Шеппард сунул записную книжку себе в карман. Пока мертвый психотерапевт смотрит на него, ясно мыслить он не в состоянии. Впрочем, Уинтер был для него не только психотерапевтом, он был и другом Шеппарда. Да, другом, как раз тогда, когда Шеппард не мог доверять никому, даже родителям. Поминал ли Уинтер его добрым словом? Или все, что случилось, помутило его сознание? Ведь, в конце концов, Шеппард принимал его помощь как должное. Он со всеми так себя вел. И непохоже было, что Уинтер страдал от этого — по крайней мере, не подавал виду.
— Прости, — проговорил Шеппард, задыхаясь от новой волны слез.
Глава 15
Шеппард вывалился из ванной комнаты, потерял равновесие и чуть не упал на шкаф. Перед глазами все еще маячил лежащий в ванне Саймон Уинтер — словно негатив фотографии, навсегда запечатлевшийся в памяти.
Шеппард. Значит, в основе этой головоломки лежит его, Шеппарда, жизнь. Сейчас в голове мелькали лишь невероятно сложные вопросы и совершенно невероятные на них ответы. Уинтер, кровь, солнечные лучи, Лондон, Париж, наручники, очки, маска с лошадиной мордой — все это безо всякого смысла вертелось в голове. Совершенная каша. А у него в распоряжении лишь три часа, чтобы привести все это в порядок… впрочем, нет, уже меньше.
Шеппард припомнил кое-что из сказанного ему француженкой в красной комнате. Она говорила, что он хороший человек, и говорила от души.
Хороший человек. Но она же совсем его не знала, нисколечко.
Неужели тоже участвовала в игре? Не перед ней ли была поставлена задача завлечь его в ту комнату? Его чувства к ней были искренними — насколько он был в эти дни способен на искренность. Но вот она — не морочила ли ему голову? Он вел себя так, что ей это ничего не стоило, он повелся и во всем верил ей как дурак.
Шеппард прикрыл дверь в ванную, словно не хотел, чтобы весь этот ужас вышел наружу. Но увы, было поздно. Шеппард поднял голову и увидел, что ужас успел поразить всех, — в комнате он застал побледневших, упавших духом людей.
Констанция сидела на стуле перед столом, вцепившись в Библию, словно от этой книги зависела ее жизнь, Та, что в наушниках, все еще пряталась под столом, Райан и Алан стояли у окна и о чем-то вполголоса толковали, и только Мэнди смотрела на него во все глаза, словно только и ждала, когда он выйдет.
— Ну что, видели его?
Кто-то из этой комнаты убил Саймона Уинтера. Убийца совсем рядом.
— Да, — отозвался Шеппард хриплым голосом, — видел.
Убили ли Уинтера именно в ванне? Наверняка, если в ней столько крови. Но там нет следов борьбы. Значит ли это, что убийца тоже стоял в ванне? Бессмыслица какая-то. Кровь почти полностью высохла, в таком случае как долго он там пролежал? Убили ли Уинтера до того, как захватили его, Шеппарда, или после? Нужно выстроить хронологическую последовательность событий, чтобы было от чего отталкиваться, без этого далеко не уйдешь.
Вдруг раздался смех, веселый, беззаботный. Шеппард и Мэнди, как по команде, повернулись и увидели, что Констанция вертится на офисном стуле и смеется.
— Замолчите, — сказал Шеппард.
Что бы ни происходило в комнате, это услышат все. Шеппард слышал, о чем разговаривают Алан с Райаном. Они прикидывали, как разбить окно и поможет ли это с побегом. Никаких ни от кого секретов. Как в амфитеатре: где бы ты ни находился, все слышат каждое произнесенное тобой слово.
— Мэнди, — сказал Шеппард, отведя девушку в сторону и понизив голос до шепота, хотя и знал, что без толку, все равно его услышат. — Ты что-нибудь знаешь про эту женщину?
— Про нее, что ли? Да она ненормальная.
— Да?
Другого он и не ожидал. Мэнди кивнула.
— Ну да. — Она говорила таким тоном, будто это общеизвестно. — Довольно знаменитая актриса. То есть не такая знаменитая, как вы, например, но все-таки… Смотрели «Дождик на Элмор-стрит»?
Смутное воспоминание мелькнуло тенью, но не более того.
— Это мюзикл про Вест-Энд. Про Лицей, что ли. Ну вот, эта Констанция Ахерн… она играет там главную роль.
