Я улыбаюсь:
— Логично.
— Я взял у вас фильм, помните? — Он вынимает из кармана куртки слипкейс с диском, кладет на кофейный столик.
«Когда настанет ночь». Я совсем об этом забыла.
— Ты смог его посмотреть? — спрашиваю я.
— Угу.
— Что ты об этом думаешь?
— Жутко. Тот парень…
— Роберт Монтгомери.
— Он играл Дэнни?
— Да.
— По-настоящему жутко. Мне нравится та сцена, где он спрашивает девушку… гм…
— Розалинд Рассел.
— Она играла Оливию?
— Да.
— Где он спрашивает ее, нравится ли он ей, а она ему: «Нет» — а он ей: «Всем прочим я нравлюсь».
Он хихикает. Я улыбаюсь.
— Рада, что тебе понравилось.
— Ага.
— Черно-белые фильмы не так уж плохи.
— Да, отличный фильм.
— Не стесняйся, бери что понравится.
— Спасибо.
— Но я не хочу, чтобы у тебя были неприятности с родителями. — (Теперь он смотрит в сторону, изучает каминную решетку.) — Знаю, они очень сердятся, — продолжаю я.
Он тихо фыркает.
— У них свои проблемы. — Снова смотрит на меня. — С ними действительно трудно жить. Супертрудно.
— Полагаю, большинство молодых людей того же мнения о своих родителях.
— Нет, мои и правда такие.
Я киваю.
— Жду не дождусь, когда поступлю в колледж, — говорит он. — Еще два года.
— Ты уже знаешь, куда хочешь поступить?
Он качает головой:
— Пока нет. Подальше отсюда. — Он заводит руку за спину, чешет спину. — Во всяком случае, друзей у меня здесь нет.
— У тебя есть девушка? — спрашиваю я.
Он качает головой.
— Бойфренд?
Он с удивлением смотрит на меня. Пожимает плечами.
— Пытаюсь разобраться, — объясняет он.
— Логично.
Интересно, в курсе ли родители.
Дедушкины часы бьют один, два, три, четыре раза.
— Знаешь, — говорю я, — квартира внизу свободна.
Итан хмурится:
— Что случилось с тем парнем?
— Он съехал. — Я вновь откашливаюсь. — Если хочешь, можешь пользоваться квартирой. Я понимаю, как человеку бывает нужно личное пространство.
Неужели я пытаюсь отомстить Алистеру и Джейн? Не думаю. Однако было бы неплохо, если бы здесь кто-нибудь жил, я уверена в этом. Вполне подойдет молодой человек, пусть даже одинокий подросток.
Я продолжаю в духе хвалебной рекламной речи:
— Телевизора там нет, но я могу сообщить тебе пароль от вай-фай. И там есть диван. — Я говорю выразительно, убеждая сама себя. — Ты сможешь здесь скрываться, если дома будет трудно.
Он пристально смотрит на меня.
— Это было бы здорово.
Пока он не передумал, я вскакиваю. Ключ Дэвида лежит на кухонной столешнице — маленький серебряный осколок в потемках. Я беру его и вручаю Итану, который поднимается мне навстречу.
— Потрясающе! — И он засовывает ключ в карман.
— Приходи в любое время, — говорю я ему.
Итан бросает взгляд на дверь.
— Пожалуй, мне пора домой.
— Конечно.
— Спасибо за… — Он хлопает по карману. — И за фильм.
— Пожалуйста.
Я провожаю его в прихожую.
Перед тем как уйти, Итан поворачивается, машет в сторону дивана.
— Котик сегодня тихий, — говорит он, глядя на меня. И с гордостью объявляет: — А у меня теперь есть телефон.
— Поздравляю.
— Хотите посмотреть?
— Разумеется.
Он протягивает мне потертый айфон.
— Подержанный, но все же.
— Потрясающе.
— А ваш какого поколения?
— Понятия не имею. А твой?
— Шестого. Почти новейший.
— Что ж, это здорово. Рада, что у тебя есть телефон.
— Я записал ваш номер. Хотите мой?
— Твой номер?
— Угу.
— Конечно. — Он прикасается к экрану, и я ощущаю в недрах халата гудение моего мобильного. — Теперь у вас есть мой номер, — объясняет он, давая отбой.
— Спасибо.
Итан тянется к дверной ручке, потом опускает руку и неожиданно серьезно глядит на меня.
