— Привет, я — Морган, — представилась она. — Входите.
Мы сидели за ее кухонным столом, и она наливала нам кофе из кофейника.
— Как я поняла, вы разыскиваете Гевина, — сказала она.
— Наряду с прочим, — ответила Шейла.
— Но его больше нет здесь. Я вернулась домой через две ночи и обнаружила эту записку.
Она вынула из заднего кармана джинсов листок бумаги, развернула его и положила на стол. Я взглянула на почерк и вспомнила утреннее возвращение после вечеринки в Корнуолле.
Текст записки состоял в следующем:
«Морган, для меня настало время уходить. Кажется, я закончил все, что необходимо для ремонта квартиры. Покраска завершена, я снова повесил шторы и занавески. Может, ты хотела еще раз покрыть лаком пол в некоторых местах наверху, но это потерпит.
Спасибо за то, что ты предоставила мне время, место и работу. Я действительно очень признателен. Но не думаю, что злоупотреблять этим было бы правильно. Рождество было прекрасным, но это не то, чего хотим ты и я. Тебе нужно разобраться с Г. Н. А мне, мне тоже нужно кое-что сделать, и что будет после этого, неизвестно. Прости за то, что не смог попрощаться лично. Но думаю, это к лучшему.
С любовью, Гевин».
Я перечитала записку дважды. Возникло много вопросов, на которые требовались ответы, но я не знала, с чего начать.
— Кто такой Г. Н.? — спросила я.
— Г. Н. — Бертран. Бертран Найт — мой парень. Мы пережили тяжелое время после его возвращения домой.
— Знаю, — сказала Шейла.
Но Морган смотрела на меня и не обратила на нее внимания.
Она была так красива. Выше меня, уверена в себе. Она выдержала мой взгляд, и я понимала, что она хочет мне сказать больше того, что выражали слова.
— А вы…
— Я делю свое время. Держу бар «Водво» в городе. Из-за этого нужно быть половину недели здесь. Остальное время провожу в Чешире, с Г. Н.
— Значит, Гевин находился здесь много времени один?
— Гевин очень встревожен. О своем прошлом он не говорил ничего. Он никогда не упоминал Г. Н., за исключением тех случаев, когда дело касалось меня. Он все хранит внутри себя.
У нее были темно-карие, почти черные глаза. Они излучали теплоту, которую я расценила как жалость ко мне.
— Впрочем, он упоминал о вас, Кэт.
Я опустила глаза:
— В самом деле?
— Да.
— Он считает Г. Н. братом Бертрана, — сказала Шейла, и мы обе повернулись к Морган.
Она была смущена:
— У Бертрана нет брата.
— Из пустыни Бертран слал электронные письма некоему человеку по имени Г. Н., что-то вроде дневниковых записей. Он сказал Гевину, что Г. Н. его брат. Гевин говорил об этом Кэт.
Морган снова взглянула на меня, и я кивнула:
— Верно. Гевин в действительности считает, что Г. Н. другой человек. По-моему, он полагает, что Бертран погиб.
Морган покачала головой, словно пытаясь стряхнуть смущение.
— Но мы говорили о Г. Н., о том, что он переживает. Как он мог не осознавать этого.
— Вы называли его Бертраном?
— Нет. Я всегда называю его Г. Н. Бертран его официальное имя.
Шейла возразила:
— Гевин уверен, что Бертран погиб. Ему и в голову не пришло бы, что Г. Н. то же самое лицо. Люди, которые снимали фильм, могли сообщить ему что-нибудь.
— Фильм? — спросила Морган.
Нам пришлось рассказать ей о диске и о том, каким образом он оказался в наших руках.
— Где, вы говорите, эта квартира?
Я сообщила ей адрес, уже зная, что она скажет.
— Это квартира Г. Н.
Она пошла в гостиную и что-то вынула из ящика стола. Это было фото, которое она положила на стол.
— Этот человек, Хью Челленджер, выглядит так?
Человек на фото был не так полон, выглядел моложе, но, несомненно, это был Хью. Я кивнула.
— Так, это и есть Г. Н. Это Бертран Найт, человек, который ездил с Гевином в пустыню. Человек, с которым я живу пятнадцать лет.
— И человек, который оставил для Кэт в своей квартире диск, на котором Гевин кого-то убивает.
Морган повернулась к Шейле:
— У вас этот диск с собой?
— Да.
— Мне можно посмотреть?
