Ключ от номера был у меня с собой, и, поднявшись на третий этаж, я уже держал его наготове. Джозеф, изменив своему обыкновению, не разгуливал по коридору, его сюртучный зад торчал где-то там, вдалеке, — высунувшись из окна, он глазел на иллюминацию. Заслышав мои шаги, он тут же повернул голову.
Сердце у меня снова застучало как барабан.
— А, пан Вистлер! Ну как, получше себя чувствуете?
— Гораздо лучше. Спасибо.
— Выходили пройтись? — А улыбка такая сердечная.
— Да. Глотнуть свежего воздуха. Иллюминация просто потрясающая!
— Говорят, что в Граде еще шикарнее. Вам бы стоило пойти посмотреть. — Он добродушно потирал руки, явно желая почесать языком. Ну еще бы! Обшарил мой номер, ничего не нашел. Труд-то какой!
Я вдруг понял, что был ужасным болваном, когда поддался панике и так перетрусил. С другой стороны, ну и что с того! Допустим, я такой вот простачок, возомнивший, что он вывозит из страны нечто секретное. Совсем не мудрено психануть, повести себя как-то не так.
Я весело пожелал Джозефу доброго вечера и открыл дверь в свой номер. Голова у меня была ясная и работала так четко впервые после приезда из Лондона. Все шло как надо.
И тут меня пригвоздило к порогу, как загнанного зверя. Во-первых — оба «Норстранда» лежали рядышком на столе вместе с моим паспортом и бумажником. И во-вторых — на балконе стояли двое. Я остолбенел, а они повернулись и вошли в комнату. А сзади Джозеф плотно прикрыл за мной дверь.
Глава 35
Оба были в длинных расстегнутых бежевых плащах, у обоих на головах — шляпы. Перед этим они, видимо, разговаривали на балконе и, входя в комнату, все еще улыбались. Один из них, тот, что пониже ростом, спросил непринужденно:
— Вистлер, Николас?
— Да, — ответил я и облизнул губы.
— Нам нужно задать вам несколько вопросов. Садитесь, пожалуйста.
— Кто вы такие? — спросил я.
— Мы из СНБ.
Тот, что повыше, вытащил из нагрудного кармана бумажник и раскрыл его перед моим носом. В бумажнике было прозрачное окошечко. А в нем — удостоверение с его фотокарточкой и словами: STATNI NARODNI BEZPECHNOST.
Я, кажется, совсем перестал дышать. Грудь мне сдавило, я задыхался. Мои руки, ноги, кожа головы, губы — все-все начало дрожать. Я вряд ли смог бы добраться до стула, на который он мне указал. И потому тяжело плюхнулся на подлокотник кресла.
— Мы вас очень долго дожидались, пан Вистлер. Не могли понять, куда вы подевались.
— Я вышел пройтись. Выпить рюмочку.
Голос у меня звучал на несколько октав, выше, чем обычно.
— Куда?
— Куда-то туда…
Думать я не мог. У меня все выскочило из головы. «Два "Норстранда"! — проносилось у меня в мозгу. — Значит, они раскопали цветочный ящик! Значит, они знали, что я его туда спрятал! Теперь им известно, что произошло!»
— Я не знаю, как называется то место, — ответил я.
— Вы там раньше бывали?
— Вроде бы да.
— Это кафе «Ман»?
— Нет, нет.
— Вы заходили в кафе «Ман», не так ли, пан Вистлер? Вы сегодня уже там были.
— Нет, не туда. Не могу сообразить, где это. Где-то возле Национального театра. А зачем вам это знать?
— Это была «Славия»?
— Да, верно. «Славия».
— И сколько вы там просидели?
— Понятия не имею. Выпил пару рюмок.
— Когда вы были там, вы с кем-нибудь разговаривали?
— Ну, с официантом. С официантом, конечно.
— Как он выглядит?
— Не помню. Ах да, это была женщина, — забормотал я, будто если я это припомню, все обойдется, — Я не помню, как она выглядела. А почему, собственно, я должен это помнить?
Дышать не стало легче ни на грамм…
— Зачем вам все это надо знать?
— Вы с кем-нибудь встречались во время прогулки?
— Нет.
— Просто прошлись туда и обратно?
— Да. Впрочем, нет, — смешавшись, сказал я. — Туда я ехал на трамвае.
— А зачем же вы поехали, пан Вистлер?
— Не знаю. Так мне захотелось.
