «утром». Чтобы одеться, мне пришлось сначала раздеться, и ощущения, скажу я вам, были довольно болезненные. Примерно такие, как после того, как вас забодает бык. Я решил, что мне просто необходим полноценный завтрак. Достав почти все, что имелось у меня в холодильнике, я зажарил на масле, пока варился кофе, и сожрал всю эту «солянку» даже за более короткое время, чем то, что ушло на ее приготовление. Было одиннадцать часов утра. В голове моей смутно маячило воспоминание о том, что прошлой ночью я обещал Хлое Роуз обязательно найти убийцу Мэнди Эрхардт. Я также смутно помнил, что от участия в этом деле меня предостерегли, с разной степенью убедительности, по меньшей мере, трое. И я пока еще не знал, какое отношение ко всему этому имеет смерть Грега Тэйлора. Зато знал, что Хлоя Роуз и Старк снимались в одной картине, и душевного облегчения этот факт ну никак не прибавлял. Все эти соображения и воспоминания, вместе взятые, не навевали мне никаких других мыслей, кроме одной — пойти и посмотреть, не облезло ли еще сколько-нибудь краски со стен в моем офисе.
Еще с порога я обнаружил, что моя приемная пуста. В пепельнице — все то же количество окурков, включая Ноксов «бычок», оставленный им днем ранее. Слой пыли на мебели — абсолютно нетронутый. Типичная картина бездействующей конторы, для которой бездействие является нормой.
Закрыв за собой дверь, я слегка остолбенел — на меня смотрело дуло пистолета, и державший его в правой руке Бенни Стёрджен сказал:
— Это уже слишком!
— Мистер Стёрджен, когда прячетесь за дверью, не пользуйтесь перед этим лосьоном для бритья, — изрек я как истинный профи по прятанью за дверью.
Он шагнул мне навстречу, но я даже не шелохнулся, и снова отступил назад.
— Да я вообще-то поговорить пришел, — сообщил он, чем вызвал у меня смех, а мой смех, в свою очередь, вызвал у него на лице какое-то болезненное смятение.
— А пистолет на всякий случай прихватил, — добавил он.
— А, ну это вы собственных фильмов, видимо, насмотрелись. — Я повернулся к нему спиной, собираясь зайти в свой кабинет.
— Это уже слишком, — сказал он.
— Вы это уже говорили, — напомнил я, пока доставал ключ и вставлял в замочную скважину. — И еще знайте: когда собираетесь угрожать кому-то пистолетом, хотя бы снимайте его с предохранителя. Так вы произведете больший эффект.
Он пошевелился у меня за спиной, но меня это не тревожило. Это же Голливуд. Тут артисты-то чокнутые, а уж все остальные тем более. Открыв дверь в свой кабинет, я потянулся к выключателю.
У противоположной стены стоял, скрестив на груди руки, человек. Лицо его было мне знакомо, но я не мог вспомнить, кто это такой.
— Какого черта? Вы кто? — спросил я.
— Это мой напарник Мак Ивой. Вы встречались вчера, — раздался голос у меня за спиной.
— Здравствуйте, — кивнул Мак Ивой.
— Сэмьюэлс, а вы не могли подождать снаружи, как это обычно делают цивилизованные люди? — сказал я, повернувшись к нему. — Обязательно надо было вламываться ко мне в кабинет?
— Ничего подобного, мы закона не нарушали, — сказал детектив Сэмьюэлс. — Имели право сюда войти, потому что вы подозреваетесь в препятствии полицейскому расследованию. — Он оглянулся на вошедшего Стёрджена, все еще державшего в руке пистолет, и сказал ему: — Да уберите вы оружие, Стёрджен.
— Не обращайте внимания, — сказал я. — Это же просто реквизит. У него там и патроны холостые. Правда, Стёрджен?
Рука Стёрджена беспомощно опустилась, и он снова стал похож на того бестолкового человека, который пытался нанять меня на работу позавчера.
— Да, холостые.
— И с предохранителя пистолет не снят, — сказал Сэмьюэлс.
— Да, и с чертова предохранителя не снят! — подтвердил Стёрджен.
Кивнув Сэмьюэлсу, я спросил:
— Вы не возражаете, если я сяду? Что-то совсем забегался в последние дни. — И, сев за свой рабочий стол, я с самым непринужденным видом заложил руки за голову.
Сэмьюэлс, продолжая смотреть на режиссера, спросил у него:
— Что вы здесь делаете?
Стёрджен беспомощно смотрел на нас троих.
— Он приходил сюда вчера, — объяснил я. — Хотел нанять меня для расследования убийства Эрхардт. Ему в голову втемяшилось, что вы хотите повесить это убийство на Хлою Роуз. Тогда я объяснил ему, что меня настоятельно попросили не соваться в это дело, что у меня к тому же есть другая работа и что я не занимаюсь больше чем одним делом одновременно. И вот он, как я понимаю, пришел снова, чтобы заставить меня переменить мнение.
— Да? Я пока не вижу, чтобы он хотя бы рот открыл, — сказал Сэмьюэлс, вызвав сдавленный смешок своего напарника, и, обращаясь к Стёрджену, спросил: — Это так? Вы действительно думали, что, напугав сыщика, заставите его взяться за это дело?
Стёрджен кивнул.
— Да. Мистер Фостер, как всегда, прав.
— А что, полиции вы не доверяете? — поинтересовался Мак Ивой.
— Да, кстати! — поддакнул я.
— А вы, Фостер, пока помолчите, — одернул меня Сэмьюэлс. — Вчера вы мне вообще-то понравились, и я вам скажу, это большая редкость, потому что я недолюбливаю частных сыщиков.
— Вы не один такой.
Проигнорировав эти слова, он продолжал:
— Вы были со мной честны. Ничего от меня не утаили. — Он посмотрел на меня в упор. — Нет? Не утаили?
— Нет, не утаил, — подтвердил я, придвинувшись ближе к столу и положив на него руки.
— Вот, ты слышал? Он ничего не утаил, — сказал Сэмьюэлс Мак Ивою, как если бы они спорили здесь на эту тему, пока меня не было. Сэмьюэлс снова перевел взгляд на меня. — Тогда почему же я узнаю, что вы все-таки работаете над убийством Эрхардт, хотя я просил вас этого не делать?
— А кто говорит, что я работаю?
— Я говорю, — сказал Сэмьюэлс. — И некий информатор, имени которого я не буду упоминать по понятным причинам.
— Ну, вы нашли здесь что хотели, или заставите меня показать вам папки с документами?
— Нет, ты смотри, какой буйный выискался, — ухмыльнулся Мак Ивой.
— А вас вообще не спрашивают, — огрызнулся я.
— Ну хватит! Просто расскажите мне, Фостер, что вам удалось выяснить, и на этом ваше участие в деле будет закончено. Вы меня поняли?
Кивнув на Стёрджена, я спросил:
— Нам нужны сторонние слушатели?
— Стёрджен, подождите снаружи, — распорядился Сэмьюэлс.
Понуро ссутулив плечи, Стёрджен вышел в приемную. Сэмьюэлс закрыл за ним дверь. Я прислушался, но дверь из приемной в коридор не открылась — то есть Стёрджен остался ждать внутри.
