Телефон прозвонил снова.
Лори бросила на Джейкоба взгляд, в котором явственно читалось «то-то же», — брови изогнуты, подбородок вскинут — и поднялась, чтобы подойти к телефону, торопясь снять трубку до четвертого звонка, на котором включался автоответчик.
Джейкоб насторожился. С чего вдруг мама решила подойти к телефону? Наученные горьким опытом, мы уже давно перестали брать трубку. Джейкоб мог быть совершенно точно уверен, что звонят не ему. Все его друзья отвернулись от него. Да он и раньше-то практически не пользовался домашним телефоном. Считал этот способ связи навязчивым, неудобным, архаичным, неэффективным. Если кто-то из друзей хотел поговорить с Джейком, они просто писали ему сообщение или заходили на «Фейсбук». Новые технологии были удобнее, поскольку не требовали душевной близости. Печатать Джейку было проще, чем говорить.
Я уже открыл рот сказать Лори, чтобы не брала трубку, но сдержался. Не буду портить вечер. Хотелось поддержать ее. Эти семейные ужины явно важны для Лори. Хотя Джейкоб был, в сущности, прав: она стремилась сохранить в нашей жизни как можно больше нормальности. Должно быть, именно поэтому и забыла об осторожности. Мы изо всех сил старались вести себя как нормальная семья, а нормальные семьи не боятся телефонных звонков.
— Номер определился? — спросил я, надеясь, что это сработает как предостережение.
— Нет. «Номер скрыт».
Она подошла к телефону, который стоял на кухне, и сняла трубку. Из-за стола мы с Джейкобом отлично ее видели; она стояла к нам спиной.
— Алло? — произнесла она и умолкла.
В последующие несколько секунд ее плечи и спина разом поникли, как будто она слегка сдулась, пока слушала.
— Лори? — позвал я.
— Кто это говорит? — дрожащим голосом спросила она в трубку. — Откуда вы взяли этот номер?
Снова молчание.
— Никогда сюда больше не звоните. Вы меня слышали? Никогда не смейте больше сюда звонить.
Я осторожно взял из ее руки трубку и положил ее на рычаг.
— Энди, боже мой.
— С тобой все в порядке?
Она кивнула.
Мы вернулись за стол и некоторое время сидели молча.
Лори взяла вилку и отправила в рот едва различимый глазом кусок цыпленка. Лицо ее закаменело, тело по-прежнему напоминало сдутый шарик.
— Что он тебе сказал? — просил Джейк.
— Ешь давай, Джейкоб.
Со своего места я не мог до нее дотянуться. Все, что мне оставалось, — это изобразить на лице встревоженное выражение.
— Можно попробовать функцию «Набрать последний входящий», — предложил Джейкоб.
— Давайте лучше спокойно поужинаем, — сказала Лори.
Она отправила в рот еще один крошечный кусочек и принялась старательно его пережевывать, потом вдруг застыла, точно изваяние.
— Лори?
Она прочистила горло, пробормотала: «Прошу прощения» — и выскочила из-за стола.
До суда оставался еще 151 день.
Глава 14
Вопросы
— Расскажи мне о ноже, — попросил Джонатан.
— Что вы хотите узнать? — уточнил Джейкоб.
— Ну, прокурор будет утверждать, что ты купил его, потому что тебя травили в школе. Обвинение станет настаивать, что это твой мотив. Но ты сказал родителям, что купил его просто так.
— Я не говорил, что купил его просто так. Я сказал, что купил его потому, что мне захотелось его купить.
— Да, но почему тебе захотелось его купить?
— А почему вам захотелось купить этот галстук? Неужели вы всё, что покупаете, покупаете с определенной целью?
— Джейкоб, нож — это не совсем то же, что и галстук, ты не находишь?
— Нет. Все это просто вещи. Наше общество так устроено: сначала ты тратишь всю свою жизнь на зарабатывание денег, чтобы потратить их на всякое барахло, а потом…
— Его у тебя больше нет?
— …а потом идешь и зарабатываешь еще денег, чтобы купить еще барахла…
— Джейкоб, ножа больше у тебя нет?
— Да. Папа его забрал.
— Энди, нож у вас?
— Нет. Его больше нет.
— Вы от него избавились?