— Но ведь, по вашим словам, вы пошли прогуляться?
— Верно. Но когда я вышел, оказалось, что идти пешком слишком жарко. И я сел в трамвай.
— Вы знали, куда едете?
— Никуда я не ехал. Просто решил, что сойду где-нибудь по дороге.
— И вышли у «Славии»?
— Да.
— И ни с кем там не разговаривали?
— Я вам уже сказал.
Тот, что пониже ростом, взглянул на напарника, который уже спрятал свой бумажник и что-то строчил в блокноте. Он (тот, что повыше) отложил блокнот и задумчиво на меня посмотрел.
— Вы нас не боитесь, пан Вистлер?
— А чего мне вас бояться? — спросил я и облизнул губы.
— Не знаю, — ответил он.
И вдруг ударил меня прямо в лицо. Этот удар буквально сшиб меня с кресла. Я свалился, как мешок, и стукнулся башкой о шкаф. И посмотрел на них со страхом и болью. Мой нос будто размазали по всему лицу. От жуткой боли на глазах выступили слезы. Я был так потрясен, что не мог произнести ни звука.
— Вставайте, — сказал тот, что повыше.
Я медленно поднялся, держась рукой за нос. Он снова ударил меня по лицу. Сбоку, очень сильно — голова моя хряпнула о костяшки его пальцев и опять стукнулась о шкаф. Я согнулся пополам, отчаянно пытаясь защитить голову и лицо, и все думал: «О господи! Вот оно и случилось! И это только начало… И этому не будет конца…»
Но больше ударов не последовало. Второй тип сказал спокойно, как ни в чем не бывало:
— Вы, пан Вистлер, говорили про то, что где-то были. Вы сказали, что поехали на трамвае к «Славин». Расскажите подробно, что там было.
Я медленно выпрямился, голова и лицо у меня гудели от боли. Тот, что повыше, все еще глядел на меня задумчиво, потирая костяшки пальцев. Челюсть у меня дрожала.
— Наш друг напугал вас, не так ли?
Я кивнул.
— Он только хотел помочь. Если вы расскажете всю правду, ему больше нечего будет делать. С кем вы встречались в «Славии»?
— Ни с кем. Я говорю правду! — быстро пробормотал я. — Вы сами можете проверить. Наверняка кто-нибудь меня там видел. Я готов рассказать все, что вы хотите. Но я не знаю, чего вы хотите.
Я думал, что эта скотина тут же снова мне вмажет. Никогда нельзя знать наперед. Я вот не догадался. А он взял да и врезал без всякого предупреждения.
— Нет, пан Вистлер, вы знаете, — сказал тот, что пониже. И поднял, а потом бросил оба «Норстранда». На одном из них еще был песок, и он медленно его стряхнул. — Прекрасно знаете. Вы просто сейчас обдумываете, как бы так солгать, чтобы нас успокоить. Но скоро вы поймете, что успокоить нас может только правда. Мы знаем, зачем вы сюда приехали. И почему внезапно покинули отель. Знаем, что вы отсутствовали около полутора часов. Мы уверены, что вы с кем-то встречались и что-то ему передали. Мы не знаем — видите, я говорю с вами честно, — кто этот человек. Но это тоже можно выяснить. И мы собираемся это сделать. Единственный вопрос к вам — расскажете ли вы это неохотно прямо сейчас или же сделаете это очень охотно, но несколько позже? Без всякого сомнения, потом вы это сделаете очень охотно! Вы меня поняли?
С нижней губы у меня стекала струйка крови. Все мое лицо, казалось, так опухло, что, должно быть, напоминало свиную голову. Вдруг на улице снова заработали громкоговорители и грянули бодрый марш. Окна все еще были открыты.
— Я вам клянусь, что никому ничего не передавал! — воскликнул я.
— Почему же тогда вы выскочили из отеля?
— Я испугался.
— Чего?
— Я увидел, как коридорный обыскивает номер. И подумал, что он найдет… найдет ту вещь, которую я хотел спрятать.
— Но вы же сами ее нашли, не так ли?
— Нет.
На сей раз это произошло уже не так молниеносно. Высокий протянул руку, чтобы меня поддержать, а другой изо всей силы ударил. Я согнулся пополам, задыхаясь и давясь рвотой, а он отступил назад, позволяя мне свалиться на пол. Меня мутило.
— Встаньте, пан Вистлер, — сказал тот, что пониже.
Я попытался и не смог. Он помог мне подняться на ноги.
