— Чем это я чудовище?
— Чем ты занимаешься по вечерам? Я с ума схожу. Об этом даже думать не хочется. Откуда это? — Мать показала на синяки у меня на запястьях. — С тобой происходит что-то ужасное.
— Все! Я пошла.
Я посмотрела на часы и поднялась со стула, хлопнув газетой по столу. Мать закрыла руками уши. Я вышла из себя:
— Не нравится?! Ничего, потерпишь! На мои деньги живешь — никуда не денешься.
— Как это — «никуда не денешься»?
— А так! Я буду делать что хочу, а ты будешь молчать.
Выплеснула злость на мать — и сразу полегчало. Когда меня приняли в ту же фирму, где работал отец, я очень гордилась, что могу содержать мать и сестру. Теперь же они для меня — обуза. С отцом случился удар, когда он был в ванной. Оказали бы ему вовремя помощь, может, и спасли бы. Почему мать этого не сделала? Она же была дома. Зачем так рано ушла спать? Это она виновата в смерти отца.
Когда он умер, на меня будто свалился тяжелый камень — надо было кормить семью. Я набрала учеников и целыми днями бегала из одного дома в другой. А что же мать? Она не делала ничего. Только крутилась вокруг своих дурацких цветов. Старая бесполезная квочка! Я с пренебрежением посмотрела на нее.
— Смотри опоздаешь. — Мать произнесла эти слова, не глядя на меня, хотя лицо ее говорило другое: «Шла бы ты отсюда с глаз долой!»
Я накинула плащ, повесила на плечо сумку. Провожать меня мать не стала. Сколько ни работай, сколько ни приноси денег, все равно никто не оценит. Отца-то все время провожала. До самого порога. Сунув ноги в запыленные черные «шпильки», я вышла из дома. Хотелось спать, я вся была вялая и разбитая, ноги слушались плохо и с трудом донесли меня до станции. Я поглядела на запястья в синяках. Вчерашний клиент крепко связал мне запястья — он оказался любителем садо-мазо. Иногда попадаются такие типы. С них я беру больше: «За странные привычки платить надо. Десять тысяч — и пожалуйста».
На работе меня совсем разморило. Я пошла в конференц-зал и прилегла на стол. Все же лучше, чем на полу. Кто-то сунулся в комнату, но, увидев меня на столе, тут же закрыл дверь. Потом обязательно пойдут разговоры, но мне было наплевать.
Поспав часок, я вернулась на место. Увидев меня, Камэи быстро прикрыла рукой какие-то листки. Понятно! Междусобойчик собирается. Я на их мероприятия не хожу, они это знают и меня не зовут. Но мне захотелось поиздеваться над Камэи, и я спросила:
— Это что у тебя?
Ответ у нее был готов — она показала мне листок:
— Сато-сан, какие у вас планы? На следующей неделе у нас мероприятие…
— Когда?
— В пятницу.
Я кожей почувствовала, как застыл воздух в офисе. Все, затаив дыхание, ждали, что я отвечу. Я кинула взгляд на завлаба. Тот уткнулся в компьютер, делая вид, будто печатает.
— Боюсь, не смогу.
Воздух возобновил циркуляцию. Камэи с запинкой ответила:
— Ой как жалко!
Камэи любила пошиковать. Сегодня пришла в брючном костюме из блестящей ткани и белоснежной блузке, открывающей шею, на которой болталась золотая цепочка. В нашей фирме на общем скромном фоне она, конечно, выделялась, да и на улице, наверное, могла кому-то показаться «успешной». Я сравнивала ее с собой, со своей ночной жизнью, и прямо-таки раздувалась от сознания собственного превосходства.
— Э-э, Сато-сан, вы ведь ни на одном нашем мероприятии не были?
Камэи вдруг решилась на контратаку, но ответа не получила. Я спряталась от нее за кипами бумаг, а она, видно, поняла, что сказала лишнего, — затыкая уши берушами, я услышала:
— Извините.
Вообще-то однажды я все-таки была на корпоративном мероприятии. Когда меня приняли в фирму. Собралось, по-моему, человек сорок. Место сбора — кабак по соседству с офисом. Я пошла, потому что думала, что это вроде как продолжение работы. Новичков в компанию пришло с десяток, из них университет окончили только я и еще одна девчонка.
