— Я слышал, что говорил директор, — сказал Морган. — Ленту натянули, чтобы дети нос не совали. А полицейских давно уже нет.
Эрен кивнул. Он смотрел на дверь, не в силах сдвинуться с места.
Морган подтолкнул его локтем:
— Ну чего ты, пошли, это же обычный класс.
— Да понимаю я, просто… — Эрен замолчал, не зная, что именно «просто».
Морган потянул за ручку. Со скрипом дверь широко раскрылась, и они увидели за ней идеальной чистоты кабинет. Конечно же, в нем сделали уборку. Ровными рядами выстроились столы и стулья. Все было готово для занятий.
Морган нырнул под ленту и вошел в класс. Остановился посередине, как раз под выступающей на потолке трубой, и оглянулся.
Эрен смотрел на него круглыми глазами.
— Давай же, заходи, — сказал Морган.
Увидев перепуганное лицо Эрена, Морган поднял голову, посмотрел на трубу и быстро отскочил в сторону.
Эрен стряхнул с себя оцепенение и тоже нырнул под ленту. Войдя в кабинет, задрожал. Как и в тот день, его охватил ледяной холод. Кто-то снова оставил открытым окно.
— И что мы должны искать? — спросил Морган, взял учебник, оставленный на столе, и рассеянно пролистал его.
Эрен огляделся. Будто ничего ужасного здесь никогда и не происходило. Никто не погибал, не было мертвого тела. Да и живых здесь будто бы не было никогда. И ничего такого, что говорило бы о мистере Джефферисе. Стол его отскребли и отмыли так, что он утратил всякие признаки его здесь присутствия.
Эрен обошел вокруг стола, ожидая увидеть фотографию собаки в рамочке или потрепанный роман «Над пропастью во ржи». Его частенько спрашивали, почему он стал учителем математики, если так страстно любит литературу. Ответ Эрен запомнил слово в слово.
— Математика — это все равно что механизм. Можно над ним трудиться, совершенствовать… так можно стать величайшим математиком в мире. Писательство же, как пишет Сэлинджер, — это дар Божий, этому научить нельзя, а я, как ни печально, таким даром не обладаю.
Ее там не оказалось. В смысле — книги не оказалось. Она всегда лежала в самом конце стола, точно вровень с краями. Но сейчас ее нет. Он вдруг жутко захотел увидеть ее здесь. Зачем кому-то понадобилось ее убирать? Почему ее нет на месте?
Эрен рывком открывал ящики стола. Везде было пусто. Ничего не осталось. Ничего от него не осталось. Закрывал он ящики также с силой.
— Потише, — сказал Морган, подойдя к Эрену, — чего шумишь, еще услышит кто.
На глаза Эрена навернулись слезы, и на этот раз он не смог удержаться. Уткнулся лицом в рукав школьной курточки.
— Морган, его больше нет. От него просто избавились. Все они… Все эти взрослые, понимаешь?
— Перестань, Эрен.
— Будто его никогда не существовало на свете.
— Эрен, прекрати.
— Нет его… ничего от него не осталось. Совсем ничего.
— Послушай, Эрен, — сказал Морган громким шепотом, — осталось! Кое-что осталось!
Эрен наконец услышал друга и прекратил рыдать. Осмотрелся.
В кабинете не было ни пятнышка, но классную доску не тронули. Казалось, те, кто убирал в кабинете, не посмели стереть последнее, что делал в жизни мистер Джефферис. На доске остались уравнения, которые решали ученики, числа и символы, с помощью которых мистер Джефферис объяснял сложную теорему Пифагора, а в верхнем правом углу — его имя, которое он написал в первый день своего знакомства с классом и больше не стирал. Эрен смотрел на доску и грустно улыбался. Выглядело как стенная роспись, повествующая о давно забытых событиях.
Морган стоял рядом с Эреном, оба разглядывали диаграммы, цифры.
— Черт возьми, я так в этом ничего и не понял, — сказал Морган и засмеялся.
Эрен тоже засмеялся, скользя взглядом по символам уравнений. Взгляд его упал на левый нижний угол доски, где неровным почерком мистера Джеффериса было написано трехзначное число.
— Погоди-ка, а это что? — указал он.
Там стояли цифры 391.
— Это? — озадаченно переспросил Морган. — Что-что, цифры какие-то…
— Но они не имеют ко всему остальному никакого отношения. Ни к селу ни к городу.
