— Мадам, не волнуйтесь! Ваш диктофон в полной безопасности. Пока вы ведете себя хорошо — никто не услышит того, что там записано. Так что просто будь паинькой. Но если ты попробуешь навредить кому-нибудь из моей семьи — берегись! Все услышат запись и все узнают, что ты — просто шлюха.
— Тогда ты — ублюдок!
— Не принимаю твоих обвинений, детка. Это была твоя идея.
— Моя идея? Как я могла знать про комнаты в зеркалах и зеленую грязь?
— Была бы ты хорошей девочкой — не пришла бы в чужой дом одна на ночь глядя.
— Я хотела взять интервью у Келли. Просто собрать информацию о клинике, чтобы закончить статью.
— Вот-вот, собрать информацию. Увидела меня вместо Келли и решила — все равно, и этого можно расколоть. Не смей копать под Макса! Он ни в чем не виноват. Он не имеет отношения к исчезновению Мишель Рейли.
— Все в городе знают, что обе его девушки убиты. И его обвинили.
— Против Макса никогда не выдвигали никаких официальных обвинений.
— Но ведь других убийц не нашли!
— Других, ты говоришь? Не смей его обвинять — он не виноват. Кто-то пытается его подставить.
— Подставить? Да кому он нужен, подставлять его! Его и в колледже подставляли? Первая девушка была убита, когда он был в колледже.
— Макс невиновен.
— Мне плевать на Макса. Это его дела. У меня свои. Ты оскорбил меня, и это тебе не сойдет.
— Я тебя оскорбил? А по-моему, только порадовал! Ты — такая горячая штучка! Не говори, что тебе не понравилось, — не поверю.
— Отдай диктофон — и забудем об этом.
— Диктофон, говоришь? А видеокамеру тоже отдать?
— Какую камеру?
— Вчера всю ночь наслаждался — смотрел запись наших игр. Вышло замечательно. Ты еще и киногенична. Представляешь, как всем понравится? Настоящий порнофильм — думаю, его можно будет хорошо продать.
— Ты врешь! Не было никакой камеры!
— Ну не было так не было.
— Ты что, хочешь, чтобы на тебя все полюбовались?
— Не беспокойся. Моего лица на записи не видно. И совершенно непонятно, где была сделана запись. Так что все в порядке. Зато ты — во всей красе. Каждая складочка видна, даже поры на коже.
— Чего ты хочешь? — Ли готова была разрыдаться.
— Во-первых, уважения, детка. Держи язык за зубами, и ни слова о нас в твоей желтой газетенке. И все будет в порядке. Ни одной сплетни о Максе. Они все — ложь! Так что ты будешь делать благое дело — ты поставишь заслон перед потоками лжи.
— Ну, ты — гад! Я просто делаю свое дело.
— Отлично. Ты свое, а я — свое. Между прочим, очень приятное дело… Кстати, забыл о втором условии. Мы с тобой хорошо начали, и надо так же хорошо продолжить. В следующий раз я научу тебя сексу на тренажере. Ни один тренер тебя этому не научит.
— Нет!
— Да, милочка, конечно да. Мы встретимся сегодня же, в клинике. Так что не отключай телефон, прими душ и жди звонка. И расслабься — все у нас будет отлично.
Роджер встал, грубо поцеловал Ли в губы, просунув язык ей глубоко в рот, и провел рукой по груди. Несмотря на все отвращение, которое он испытывал к Ли, одно лишь прикосновение к ней возбудило его.
— Пока. Жди, я позвоню, — сказал Роджер и быстро вышел из кафе.
Ли свернулась калачиком под простыней. Она прилегла отдохнуть на надувном матрасе в маленькой комнате без окон позади ее маленькой типографии. И хотя все двери были открыты и ветер долетал в комнату, пахло типографской краской. Ли уже вызвала двух помощников. Сегодня они напечатают новый тираж — это будет самая потрясающая ее публикация. Ее газета прославится по всему штату. И она не позволит запугать себя. Главная заповедь журналиста — не трусь!
Потом она вспомнила о Роджере. Он был потрясающим. Ли ни о чем не жалела. Жаль, что он оказался такой хитрой змеей.
Ветер донес сладкий запах магнолий. Ли задремала.
— Лежи и не двигайся! — Ли услышала мужской голос. Чья-то сильная рука прижала ее к матрасу. И это не было похоже на любовную ласку.
— Кто это? Пусти меня.