Женщин с университетским образованием в фирме было совсем мало. Из ста семидесяти новых сотрудников — всего семеро. Специальных должностей или отдела для таких личностей в фирме не предусматривалось, и я полагала, что нас посадят на такую же работу, какой занимаются окончившие университеты сотрудники-мужчины. Но получилось так, что меня и еще одну девчонку — она, как и Камэи, имела диплом Тодая — определили в аналитический отдел, и я поняла: нас приняли за ценных кадров. Девчонку, по-моему, звали Ямамото, хотя точно не помню. Она проработала неполных пять лет и уволилась. А я решила для себя, что всю жизнь буду работать в одной компании и заменю в ней отца. Думала, мои знания и воспитание найдут здесь наилучшее применение.
И что я увидела на междусобойчике? Все — и те, кто со стажем, и новички — напились, распоясались. Особенно меня шокировало, как мужики поглядывали на девчонок, только пришедших в компанию. Оценивали, как на рынке. Особой популярностью пользовались ассистенточки, у которых за спиной один колледж. Мы сидели с выпускницей Тодая, оглушенные шумом и пьяными выкриками. Другие девчонки заливались вместе со всей компанией визгливым смехом — видно, уже привыкли к таким сборищам. Скоро начались выборы «мисс», в которых участвовала вся мужская половина.
— Ну, так кто же поедет с нами на море?
Функции организатора взял на себя один тип, работавший в фирме уже пять лет. Все, как по команде, включая присутствовавших завов, стали тянуть руки, голосуя за своих кандидаток. В конце концов выбрали ассистентку из планового отдела. Потом стали выбирать других: кого взять на концерт, кого в парк на прогулку и так далее. Под конец дошло до выборов жены.
— Кого бы вы взяли в жены? — заорал ведущий. Единогласно сошлись на тихой и застенчивой ассистентке.
— Нет, вы только посмотрите! — обернулась ко мне выпускница Тодая, ожидая поддержки.
Я не ответила. Меня словно вдавило в подушку, на которой я сидела как оглушенная. Мечты, иллюзии рассыпались. Люди, которые на работе выглядели хорошими специалистами, тупо напивались и несли полную чепуху.
— Ого! У нас еще резерв есть! — Один парень, которого приняли вместе с нами, ткнул пальцем в нашу сторону. — Как насчет Ямамото-сан?
Члены «избирательной комиссии» нелепо замахали руками в показном испуге:
— Нет, Ямамото-сан очень умная. Куда нам до нее!
И покатились со смеху. Ямамото относилась к типу красивых женщин, к которым не знаешь как подступиться. Обведя компанию холодным взглядом, она лишь пожала плечами.
— А Сато-сан? — предложил один новичок, обращаясь к побагровевшему от выпитого мужику из исследовательского отдела.
— Ты с Сато-сан поосторожней. Она не просто так к нам попала. У нее блат, связи.
Я считала, что меня взяли на работу из-за личных качеств — способностей, усидчивости. Но другие, как выяснилось, думали иначе. Так я впервые в жизни поняла, что рассчитывать на признание не приходится.
Глава 32
Я хочу победить. Хочу победить. Хочу победить.
Я хочу быть первой. Хочу, чтобы меня уважали.
Я хочу, чтобы меня все замечали.
Я хочу, чтобы обо мне сказали: «Сато-сан — прекрасный работник. Как хорошо, что мы ее взяли».
Но даже если бы я добилась своего, стала лучшей, — какой толк от производственных показателей? Кто их видит? Мою работу трудно измерить. Я писала отчеты, а по ним разве оценишь мои выдающиеся качества? Я выходила из себя. Как всех заставить обратить внимание на мои способности? На той вечеринке я услышала, что меня взяли в фирму по блату. Значит, надо найти способ, чтобы выделиться.
Первым делом я задвинула Ямамото. Итак, университетских было семеро из ста семидесяти новичков. Нас в шутку называли «великолепной семеркой», и мы все время находились в центре внимания. Почему к нам приклеилась эта кличка? Да потому, что мы проникли в мир, созданный мужчинами. Они господствовали на этом совершенно не изученном «диком поле»,[331] где не было других женщин.