Шейла вынула диск из сумки и передала ей.
— Вы не будете возражать, если я останусь здесь? — попросила я. — Не хочу видеть это снова.
Пока они отсутствовали, я пила крепкий черный кофе и оглядывала комнату. Работа Гевина была налицо. Его руки зачищали этот стол, красили оконные рамы и дверь. Я положила ладонь на деревянную поверхность стола и смогла ощутить тепло от своей чашки с кофе. Интересно, что здесь происходило на Рождество. Я понимала, что Морган сообщает мне малозначащую информацию. В конце концов, у него нет передо мной обязательств. Я даже не была его подружкой. Интересно, где он спал в этом доме. Что-нибудь сохранилось здесь от него?
Когда они вернулись на кухню, лицо Морган выглядело бледным. Ее руки чуть дрожали. Она взяла сигарету из ящика стола и закурила.
— Это не Г. Н… не Бертран. Я имею в виду того, которого убили. Но кто-то хочет, чтобы все выглядело так, будто это он. Вначале был он. Я узнаю его руки, шею. Я прожила с ним достаточно долго.
— А кулон? — спросила Шейла.
— Его. Он всегда его носит. Я подарила ему его, когда мы впервые встретились.
Она глубоко затянулась, позволив дыму сигареты проникнуть в свои легкие.
— Но в конце фильма… голова… — Она поперхнулась дымом или словами. — Это не его. Кого-то другого.
Затем она повернулась к нам спиной. Дым от сигареты поднимается спиралью, вьется вокруг ее руки, прежде чем рассеяться в воздухе.
Я подошла, встала рядом с ней и обняла ее за плечи.
— Какая грязь, — сказала она, — какая чудовищная грязь!
Морган сказала, что должна уехать. Она предполагала этой ночью быть в баре — канун Нового года был одним из самых напряженных временных отрезков года, — но сейчас она позвонила менеджеру бара и велела ему руководить работой.
Я спросила, могу ли воспользоваться ванной комнатой, и, когда Морган дала необходимые наставления, попросила показать комнату Гевина.
— Комната наверху. Поднимитесь по лестнице и направо, — ответила она, не глядя вверх.
Я вдыхала запах свежей краски, который меня несколько разочаровал. Казалось, он поглотил все запахи Гевина. Стены оказались темно-зелеными, а деревянные поверхности и потолок сияли кристально-белой краской. Я не могла представить себе, что Гевин жил в этой комнате.
Диван-кровать была сложена, но я все равно легла на него, зарыв голову в подушки и надеясь почуять его запах. Должно быть, он жил здесь очень беззаботно. Я не смогла обнаружить его запах в подушках, или в белых муслиновых занавесках, или на сосновых досках пола. Даже заглянула под кровать в надежде найти случайно оброненный носок, но не обнаружила ничего.
Когда я спустилась по лестнице вниз, Морган и Шейла приготовились уходить.
Шейла села на заднее сиденье машины, я — впереди, рядом с Морган. Мы не разговаривали. Я смотрела в окно на мелькавшие за ним картины природы, тихой и спокойной в эту мягкую зимнюю погоду.
— У Гевина был с собой пакет? — спросила Шейла.
Я совсем забыла про пакет.
— Что за пакет?
— Пакет из коричневой бумаги, адресованный господину Б. Найту. — Шейла рассказала Морган, как он исчез из лавки одновременно с Гевином. — Мы гадали, не взял ли его Гевин, чтобы вручить Найту лично.
Морган пожала плечами:
— Я ничего не видела, напоминающего пакет, но он, возможно, хранил его в сумке.
— Если так, то он, вероятно, понес его к Г. Н.
— Он ушел два дня назад. Если отправился туда, то уже прибыл на место.
Глава 29
Я ожидала увидеть величественное здание с хорошо освещенной подъездной аллей и ступенями, ведущими к двери, обитой дубовыми панелями и снабженной массивным сигнальным молотком из меди. Могли быть также балюстрады, сад с подстриженными деревьями, даже павлины. Но ничего подобного не было. Дом был старый и просторный, с асимметричной современной пристройкой. Старая часть дома заросла диким виноградом, требующим стрижки. Подъездная аллея была несколько длинновата, но без сторожки у ворот. Просто дорога через поле в кромешной тьме, чуть в выбоинах. Имелась парковка на три или четыре машины, на которой стояли БМВ спортивной модели и побитый «лендровер». Морган припарковалась рядом с БМВ.