— Не вертись, и все будет хорошо.
Раздался легкий щелчок. Ли не успела пошевельнуться, как почувствовала, что ее спеленали, как младенца, в простыню. Незнакомец нагнулся над ней, и она увидела ленту скотча у него в руках, которую он начал оборачивать поверх простыни.
— Пусти меня! Макс, это ты? Я не буду ничего печатать. Отпусти меня. Я напечатаю о тебе хорошую статью. Я сделаю рекламу твоей клинике. Отпусти меня!
Незнакомец был одет как хирург, в халате и шапочке, а глаза его были скрыты темными очками. Но даже темные стекла очков не могли скрыть злобный блеск его глаз.
— Отпусти. — Ли заплакала, пот градом катился по ее лицу.
— Веди себя тихо, будь умницей, и ты скоро успокоишься.
Он достал шприц и склонился над ней.
— Сейчас тебе будет хорошо, очень хорошо… И я буду тобой гордиться.
— Я — не наркоманка, не надо!
Щемящая боль пронизала все тело Ли, потом мгла залила ее глаза. Боли больше не было.
Глава 31
Кармен держал за шиворот двух мужчин — Тома Уоллена в одной руке и Бобби Колберта — в другой. Он отбуксировал их до главного входа к «Паппи» и распахнул дверь ударом ноги.
Энн вышла из офиса как раз в тот момент, когда вся троица исчезла из ее поля зрения.
— Я видел, как они входили внутрь. Мало кто сумел бы так разобраться с Томом Уолленом. Видела, как Кармен открыл дверь?
— Не видела, и слава богу. — Она повернулась и взглянула на Гая. — Я и не знала, что ты был там.
— Просто остановился поблизости, — ответил Гай, усмехнувшись при этом и слегка наклонившись в сторону. Оба понимали, что Энн вычислила причину его долгого пребывания в баре.
Энн приложила палец к губам и состроила гримасу. Нечего было понапрасну поднимать шум.
— Знаешь, что случилось? — спросила она. — Не очень-то хорошо для бизнеса, когда здесь происходят потасовки.
Гай кивнул:
— Нам надо точно знать, что здесь было — если они вернутся.
Энн подумала, что Бобби может и не появиться после этой стычки.
— Том сразу заводится, если кто-нибудь его раздражает. Сегодня вечером в этой роли оказался Бобби. Том спросил, знает ли он что-то о девушке Макса Сэведжа, и Бобби ответил ему ударом в челюсть.
— Ничего себе. — Утаить ее отношения с Максом было уже нереально.
— Бобби считает себя вашим защитником, и ему в самом деле не понравилось, когда Том сказал, что вы — девушка Макса.
Энн запустила пальцы в свои роскошные волосы.
— Почему это все никак не кончится?
— Потому что мы не можем найти Мишель Рейли. Кстати. По последней версии, она уехала, потому что не хотела замужества с Томом Уолленом.
— Надеюсь, это правда, — сказала Энн. — Иногда женщины могут так поступать в подобных обстоятельствах.
Гай шумно выдохнул.
— Если так, ей придется потрудиться, чтобы возместить ущерб. Мы ведь все перекопали. Я говорил с Нэтом Арчером, вы знакомы с ним? Мы вместе работали в полиции Нового Орлеана.
— Я слышала об этом.
Была одна вещь, которую Энн не могла вообразить, — что Гай может чего-то испугаться и не решиться на что-то из-за страха. Она поняла теперь — это качество, необходимое для работы в полиции Нового Орлеана.
— Уазо говорила много хорошего про Нэта.
Голос Гая слегка подсел.
— Я помню, как он завелся, когда Уазо чем-то его вывела его из себя. Нэт считал, что тот факт, что ручка двери была протерта, говорит о том, что Мишель была встревожена не тем, что следы ее пальцев останутся на этой двери, а тем, как это было сделано. Она, по крайней мере, могла сесть в машину и распрощаться со всем этим, чтобы начать все сначала.
— Возможно, если бы она бросила все так, это было бы похоже на то, что ее похитили прямо в машине? — предположила Энн.
— Возможно. Однако она не сделала ни одной из этих вещей. Спайк думает примерно так же. Я, пожалуй, выйду и посмотрю, что там происходит.
Ему не пришлось никуда выходить. В дверях появились Макс и Кармен. Макс выглядел не особенно счастливым, зато Кармен был похож на человека, который только что расправился с хорошей порцией грудинки.