— Это опасная вещь. Нечего такому ножу делать в руках у ребенка. Это не игрушка. На моем месте любой отец…
— Энди, я ни в чем вас не обвиняю. Я просто пытаюсь воссоздать четкую картину происшедшего.
— Простите. Да, я от него избавился.
Джонатан кивнул, но никак мои слова не прокомментировал. Мы сидели за круглым дубовым столом в его кабинете — он единственный был достаточного размера, чтобы вместить всю нашу семью. Его молоденькая помощница Эллен тоже при этом присутствовала, старательно делая пометки в своем блокнотике. Мне вдруг подумалось, что она присутствует при разговоре в качестве свидетеля, чтобы при необходимости защитить Джонатана, а не ради того, чтобы помочь нам. Он вел протокол на тот случай, если вдруг возникнут разногласия с клиентами и зайдет спор о том, что ему говорили, а что нет.
Лори наблюдала за происходящим, сложив руки на коленях. Ее собранность, когда-то такая естественная, теперь требовала от нее усилий. Она чуть меньше говорила, была чуть менее вовлечена в разработку всех этих юридических стратегий. Такое впечатление, что жена берегла энергию для того, чтобы просто держать себя в руках.
Джейкоб дулся. Он ковырял дубовую столешницу ногтем, в своей дурацкой подростковой гордыне задетый за живое тем, что Джонатан не выказал никакого интереса к его соображениям относительно основ капитализма.
Адвокат погладил бородку, поглощенный своими мыслями:
— Но в тот день, когда был убит Бен Рифкин, нож был еще у тебя?
— Да.
— Он был у тебя при себе в парке в то утро?
— Нет.
— Он был у тебя при себе, когда ты выходил из дома?
— Нет.
— А где он был?
— В ящике комода в моей комнате, как всегда.
— Ты в этом уверен?
— Да.
— По дороге в школу было что-нибудь такое, что выбивалось бы из обычного порядка?
— По дороге в школу? Нет.
— Ты пошел в школу обычной дорогой? Через парк?
— Да.
— Значит, место, где убили Бена, находилось прямо на твоем привычном пути через парк?
— Наверное. Я как-то никогда не думал об этом в таком ключе.
— Перед тем как найти тело, ты видел или слышал в парке что-нибудь?
— Нет. Я просто шел, и вдруг он там лежит.
— Опиши его. Как он лежал, когда ты его увидел?
— Просто лежал. Ну, на животе, на склоне, в куче листьев.
— Листья были сухие или мокрые?
— Мокрые.
— Ты в этом уверен?
— Вроде бы да.
— Ты так думаешь? Или тебе так кажется?
— Я не слишком хорошо это помню.
— Так зачем тогда ты ответил на этот вопрос?
— Сам не знаю.
— А теперь отвечай на все вопросы абсолютно честно, хорошо? Если точный ответ «я не помню», то именно так и говори, понял?
— Понял.
— Значит, ты увидел тело, лежащее на земле. Кровь там была?
— Я тогда ее не видел.
— И что ты сделал, когда подошел к телу?
— Ну, я стал его звать. «Бен, Бен. С тобой все в порядке?» Что-то в этом духе.
— Значит, ты сразу же его узнал?
— Ну да.
— Каким образом? Если я не ошибаюсь, он лежал лицом вниз, головой под уклон, а ты смотрел на него сверху.
— Ну, наверное, я просто узнал его по одежде, ну и по виду вообще.
— По виду?
— Ну да. По тому, как он выглядел.
— Ты же мог видеть только подошвы его кроссовок.
— Нет, я видел и остальное тоже. Я просто сразу понял, что это он, понимаете?
— Ладно, значит, ты нашел тело и стал звать: «Бен, Бен». Что дальше?
— Ну, он ничего не отвечал и не шевелился, поэтому я решил, что, наверное, сильно ударился, ну и стал спускаться, чтобы посмотреть, что с ним.
— Ты звал на помощь?
— Нет.
— Почему? У тебя был мобильный телефон?
— Да.
— Значит, ты находишь жертву кровавого убийства, в кармане у тебя лежит телефон, но тебе не приходит в голову набрать девять один один?
Джонатан тщательно следил за тем, чтобы все вопросы звучали заинтересованно, как будто он просто пытался прояснить для себя всю картину. Это был допрос, но не враждебный. Не неприкрыто враждебный.
