— Боже милостивый, — выдохнула Бернадетт, молитву, а не проклятие.
Гарсиа сунул пистолет в кобуру, достал мобильник и вызвал подмогу, потом сунул телефон в карман и опустился на колени возле раненого. Взглянув на Бернадетт, он произнес:
— Оружие можете убирать.
Пихнув «глок» в карман, она пошла вниз по лестнице.
— Мертв?
Гарсиа печально кивнул:
— Близок к этому.
Сойдя по лестнице, она опустилась рядом с Куэйдом и тут заметила красные полосы у Гарсиа на запястьях.
— Как вы выпутались?
Он звякнул своим браслетом праведного католика.
— Отличная получается пила. Мне надо было только как-то отвлечь его, чтоб можно было ее пустить в ход. — Он опустил руку. — Вы все верно разыграли: вытащили его выстрелом в дом. Перестрелка в той консервной банке плохо бы кончилась.
Глаза Куэйда были закрыты, но губы его шевелились.
— Он что-то говорит. — Бернадетт нагнулась и приблизила ухо к губам умирающего.
Гарсиа спросил, понизив голос:
— Признание?
Бернадетт сделала рукой жест, призывая босса молчать, а сама, еще ближе наклонившись к окровавленному телу на полу, шепнула Куэйду в ухо:
— Не понимаю.
Когда губы умирающего снова задвигались, она кивнула и положила руку ему на плечо.
— Чего он хочет? Делает признание? — беспокойно повторил вопрос Гарсиа.
С губ Куэйда сорвался последний выдох, как воздух вышел из шарика. Глаза его широко раскрылись, голова упала набок.
— Он умер, — произнесла Бернадетт.
Гарсиа протянул руку и тронул шею Куэйда, отыскивая пульс, потом сложил ладонь горстью и подержал ее над его носом и ртом, проверяя, нет ли дыхания.
— Что он сказал?
— Два слова, — ответила Бернадетт, — «добрый пастырь».
Гарсиа уставился на тело и нахмурился:
— Последних почестей захотел? Захотел, чтобы мы позвали священника?
Услышав вдалеке вой сирен, Бернадетт невольно оглянулась на входную дверь, потом снова повернулась к боссу и ответила на вопрос:
— Нет. Не думаю, чтобы он это имел в виду. Ему не нужен был священник.
— Что же тогда?
— Ему нужно было, чтобы я знала, чтобы мы знали. «Добрый пастырь» — вот кем он был или кем мог бы быть, если бы это дерьмо не хлынуло в его жизнь.
— Он наплевал на свое предназначение и превратился в топорного убийцу. Тоже мне, «добрый пастырь»! Дерьмо несчастное!.. — Гарсиа встал и пошатнулся, хватаясь рукой за перила лестницы, чтобы удержаться на ногах.
— Что такое?
Отпустив перила, он тронул кончиками пальцев лоб, почувствовал шишку и поморщился:
— Голова болит так, что мама родная…
— Придется отправить вас в госпиталь.
— Это подождет. У нас тут пропасть работы. Надо рассказать нашим, что к чему. У местных появится несколько вопросов про то, что случилось у них в хозяйстве и почему эти засранцы федералы не поставили их в известность.
Снаружи завыло с полдюжины сирен разом, в окнах замелькали отблески огней полицейских машин и «скорой помощи».
— Кстати, о дьяволе… — заметила Бернадетт.
— Кстати, о дьяволе, — повторил Гарсиа. Направляясь к входной двери, заметил через плечо: — Шериф здесь. Поднимайтесь и сделайте рабочее выражение лица. Я буду говорить за нас обоих.
— У вас прямо целый план, — бросила она ему вслед и, убедившись, что он больше не обернется, перекрестилась и постаралась отыскать подобающую молитву покороче: — Да смилостивится Господь над душой твоей!
Она встала и бросила напоследок взгляд на мертвого, гадая, должна ли она сохранить тайну Куэйда — то, что он находился в доме, когда убивали его семью? И как быть с ее собственной тайной? Сможет ли она когда-нибудь рассказать боссу, как убийца обманул ее и одновременно ей помог? Следуя за Гарсиа к входной двери, она вспоминала слова из своего разговора с любовником-призраком во сне: «Тогда оставайтесь дома. Не ходите опять в церковь. Его там нет». — «Кого? Кого там нет? Бога?» — «Доброго пастыря».
