Беттингер протянул фотографию Гарольду, который взял ее, словно лепесток.
Детектив забросил в рот пельмень, а сидевший напротив капрал принялся вгрызаться в очередное ребро. Продолжая жевать, великан наблюдал за лицом лысеющего менеджера, который был сам себе и начальником, и подчиненным.
— Она приходила сюда, — объявил Гарольд Чжан. — Только выглядела немного иначе. — Он ладонью обрисовал объем груди.
— Это она.
Жюль проглотил остатки пельменя и забрал фотографию.
Доминик сделал большой глоток имбирного пива.
— Как группа с двумя сногсшибательными хитами.
— Она мертва? — спросил официант.
— Да. — Детектив вытащил механический карандаш, нажал большим пальцем на резинку и открыл блокнот. — Когда вы видели ее в последний раз?
— На прошлой неделе.
— Вы помните, какой был день?
— Понедельник или вторник. — Гарольд Чжан снова поправил прядь волос и пожевал жвачку. — Пожалуй, вторник.
— Все сходится. Она была с кем-то?
— Нет.
Этот ответ разочаровал Беттингера.
— Вы уверены?
— Она всегда приходила одна. Заказывала все очень, очень острое — даже острее, чем едят большинство китайцев.
Уильямс положил обглоданное ребро на свободную тарелку и открыл вторую банку с имбирным пивом.
— Похоже, она хотела сделать себе полную прочистку кишечника через рот.
«Острая пища = выходной?» — написал Жюль, после чего снова обратил свое внимание на Гарольда Чжана.
— Она ела здесь или забирала заказ с собой?
— Ела здесь. Перед самым закрытием.
— А когда вы закрываетесь? — спросил детектив.
— В десять. Или раньше, если у нас пусто.
Беттингер подумал о частично переваренной пище в желудке жертвы и записал в блокноте: «Смерть произошла между 11:30 и 2 часами ночи».
— В тот последний вечер вы заметили что-нибудь необычное? Как она выглядела или вела себя… Она что-то говорила?
— Я так не думаю.
— С ней кто-то разговаривал?
— Только я. — Гарольд Чжан указал в дальний угол зала. — Она сидела там, на своем обычном месте — как всегда, поела и расплатилась. Всегда оставляла большие чаевые. — В его последних словах появилась грустная интонация.
Доминик положил четвертое лишившееся плоти ребрышко на пустую тарелку, и у него получился костяной квадрат.
— Как была одета? — спросил Беттингер.
— В нечто просторное — как если б была бегуньей. Серое или голубое.
— Кроссовки?
— Думаю, да.
— Она приходила пешком?
— Я никогда не видел машины.
Капрал приступил к строительству второго этажа костяного дома.
— Вы знаете, в какую сторону она направилась, когда вышла из ресторана? — продолжал расспросы Жюль.
— На восток. — Гарольд Чжан покачал головой. — Ночью мало кто захочет идти в другую сторону.
— Хорошо. — Беттингер достал визитную карточку и протянул ее менеджеру. — Если вы вспомните что-нибудь еще — или услышите, — позвоните.
— Обязательно.
— И спасибо за помощь.
— Это мой долг. — Гарольд Чжан положил карточку в карман. — Я надеюсь, вы найдете убийцу.
— Мы найдем.
— Жуткий город, — пожаловался менеджер и ушел.
Полицейские сосредоточились на еде, и десять минут спустя Доминик завершил строительство пятиэтажного кондоминиума из костей.
Беттингер указал на восток.
— Пойдем прогуляемся.
Великан-полицейский допил остатки третьей банки имбирного пива и положил двадцатку поверх того, что оставил его напарник.
— До Восемьдесят Четвертой и Маргарет-драйв?
— Соображаешь.
Полицейские одновременно встали из-за стола, посетили туалет, оросили писсуары, вымыли руки и вышли из ресторана.
Глава 16
Прогулка по тротуару
Холод атаковал их сразу, и Беттингер, шагавший рядом с Домиником, чьи мысли вновь отправились на Юпитер, засунул руки в перчатках в карманы, как только они вышли на парковку. Дрожащий детектив с удивлением думал о существовании городов в таких местах, где неправильная одежда может погубить разумных людей. Бизнесмен, покончивший с собой в Аризоне, вероятно, был прямым потомком идиотов, которые колонизировали Аляску.