Он с трудом припомнил, как проходил мимо театра… огромные маркизы, освещенная вывеска в темноте, длинная, исчезающая за углом очередь. «Дождик на Элмор-стрит».
Новый взрыв смеха прервал воспоминания. Видно, и игра этой Констанции такая же вычурная, бьющая на эффект, подумал Шеппард.
— Прошу тебя, сходи к ней и попроси вести себя потише.
Мэнди нахмурилась.
— Мне кажется… — начала она.
— Пожалуйста. Мне нужно подумать.
Мэнди холодно кивнула. Потом подошла к Констанции и положила ей на плечо руку. Наклонилась, что-то прошептала на ухо. Констанция перестала смеяться, встала и пошла за Мэнди, обходя кровать с правой стороны. Они уселись спиной ко всем. Молодец Мэнди, хорошо получилось.
— Вы видели труп?
Услышав голос Райна, Шеппард вздрогнул. Райан с Аланом снова обратили на него внимание.
— Да. Я должен был увидеть его. Да, должен.
«Ты ничего им не говоришь. Почему ты ничего не говоришь им? Кому это нужно — им или тебе?»
А что это даст? Новые пустые рассуждения, которые только помешают их спасению?
— Похоже, смерть наступила от удара ножом. Точнее, двух ударов ножом в живот.
Райан посмотрел ему в глаза:
— А кто он такой?
Ага, вот оно. Теперь надо выбирать, перед ним две дорожки, две возможности.
— Не знаю, — ответил Шеппард.
«Господи, помоги!»
— Я… я пока не решил, что тут можно предпринять. Думаю.
— Может, я его знаю, мало ли, — сказал Райан.
Алан похлопал Райана по плечу, и Шеппард удивленно поднял брови.
Словно почуяв запах творящейся несправедливости, Алан встрял в разговор:
— Погоди-ка, сынок. Мои советы обычно стоят несколько сотен в час, но на сей раз считай, что это подарок. Не разговаривай. Впрочем, пожалуй, разговаривай, я тебе не папаша, запретить не могу. Ситуация у нас очень щекотливая, и все, что произносится в этой комнате, вызывает сомнение. Уверен, мистеру Шеппарду известно, что это означает: все, сказанное здесь, в суде не будет иметь силы.
— Я лишь хочу помочь, — сказал Райан.
— Сделай так, чтобы окно открылось, другой помощи от тебя не надо.
— А чем это нам поможет, интересно? — спросил Шеппард.
— Нам необходимо послать внешнему миру сообщение. Если разобьем окно, может быть, кто-то это увидит. И вызовет полицию.
— Сорок четвертый этаж, в здании напротив никого — и вы говорите, кто-то увидит? — сказал Шеппард.
— Все-таки лучше, чем то, что делаете вы. Кстати, вы сейчас чем занимаетесь?
— Я? План действий вырабатываю.
Шеппард очень надеялся, что это прозвучит не слишком беспомощно.
— Ну да, я так и думал, — улыбаясь, сказал Алан. — Вы поймите, я хорошо знаю людей, вам подобных. Каждый божий день имею с ними дело. С той разницей, что они, как правило, сидят в камере, а не валяются на кровати прикованные наручниками.
Кисти до сих пор болели, подчеркивая его слова.
— Все люди лгут, — продолжал Алан, — лгут всему свету, лгут другим людям, самим себе. Но вы пролезли на телеэкран и сеете ложь по всему миру, и она становится еще невыносимей. Вы же ходячий анекдот, мистер Шеппард. И если на экране вы играете великого сыщика, то здесь это не пройдет. Вы даже себя не можете спасти. Так почему же, черт побери, вы спасете кого-то еще? И может быть, как только время ваше на таймере истечет, вы вспомните об этом. Вспомните, что именно вы стали причиной того, что все мы оказались здесь.
Морган вдруг ощутил, что все его тело с ног до головы покрылось липкой испариной. Очевидно, ситуация хуже, чем он думал. Его заливало потом. Чего бы он только не дал сейчас за глоток спиртного или хотя бы за половинку таблетки! Казалось, силы покидают его капля за каплей.
— Я должен попытаться, — сказал он слабым, срывающимся голосом.
В голове, в ушах загудело, его охватила слабость, страшная усталость. Надо сесть. Выпить воды.
— Понимаю, — сказал Алан, фигура которого маячила перед ним.
