Он топает по коридору, бежит в комнату к девочкам. Взгляд его скользит по обеим кроватям, он подходит к гардеробу и распахивает дверь. Стена розовой одежды. Резко повернувшись, выходит обратно в коридор и бежит в свою комнату — коричневая кровать. Там никого. Падает на колени и проверяет под матрасом, потом вскакивает на ноги, резко поворачивается и в один прыжок оказывается у гардероба, распахивая настежь дверь. Плащ, ветровка и набор рубашек поло — все висит на проволочных вешалках. Он срывает их. За одеждой ничего. Он закрывает дверь и выбегает из комнаты. Теперь ванная. Бернадетт видит его в зеркале, когда он вбегает в небольшое пространство. Отражение напоминает ей, что у него за поясом по-прежнему торчит револьвер. Словно читая ее мысли, Куэйд кладет топор рядом с умывальником и достает револьвер, бросается в коридор и направляется к последней комнате на втором этаже — комнате родителей.
Он стоит в дверях и оглядывает постель. «Что-то не так», — думает Бернадетт. Догадывается: Куэйд видит сдвоенные пятна и осознает, что обеих девочек нет в живых и что голос, который он услышал, не мог принадлежать им. Бернадетт будто окатывает ледяной водой: Куэйд оборачивается на гардеробную и упирается взглядом в дверь. Проходит по комнате. Бернадетт понимает: ей нужно выпустить кольцо и взяться за оружие, но она никак не может перестать смотреть его глазами. Быть физически близко к убийце, когда видишь через его глаза, — это завораживает. Гипнотизирует. Одурманивает.
Он берется за ручку и распахивает дверь, которая ударяется о стену. Ему в глаза бросается содержимое гардеробной. Она думает: «Ему меня не видно, меня скрывает платье». Вздымающееся облако шифона и пластика стало ей защитой. Но надолго ли? Она велит себе разжать пальцы, бросить кольцо и вынуть пистолет. Ничего не получается. Кулак ее неподвижно стиснут вокруг кольца, да и все остальное в ней будто разбито параличом. Она видит, как его левая рука тянется к свадебному наряду, кончики его пальцев касаются пластикового чехла. Правой рукой он поднимает револьвер. «Вот и все», — мелькает у нее мысль. Он сейчас отодвинет платье, увидит ее и выстрелит. Она увидит, как пуля войдет в ее собственное лицо. Ей суждено умереть в чулане дома, заброшенного черт-те куда. Страха в ней нет: эта мысль успокаивает и утешает ее. И в то же время невозможно не отделаться от вопроса: то, что она делает, не равносильно ли самоубийству?
Совершенно неожиданно и безо всякой видимой причины Куэйд резко отдергивает руку. Револьвер все еще поднят, но бывший священник оборачивается и смотрит через дверь спальни в коридор. Взгляд его останавливается на револьвере, и он кладет палец на спусковой крючок, снова смотрит вверх и направляется к двери. Бернадетт догадывается: кто-то ходит внизу. Кто? Куэйд высовывает голову из двери спальни, окидывает взглядом коридор и, выскользнув за дверь, выходит в коридор, поднимает левую руку, вытягивает ее.
Гарсиа.
Гарсиа, должно быть, в доме. Пистолет еще у него или его забрал Куэйд? Понимает ли босс, что Куэйд вооружен? Гарсиа никак не может знать, что ждет его на верху лестницы.
Бернадетт с трудом проглатывает комок слюны и пытается заставить свой рот издать еще какой-нибудь звук, но губы у нее словно вместе сшиты ниткой. Все внимание она переносит на руку, сжимающую кольцо, и снова велит пальцам разжаться, и снова они не подчиняются ей. Тогда она меняет тактику и сжимает кулак еще крепче. Получается: она чувствует, как пальцы врезаются в небольшой шарик. Когда кусочек металла вдавливается в ладонь, Бернадетт заставляет себя почувствовать каждый бриллиант, впаянный в золото. Кольцо, кажется, затрепетало у нее в ладони, как будто в нем забилось собственное сердце. Она убеждает себя, что кольцо — это раскаленный кружок, прожигающий дыру в ее плоти. Еще крепче сжимает руку. Боль — и подлинная, и воображаемая — пронзает насквозь. Рефлексы берут свое: ладонь ее разжимается, драгоценность падает на пол. Бернадетт моргает, и видение коридора второго этажа пропадает.