— Цифры как цифры. Он же учитель математики… был.
— А ты помнишь, чтобы он писал это на уроке? — спросил Эрен, внимательно разглядывая число.
Морган усмехнулся.
— Да я вообще не помню, как он писал все это. — Он хохотнул и взмахнул руками, охватывая всю доску. — Я его даже не слушал.
— И я что-то не припомню, чтобы он писал эти циферки, — сказал Эрен, отшагнул назад и оглянулся, ища место, где сидел на том уроке. — И они, видишь, внизу, в уголочке. Их никому не видно.
— Ладно, не писал он их, что из этого? Может, они там раньше были. А может, и не были. Послушай, Эрен, по-моему, ты начинаешь нести чушь.
Внезапно рассердившись, Эрен круто повернулся к нему:
— А вдруг это последнее, что хотел сообщить нам мистер Джефферис? Что, если это ключ к разгадке, кто убил мистера Джеффериса?
— Ты серьезно? — спросил Морган резким шепотом — мальчики вдруг услышали, что кто-то идет мимо двери. Но вскоре шаги, удаляясь, затихли.
— Значит, говоришь, последние слова мистера Джеффериса были «три, девять, один». Но что это значит? Ничего! Чушь какая-то. Любой тебе скажет то же самое. Так что кончай с этим, у тебя совсем уже крыша съехала.
— Нет. Нет, и не собираюсь. — Эрен почувствовал, что на глаза снова наворачиваются слезы. — Не только я, все должны об этом думать… Кто-то убил мистера Джеффериса и хочет выйти сухим из воды.
Морган секунду молчал, потом отшатнулся и покачал головой:
— Я-то думал, что вот придешь ты сюда и сразу все сам поймешь.
— О чем ты?
— Он покончил с собой, Эрен. Мистер Джефферис покончил с собой, он ушел от нас. И больше никогда не вернется. И нам надо забыть про него.
Морган проговорил это с каменным лицом, но в глазах его стояла печаль.
— Так ты мне не веришь! — рассвирепел Эрен. — Ты никогда мне не верил! Ты такой же, как все остальные! Придурок, вот ты кто!
Не удержавшись, он изо всех сил толкнул Моргана. Тот опрокинулся, ударился о стол и с минуту приходил в себя.
Затем он подошел к рюкзачку, расстегнул замок и что-то достал. Протянул Эрену.
Фотография. На ней человек — тот самый, которого Эрен видел в тот день, это он тогда делал уборку в коридоре.
— Он? — спросил Морган.
У Эрена перехватило дыхание, он не мог произнести ни слова.
— Я видел его на днях в спортзале. Его зовут Мартин. Он новый уборщик в школе.
И он швырнул фотографию Эрену. Она ударилась в грудь и упала на пол. С фотографии на Эрена смотрело лицо того человека. Эрен глаз не мог от него оторвать.
Морган поднял рюкзачок, накинул на плечо. Направился к выходу, но потом обернулся, посмотрел на Эрена — во взгляде его кипела злость.
— А знаешь что, я ведь и правда придурок. Да и ты тоже. Но мы с тобой дети. Нам можно.
И Морган вышел.
Эрен встал на колени, взял фотографию. Смотрел на нее и плакал — долго ли, он и сам не знал.
Глава 43
Расследование, и без того скоротечное, официально закрыли. Эрен с Морганом сторонились друг друга. Морган даже не смотрел в его сторону. У Эрена было такое чувство, будто его предал единственный в жизни друг. Никто ему не верил, да, может быть, он и сам себе больше не верил. Ведь у него не осталось подозреваемых — по крайней мере, пока. Он уже начал подумывать: а вдруг и вправду мистер Джефферис был мрачным человеком и жизнь у него была мрачная, вдруг мистер Джефферис только и думал, как бы поскорее покончить с собой. Эрен с жаром взялся за учебу, ведь он и так много пропустил, все свободное время у него уходило на расследование, а теперь — все коту под хвост и надо срочно догонять одноклассников. Сам себе он казался глупцом, и ему было очень стыдно.
В школе он ни с кем не общался. Издалека наблюдал, как Морган предпринимает новые шаги к славе. Организовал музыкальную группу. Другие ученики, да и учителя тоже, вели себя как обычно, словно ничего необычного в школе и не происходило.