Глава 51
Он прошел сквозь дверь ее квартиры, не открывая двери, когда Бернадетт, стоя на коленях, освобождала из картонной коробки бокалы для вина. С испугу она уронила фужер и вскочила на ноги.
— Эй!
— Так-таки еще не кончила распаковываться? Трогательно. Одна-одинешенька в субботний вечер? Еще более трогательно.
— Сегодня воскресенье. — Она отступила назад. — Уходи.
Он указал на разбитое стекло:
— Мне взяться за метлу?
Бернадетт выставила руки, отгораживаясь от него.
— Оседлай ее и лети вон.
— Хотел поздравить тебя с завершением дела. Слушай, если хочешь…
Она оборвала его:
— Я не хочу иметь с тобой ничего общего.
Он скрестил руки на груди.
— Не очень-то по-соседски.
Она отступала, пока ноги ее не уперлись в диван. Положив руку на передний карман джинсов, она расстроилась, не ощутив привычной выпуклости: пистолет она оставила на кухне. И тут же подумала, что ведет себя глупо — призрака ей никак не убить.
— Ты мне не сосед. Ты мертвец. Катись от меня ко всем чертям.
Правый уголок его рта приподнялся в улыбке.
— В прошлый раз, когда мы были вместе, ты не очень-то рвалась расставаться.
Сердце ее колотилось так громко, что она подумала, не заглушит ли оно ее слова:
— Я не знала, что ты…
— Настолько хорош в постели?
— Со мной такого никогда раньше не случалось, — попыталась оправдаться она. — Ничего похожего на то, чтобы я напивалась допьяна с мертвецами и прыгала к ним в постель.
Кривая улыбка исчезла с его лица.
— У меня такое тоже впервые было. Все это — внове.
Интересно, она единственная из живых, кто способен вступить с ним в контакт? Страх ее тут же был вытеснен жутким любопытством. Может, она разузнает, как все это получается? Может, это как-то связано с ее даром видения? Она села на самый краешек дивана на тот случай, если понадобится быстро бежать.
— Давай выясним начистоту. Никто-никто больше тебя не видит? Вся эта затея с привидением не твой обычный трюк?
Сунув руки в карманы штанов, он перешагнул через битое стекло и обошел коробку.
— В свое время я наделал достаточно шума, чтобы удержать одну пару от покупки дома. Риелтор свалил все на голубей и крыс или на какую-то другую ерунду. Маленький мальчик внизу видит Оскара, а меня нет. Только представь. Родители убеждают малыша не гладить странных собак. Знали б они, насколько странных!
— А почему я тебя вижу? Это как-то со мной связано? Или с тобой? Или с этим зданием? Как мы могли…
— Делать, как кролики?
Бернадетт насупилась:
— Я совсем не то хотела сказать, но… да. Как?
— Я понятия не имею, зачем или как. Зато знаю, что это было волшебно. Надеюсь, ты не отвергнешь меня. Прошу, не отталкивай меня. Я был так одинок, а теперь есть кто-то, кто меня видит, говорит со мной, дотрагивается до меня.
Она скрестила руки перед собой.
— Мы не можем… Я не могу позволить такому случиться еще раз.
Он открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его. Указал большим пальцем на кресло справа от дивана:
— Ты позволишь?
— Валяй.
— Весьма признателен. — Он плюхнулся на сиденье.
— А что значит все это хождение сквозь дверь, или материализация, или как оно там? Было время, когда ты не считал за труд постучать.
Он дважды постучал согнутым пальцем по крышке кофейного столика.
— Нравится?
— Весело.
Он забросил ногу на ногу. На коленях появился Оскар. Авги погладил псу спинку.
— Плохая собака. Тебе следовало сначала постучать.
Бернадетт уставилась на таксу.
— Как ты заставляешь пса проделывать такое? Так вот появляться?
Авги пропустил ее вопрос мимо ушей и обвел взглядом квартиру.
— Такое впечатление, что ты обживаешься. Мило. Мотоцикл — уникальный дизайнерский штрих обстановки. Прежде я его не замечал.
— Это кроссовый мотоцикл.
— Надо было мне тоже достать для своего дома. Занимательнее, чем рояль.