Ви́дение у нее теперь свое, зато все чувства — Куэйда.
Глава 50
Сцепив вытянутые руки, готовый в любую минуту открыть огонь, Куэйд пошел к лестнице и остановился, пораженный звуками шагов, раздавшихся с другой стороны. Он круто развернулся, все так же держа револьвер впереди.
Невероятно! В двери спальни его родителей стояла та самая блондинка. Агент ФБР.
Она оказалась проницательнее, чем ему казалось: проследила его до самого дома. Это его собственная промашка. У него было три возможности убить ее, и он их упустил. Только на сей раз она от него не уйдет. Впервые он хорошенько рассмотрел ее глаза — странные, дьявольские. Дьявольская девчонка на пару с дьявольским мужиком в сарае. Тот, должно быть, тоже агент, только Куэйду на это наплевать. Они со своими значками вломились в его дом. Оба они — зло, и оба скоро умрут. Он нацелил револьвер ей в грудь.
— ФБР! Бросьте оружие!
— Почему это я должен слушать какую-то сумасшедшую? — рыкнул Куэйд. — Фантастическая чушь про видения и бумажный крест.
У Бернадетт от удивления открылся рот и чуть опустился пистолет. Моргнув, она закричала в ответ:
— Немедленно бросьте оружие!
Куэйд заметил, что сбил ее с толку. До этого момента она и представления не имела, что ее исповедником был человек, за которым она гонялась и которого загнала в угол. Он презрительно усмехнулся:
— Тупоголовая пигалица, психопатка.
— Бросьте револьвер, а не то я вам снесу башку!
В ее голосе звучала та же ярость, что клокотала у него в груди, — смертельная. Он постарался придать своему голосу спокойствие, вновь становясь священником на церковной скамье, ее наперсником в капюшоне:
— Вы не в себе, дочь моя, глубоко потрясены, вам нужна помощь.
— Как вы меня нашли? Говорите! — потребовала Бернадетт.
— Некто в больнице подслушал ваш разговор и указал мне на вас. Остальное — просто. Я последовал за вами в церковь. И облачился в свое одеяние.
— Вы помогли мне, — сказала она. — Я взяла неверный след, а вы направили мои поиски по другому пути. Почему?
Ответить на ее вопрос, не усомнившись в собственном здравомыслии, он не мог, а потому, выкручиваясь, сам спросил:
— Вы-то как нашли меня? Я был осторожен.
— Очень осторожен. — Голос ее успокоился, но пистолет все так же смотрел ему в грудь. — Я же рассказывала вам в церкви, как я узнаю про некоторые вещи.
Этот ответ его рассердил, и он сбился со взятого тона.
— Сатанистка! Нечестивица! Куча дерьма! Впавшая в бред фальшивая полицейская ищейка.
— Не фальшивая. Тот, кого вы связали в сарае, тоже федеральный агент.
— А мне наплевать, кто вы или где служите. — Куэйд держал ее под прицелом, однако его взгляд метнулся к лестнице — ему послышалось, будто кто-то поднимался по ступеням. Они что, вломились втроем? Три дьявола? Девчонка, тот, что в сарае, и кто-то третий шатается внизу. Он снова погрузился в свой семейный кошмар. — Вы ворвались ко мне в дом! Вы нарушили мое частное пространство!
— Мы шли за вами по следам из трупов. Мы знаем, что вы убили Крис Станнард, Ноя Станнарда, судью, еще одну женщину. Мы нашли ее руку. Кто она? Что вы сделали с ее телом?
Куэйд скривил рот. Ему захотелось убедиться, что счет был полным.
— Не забывайте нелюдя, убившего моих родных. Его я тоже предал казни. А та женщина — адвокат, Марта Юнгес. Та самая, что позволила ему так легко отделаться. Ее останки гниют где-то у реки. Корм для воронья. «Трупы людей сих будете искать по птицам в небе и по зверям на земле; и некому будет отпугнуть их». Почитайте вашего Иеремию.
— Вы убийца.
— Никого из них я не убивал. Все они казнены по Божьим законам. Жизнь за жизнь. К сожалению, должен известить вас, леди из ФБР: вы следующая.
Держа пистолет нацеленным на него, Бернадетт перешагнула через дверной проем и вышла в коридор.
— Откуда у вас такое право? Кто умер и оставил вам наказ мстить?