— Мне очень жаль, что с вами все это случилось, — говорит он таким мягким голосом, что у меня встает ком в горле.
Я киваю.
Он уходит. Я запираю за ним дверь.
Бреду обратно к дивану и смотрю на кофейный столик, на пилюли, разбросанные по нему, как звезды по ночному небу. Беру пульт, и фильм продолжается.
«Если честно, — говорит Джимми Стюарт, — это меня немного пугает».
Суббота,
13 ноября
Глава 83
Половина одиннадцатого, и я чувствую себя по-другому.
Может быть, дело в том, что я выспалась — две таблетки темазепама, двенадцать часов сна; а может, надо благодарить проснувшийся аппетит — после того как ушел Итан и фильм закончился, я приготовила себе сэндвич. За всю неделю в желудок попало что-то, похожее на приличную еду.
Как бы то ни было, я чувствую себя иначе.
Мне лучше.
Иду в ванную. Встаю под душ. Мои волосы намокают, струи барабанят по плечам. Проходит пятнадцать минут. Двадцать. Полчаса. Отмытая и благоухающая кожа кажется новой. Влезаю в джинсы и свитер. (Джинсы! Когда я в последний раз надевала джинсы?)
Подхожу к окну спальни, раздвигаю шторы — комната наполняется светом. Закрываю глаза, подставляя лицо под солнечные лучи.
Чувствую себя готовой к борьбе, готовой встретить новый день. Готовой выпить бокал вина. Всего один.
Спускаюсь, захожу в каждую комнату, поднимаю жалюзи, раздвигаю шторы. Дом затоплен светом.
В кухне наливаю себе мерло на несколько пальцев. («Только скотч измеряется пальцами», — слышу слова Эда. Отмахиваюсь, наливаю еще.)
Теперь — «Головокружение», раунд два. Устраиваюсь на диване, перематываю в начало, к той летальной сцене с рывком и падением с крыши. В кадре появляется Джимми Стюарт, который взбирается по лестнице. Последнее время я много с ним общаюсь.
Часом позже, за третьим бокалом.
«Он был готов поместить жену в лечебное учреждение, — нараспев говорит судебный чиновник, ведущий следствие, — где ее психическое здоровье оказалось бы в руках специалистов».
Засуетившись, я встаю, чтобы долить бокал.
Я решила, что днем поиграю в шахматы, зарегистрируюсь на сайте классических фильмов, может быть, займусь уборкой — в верхних комнатах полно пыли. Ни при каких обстоятельствах не стану следить за соседями.
Даже за Расселами.
В особенности за Расселами.
Стоя у окна кухни, я даже не смотрю на их дом. Поворачиваюсь к нему спиной, возвращаюсь к дивану, ложусь.
Проходит несколько мгновений.
«Жаль, что, зная ее суицидальные наклонности…»
Я бросаю взгляд на горку пилюль на столе. Потом поднимаюсь, спускаю ноги на коврик и сгребаю пилюли в горсть.
«Присяжные полагают, что Мадлен Элстер совершила самоубийство в состоянии психического расстройства».
Вы не правы, думаю я. Случилось нечто иное.
Одну за одной я опускаю таблетки во флаконы. Крепко завинчиваю крышки.
Потом устраиваюсь на диване и ловлю себя на мысли об Итане. Придет ли он еще? Может быть, захочет поболтать.
«Я не мог пойти дальше», — мрачно произносит Джимми.
— …Не могла пойти дальше, — повторяю я.
Прошел еще один час. Кухню освещают косые лучи закатного солнца. Я уже порядком набралась. В комнату, прихрамывая, входит кот. Когда я пытаюсь осмотреть его лапу, жалобно мяукает.
Я хмурюсь. Хоть раз за этот год вспомнила я о ветеринаре?
— Безответственно с моей стороны, — говорю я Панчу.
Он жмурится, устраивается у меня в ногах.
На экране Джимми заставляет Ким Новак подняться на колокольню.
«Я не мог пойти за ней, но я пытался, Бог свидетель! — кричит он, хватая Ким за плечи. — Человеку не часто выпадает второй шанс. Я хочу избавиться от преследования!»
— Хочу избавиться от преследования, — говорю я.
Закрываю глаза, повторяю это снова. Глажу кота. Тянусь за бокалом.
«А умерла именно она, не ты. Его настоящая жена! — кричит Джимми, сжимая руки на ее горле. — Ты была двойником. Фальшивкой!»
