Так что в ванную он не пошел, а направился к входной двери; сначала увидел на ней табличку с противопожарной инструкцией; она сообщала, что место общей встречи на сорок четвертом этаже. На дверной ручке висела еще одна табличка с надписями с обеих сторон: «Просьба не беспокоить» и «Пожалуйста, уберите в номере». Он взялся за ручку: сталь приятно холодила. Приятно было вообще что-то снова ощущать. Подергал. Без толку. Дернул еще раз. То же самое.
Мэнди была права. Красная лампочка рядом со щелью для карты, отпирающей дверь, горит. Заблокирована? Человек в маске сломал замок? Он огляделся. Щель, куда вставляется карта, есть, а самой карты нет. Особо не думая, что делает, Шеппард щелкнул выключателем. Лампочки загорелись. Что такое? Он снова щелкнул — они погасли. Без толку. Бессмыслица какая-то.
Он еще раз осмотрел дверь. Сломать ее невозможно. Дверь пожароустойчивая и открывается не наружу, а внутрь. Он провел пальцем по краю. Показалось, что снаружи, из коридора сквозь щель тянет воздухом. Нет, скорее всего, показалось.
Он посмотрел в глазок двери. Пол в коридоре покрыт ковром неопределенного цвета, двери справа и слева, больше ничего. Напротив дверь с номером «четыре тысячи четыреста два». Он сжал руку в кулак, хотел затарабанить, но остановился. Стучать не было смысла. И без него уже пробовали.
В душу вкралось отвратительное чувство боязни замкнутого пространства. Номер довольно большой, но почему-то казался совсем тесным. Сейчас бы чего-нибудь выпить, да и пару таблеток глотнуть было бы очень неплохо… Нет, надо думать о том, как отсюда выбраться, а не о мини-баре.
Шеппард повернулся. Все смотрели на него с прежним интересом. И непохоже, что кто-то из них собирался ему помогать, — даже Алан молчал, словно ему сказать нечего. Он направился к окну, и все расступились, давая дорогу. Неужели надеются, что он знает выход из положения? За свою жизнь он бывал во многих гостиницах и всегда входил и выходил только через дверь.
Шеппард опустил руки на подоконник и посмотрел в небо над Лондоном; день стоял солнечный. Над крышами возвышалось колесо обозрения, которое называли Лондонским глазом, слева — вокзал Ватерлоо, справа — Вестминстерское аббатство. Достаточно высокие, достопримечательности городского пейзажа отчетливо вырисовывались в раме окна.
А если подать кому-нибудь сигнал? В самом центре пейзажа за окном возвышалось здание, напротив гостиницы, закрывая солнечный свет. Похоже, административное знание или бизнес-центр. Он сощурился, пытаясь разглядеть, что там за окнами. Нет, никого не видно, это только кажется, что там полно народу. На самом деле никого нет.
А теперь… и что же теперь? Через дверь не выбраться. Через окно тоже никак. Вентиляционные трубы? Попробовать?
Он осмотрел кровать и стену над ней. Обнаружить вентиляцию удалось не сразу, кто-то закрасил ее той же краской, что и стену, но он все-таки разглядел.
Осторожно, чтобы не упасть, он влез на кровать. Натертые наручниками запястья не слушались, но он удержал равновесие и приблизился к стене. Вентиляционное отверстие было довольно большое, кажется, вполне можно пролезть. Ему удалось зацепиться пальцами за центральную перегородку решетки, и он потянул ее на себя. Не поддается. Осмотрел края. Закреплены винтами с утопленными головками. Он попытался как-то их ухватить, но они сидели прочно.
Он повернулся к товарищам по несчастью:
— Ну-ка поройтесь в карманах. Мне нужна мелкая монета. Пенс, например.
Все полезли в карманы. Похоже, каждый думал о своем. Прошло несколько секунд, и все снова смотрели на него с непроницаемыми лицами — никто ничего не нашел.
Замаячившее доверие к нему пропало. И больше не вернется.
— Вот, попробуйте этим, — сказал Райан и протянул ключик от наручников.
Шеппард взял, попытался вставить в прорезь винта. Ключ оказался слишком толстым, не зацепить.
Что еще? Больше ничего. Дверь. Окно. Решетка. Выхода нет.
