Держась за руль одной рукой, другой он снова взял свой телефон. Прежде чем лететь в Мадрид, нужно обязательно поговорить с одним пластическим хирургом.
Глава 46
Флоренция, около 1500 г.
Я больше не могу закрывать на это глаза: в мастерской Леонардо что-то творится. Туда приходит все больше юных девушек. Некоторых отправляют прочь, и они покидают дом в слезах. Некоторые убегают, словно в страхе. Другим разрешают остаться. Я не знаю, что с ними делают lo straniero и Леонардо. Он говорит, что рисуют.
Салаи не сдается. Когда вчера ночью меня разбудил какой-то шум и я вышел посмотреть, что происходит, я заметил во дворе его тень. Я сразу понял, что это он. Он скрылся в мастерской Леонардо. Я пошел за ним, чтобы помешать ему в очередной раз что-то натворить. Сам я крался, словно разбойник, чтобы он меня не заметил. К моему огромному изумлению, я обнаружил, что он рисует. Через отверстие в стене я увидел, что он стоит у мольберта. Он очень старательно работал кистью. Не знаю, что он там изображал, но, возможно, это вернет ему рассудок.
Надеюсь, это не заразная болезнь и не какая-то мерзкая порча: одну из девушек, которую рисовали Леонардо и незнакомец и которая еще вчера спокойно вышла из нашего дома, сегодня поймали разгуливающей голышом. Как мне сообщили, она рассказывала какие-то безумные истории о том, что ее преследует сатана. Затем ее увели мои братья из ордена францисканцев.
Просто поразительно, на какие метания способен дух человеческий!
В целом работа над моим трудом о Божественной пропорции продвигается хорошо. Незнакомец будет очень мной доволен, когда увидит, чего я добился. Настало время распространить трактат, чтобы он покорил мир.
Глава 47
Мадрид
— Можно мне? — Патрик поднялся с кресла и указал на большую сумку, размером примерно восемьдесят на шестьдесят сантиметров, которую Хелен несла на плече. Она была сшита из черного нейлона и напоминала сумку курьера.
— Я справлюсь! — решительно, но вежливо отозвалась Хелен.
Плексигласовые шаблоны, которые она хранила в сумке, сложить было нельзя. Сумку сшил на заказ один еврейский портной из Бостона, и Хелен пришлось отдать за нее кругленькую сумму. Впрочем, шаблоны практически ничего не весили, поэтому помощь при переноске ей не требовалась. Если излагать коротко, разработанный ею метод заключался в том, чтобы с помощью плексигласа и огромного транспортира измерять и просчитывать геометрическую конструкцию картины. Композиция произведения, особые точки перспективы, расстояния между объектами и краями полотна, углы — все это интересовало ее, а в первую очередь — особое соотношение: Божественная пропорция, иначе называемая золотым сечением.
— Предлагаю пойти пешком, — произнес Патрик, протискиваясь в украшенную золотистой латунью дверь-вертушку в отеле.
Хелен окинула взглядом улицу в поисках Ральфа и обнаружила его в нескольких метрах от отеля: он следовал за ними на подобающем расстоянии. Ее родной город Бостон находился на той же широте, что и Северная Испания, и климат там был тоже мягким, но здесь, в Мадриде, было все же немного теплее. Шагая за Патриком, она подняла голову и на миг закрыла глаза, наслаждаясь солнечным теплом.
— Я размышлял, — произнес Патрик. Сейчас они шли по широкой оживленной улице. — И мне кажется, я догадываюсь, какое дело у моего отца могло быть к вашей дочери.
Услышав эти слова, она перестала дышать. «Дело» — как же странно это звучит! Мэйделин ведь еще ребенок.
— Я думаю, он намерен вас шантажировать.
Хелен остановилась.
— Что? — недоверчиво переспросила она.
Патрик тоже замер на ходу. Краем глаза Хелен заметила, что Ральф, по-прежнему находившийся на расстоянии нескольких метров позади них, тоже остановился.
— Я думаю, он хочет вас шантажировать, — спокойно повторил Патрик. Его слова создали красную молнию, промелькнувшую перед внутренним взором Хелен.
— Шантажировать меня? Зачем? Каким образом?