Окутанный воздухом, температура которого была семнадцать градусов[72] (практически летальная), Жюль подумал о Карибских островах, но довольно скоро его мысли снова вернулись к делу.
— После вторника здесь шел снег или дождь? — спросил он своего коллегу.
— Нет.
— Значит, есть шанс что-то найти по дороге.
Доминик фыркнул.
— Ищи следы борьбы. — Детектив указал на окружающий их бетон. — Волочение, царапины, кровь. Часы, сережки. Все, что могло выпасть из сумочки или из кармана.
— Вроде пистолета с именным жетоном?
— Найди что-нибудь — и сможешь слушать рэп хоть целый день.
Полицейские вышли на тротуар и свернули на восток. Посреди дороги, в дальнем конце квартала была припаркована длинная черная машина с затемненными окнами. Изнутри доносились звуки, подобные грохоту взрывающихся глубинных бомб.
Продолжая держать в поле зрения подозрительную машину, Беттингер огляделся в поисках улик.
— Как далеко отсюда до ее квартиры?
— Десять или одиннадцать кварталов.
Черная машина задрожала, пробуждаясь, и покатила вперед, превратив труп голубя в расплющенное пятно с перьями.
— В Виктори очень много мертвых птиц, — заметил детектив.
— Ты исключительно наблюдателен.
Между полицейскими и медленно ползущим вперед автомобилем оставалось пятьдесят футов. Глубинные бомбы взрывались с частотой сорок два удара в минуту.
— Откуда? — спросил Жюль.
— Откуда что?
— Откуда берется столько мертвых голубей во всех районах города?
Музыка прекратилась, и ее отсутствие стало предупреждением, которое детектив ощутил затылком. Беззвучная, словно акула, машина продолжала медленно приближаться.
Доминик бросил мрачный взгляд на автомобиль и положил руку на рукоять пистолета. Завизжали шины, и длинный четырехколесный организм пронесся мимо полицейских.
Беттингер запомнил номер черного автомобиля и записал его в блокнот.
— Там внутри нет ничего интересного, кроме ниггеров.
— Скорее всего, — согласился детектив, — но вреда не будет, если мы проверим номер.
— Здесь ты можешь купить себе номер за десять долларов.
— Номерные знаки?
— Да. — Уильямс перевел напарника на другую сторону улицы. — Однажды я арестовал ниггера, у которого нашел триста номеров, спрятанных в детской кроватке, — он воровал металл со строительных площадок и свалок, а его бабка рисовала номера.
— Ты арестовал его вместе с Тэкли?
До сих пор оба полицейских ни разу не упоминали имя бывшего напарника Доминика, низенького мужчины с болезнью кожи, который размешивал кофе ножом.
— Я забыл, — ответил капрал.
Напарники добрались до конца квартала, Уильямс указал на юг, и дальше они зашагали по улице с высокими стенами, железными воротами и многоэтажными домами. Беттингер обошел открытый канализационный люк и вернулся на тротуар, перешагнув через мертвого голубя, лежавшего у самого края. Застывшие когти торчали из перьев, точно ноги танцовщицы канкана.
— У тебя есть идеи, кто убивает птиц? — спросил Жюль.
— Птицы могут летать где хотят, верно? — Доминик указал на небо. — Эти ниггеры взмахнут крыльями — и они уже на Гавайях, наслаждаются солнцем, или в Париже, гадят на смешные шляпки. Так что нет сомнений: те, что остаются в Виктори, — дефектные.
— Психически?
— Я думаю, у них что-то не так с радаром или как там его. В любом случае так происходит уже много лет. Они просто падают и дохнут.
Тут детективу пришла в голову новая мысль в связи с делом Элейн Джеймс.
— Кто лучший администратор в участке? — Он опять повернулся к напарнику.
— Выбор невелик.
— И все же?
— Ирэн.
Беттингер вспомнил сердитую женщину средних лет, чья оранжевая химическая завивка напоминала астероид.