Но должно же быть что-то еще, что-то такое, чего он еще не пробовал. Но он ничего не мог придумать… разве что простучать стены? Он бросил ключ Райану и внимательно осмотрел комнату. Другого выхода не было. Обычный гостиничный номер.
Впрочем, не совсем. Это давно уже не обычный гостиничный номер. С тех самых пор, как человек в лошадиной маске решил сыграть в игру. Но если человек в лошадиной маске в курсе его жизни, он должен знать, что Шеппард не может выполнить задание. Он никогда в жизни не был реальным сыщиком. Он всего лишь играл роль сыщика. Он всего лишь рассуждал о пустяках, делал смелые предсказания о пустяках.
«Он хочет увидеть твой провал».
Но что же теперь делать? Лечь в углу, свернуться калачиком и приготовиться к смерти?
Шеппард огляделся и больше не увидел гостиничного номера.
Это не гостиничный номер. Это гроб.
Глава 11
Как быстро прошла жизнь. Мгновение ока — и вот он здесь, в этой комнате. Слава промчалась мимо, и теперь, в первый раз в жизни, ему не хотелось быть знаменитым. Несмотря на то что он всегда стремился к славе. Агент у него появился, когда ему исполнилось четырнадцать лет. Три года родители пытались оградить его от заманчивых огней рампы, но его еще сильнее к ним тянуло.
— Привет, малыш, — сказал этот человек.
Это случилось не один десяток лет назад. И вместе с тем, кажется, совсем недавно.
Была ли это вина человека, которого он стал называть Дугласом и считать лучшим другом? Виноваты ли родители? Или же он сам?
Дуглас пригласил его прогуляться, полакомиться мороженым. Правда, перед этим спросил, не слишком ли он взрослый для подобного угощения? Но ведь мороженое не стало хуже оттого, что тебе исполнилось четырнадцать… Люди оглядывались на него, — наверное, видели по телевизору, все еще обсуждали его подвиг, и сознавать это было чертовски приятно.
— Морган, скажи, чего ты хочешь больше всего на свете?
— Быть знаменитым.
— Ты и так уже знаменит, сынок. То, что ты совершил несколько лет назад, — от этого просто крышу сносит. Ты хочешь славы? У тебя она есть. Но вот как тебе и дальше оставаться знаменитым… что ж, в этом я смог бы помочь.
И Морган улыбнулся. Он всегда улыбался.
Прошло много лет, и вот он сидит в этой комнате и думает, что больше никогда не сможет улыбаться. Слава? Забудь про нее. Наплюй и забудь. Телешоу, книга, статьи в газетах. «Господи, только не дай мне закончить жизнь здесь». Потому что теперь он станет знаменитым совсем по другой причине. Потому что из-за него погибнут люди.
Резкие гудки вырвали его из состояния самобичевания. Пипикает где-то в номере. Шеппард встал с кровати и огляделся, пытаясь найти источник звуков. Ага, это в тумбочке. Цилиндрический таймер с циферками начал обратный отсчет. На циферблате уже 02:59:54. Прошло шесть секунд. Даже больше — еще парочка уже в прошлом. Время ускользает незаметно, как вода сквозь пальцы. Пиканье прекратилось. Но обратный отсчет продолжился.
Три часа, чтобы раскрыть убийство.
Шеппард снова огляделся. Райан пристально наблюдал за ним, в глазах его сверкал лучик надежды, и это было опасно. Вероятно, он думал, что Шеппард точно так же растерянно-задумчиво выглядел на своих телешоу. Но Райан ошибался и пустой взгляд Шеппарда — он просто читал текст телесуфлера — принимал за взгляд проницательный. Телесуфлер всегда был верным другом и помощником Шеппарда — за небольшим черным ящиком скрывалась команда людей, составлявших реальный мозг всего происходящего. Таково все телевидение. Сплошная показуха и лапша на уши.
— У вас получится, правда? — сказал Райан. — Вы вытащите нас отсюда?
А за Райаном никого нет, кроме этих, других. И видно было, что чувством надежды заразились и они тоже. Даже Алан, кажется, уже не такой злой. Хуже всего Мэнди — уж она-то все понимала почти наверняка.
«Я не могу никого вытащить отсюда. Выхода нет».
А убийца — в этой комнате.
Незаметно, что кто-то из них способен на убийство, и все же один — убийца.