— Через вашу дочь. А зачем, ясно будет позже. Я предполагаю, что это как-то связано с вашей профессией и его манией. Наверное, речь идет о красоте в самом широком смысле.
Хелен сделала шаг по направлению к Патрику.
— Это же безумие. Я не представляю, что вашему отцу может быть от меня нужно. Я — исследователь!
— А зачем еще ему интересоваться вашей дочерью? Мы ведь оба понимаем, что речь не идет о каких-то там… как бы это сказать… нежностях. Иначе зачем он написал ваше имя и ваш номер телефона на бумажке, которую я нашел? Нет, все дело в вас. Я в этом уже совершенно уверен. Не может быть случайностью то, что вы исследуете красоту, его величайшую страсть. Или лучше сказать одержимость?
— Но что ему от меня нужно? И что он собирается делать с Мэйделин?
— Об этом лучше спросить у него самого.
Хелен вспомнилась огромная коллекция старого Вейша. К сожалению, то, что сказал Патрик, не казалось таким уж невероятным.
— И все-таки, что я могу сделать для вашего отца, для чего потребовалось бы меня шантажировать? Вы действительно думаете, что ваш отец способен на это?
— Вы его не знаете. После катастрофы на вертолете он действительно очень сильно изменился.
Они стояли друг напротив друга, а мимо пролетали автомобили.
— Он еще не в курсе, что мы напали на его след, и в этом наш единственный шанс. — Судя по всему, Патрик хотел ее утешить, но, как только он предположил, что Мэйделин сделали заложницей, в горле у нее встал ком.
Остаток пути они прошли рядом в молчании, и тучки, недавно появившиеся на небе Испании, вдруг показались Хелен мрачными и угрожающими.
Они добрались до музея как раз к его открытию. Хелен тщетно высматривала свою дочь среди собравшихся у дверей посетителей. Им без проблем удалось пройти контроль на входе в музей, и вскоре угрюмый охранник, чеканя шаг, отвел их в кабинет директора.
Сеньор Алегре оказался привлекательным мужчиной лет шестидесяти с седыми волосами, кустистыми бровями, жгучими темными глазами и выдающимся носом, из-за чего его лицо казалось очень суровым. Здороваясь с Хелен, он рассыпался в комплиментах, словно только и ждал возможности с ней познакомиться. Патрик с довольной улыбкой взирал на то, как тепло он приветствовал ее.
— Поговорите с ним, а я пойду к «Моне Лизе» и осмотрюсь. Нельзя пропустить их, — прошептал ей на ухо Патрик.
Хелен с удивлением посмотрела на него.
— Я думала, мы вместе обсудим с директором сложившуюся ситуацию, — негромко отозвалась она.
— Какую ситуацию? — Сеньор Алегре с любопытством смотрел на своих гостей. Он говорил на чистейшем английском языке.
— Миссис Морган вам все объяснит! — с обаятельной улыбкой отозвался Патрик. — Нам нужна ваша помощь в одном деле. Я пока погуляю по музею, если позволите. Слышал, у вас здесь есть копия «Моны Лизы». Я непременно хотел бы взглянуть на нее!
Патрик подмигнул Хелен. Она поняла. Больше всего на свете она желала сейчас пойти с ним, чтобы тоже искать Мэйделин.
— Конечно же, сеньор. Также у нас открылась тематическая выставка Дали. Очень рекомендую!
Патрик поблагодарил директора, и вскоре Хелен и сеньор Алегре остались в кабинете наедине.
Здесь находился старинный письменный стол, достойный стать экспонатом музея, два таких же антикварных стула для посетителей и полки, полные книг. Хелен поискала знакомые корешки, но большинство названий ей ни о чем не говорили. В глаза ей бросилась статуя у стены рядом с дверью: мужской торс, похожий на древнегреческие образцы, на эрегированном пенисе которого висел зонтик. Хелен пришлось дважды посмотреть туда, дабы удостовериться в том, что она видит именно это.
— Думаете, в Мадриде не бывает дождей? Ошибаетесь, — прервал ее размышления сеньор Алегре, усмехнувшись. — Итак, что привело вас сюда? — вернулся к делу директор, указав на один из стульев для посетителей. Сам он устроился на другом.
