— Как ты нас нашла? — спросила Эм.
— Из-за тебя. — Кейт обняла ее. Рассказала им о музыкальной группе, электронном письме Эмили, как узнала, где они гастролировали, как объездила три города за последние три дня, показывая фотографию Эм во всех сквош-клубах. И сомневалась, сможет ли их найти.
И вот она здесь.
— Мне безразлично, как ты нас нашла, — сказала Шарон, не выпуская руки Кейт. — Я только счастлива, что вижу тебя. Дай мне посмотреть как следует. — Она отступила на шаг.
Кейт отвела волосы с глаз.
— Я тут ползала по грязи и угодила в озеро. Я, верно, выгляжу как болотное чудище.
— Нет. — Шарон покачала головой. Даже в темноте было заметно, как блестят ее глаза. — Ты мне кажешься прекрасной.
— Вы все тоже выглядите замечательно, — улыбнулась Кейт. Они снова обнялись.
Джастин вырос почти до шести футов, немного угловатый, все такие же густые волосы. Эмили уже превратилась в юную женщину. Она носила волосы до плеч с несколькими светлыми прядями. Кейт решила, что это очень круто. В левом ухе два небольших серебряных кольца.
И мама… Было темно, восемь часов вечера. На лице — ни грамма макияжа. На ней были бледно-голубой свитер и юбка в рубчик. Кейт заметила несколько морщинок вокруг рта и глаз, которых не было раньше. Но большие глаза радостно блестели. И она так тепло улыбалась.
Кейт обняла ее.
— Ты тоже выглядишь превосходно, мама.
Они забросали ее вопросами. Как чувствует себя Тина? И Грег? Кейт только виновато покачала головой:
— Он даже не знает, что я здесь.
Последовала пауза. Они смотрели на нее. Реальность напомнила о себе.
— Что же ты все же делаешь здесь, Кейт? — глухо спросила мать. — Я ведь знаю, насколько это рискованно в данный момент.
Кейт кивнула.
— Ты что-нибудь знаешь об отце? — спросила она.
— Нет. Они нам ничего не говорят. Мы даже не знаем, жив ли он.
— Я думаю, что он жив, мама. Я кое-что нашла. И должна показать это тебе. — Она не хотела говорить о своих сомнениях при Джастине и Эм. — Сначала я думала, что они врут и что-то пытаются скрыть. Они залезли в мою квартиру и поставили жучки на телефон.
— Кто, Кейт? — недоуменно спросила Шарон.
— Эти люди из программы защиты свидетелей. Каветти. Но я нашла эту фотографию в папке с отцовскими вещами, которую вы забыли в старом доме. — Она было полезла в карман своей куртки. — Это все меняет, мама. Абсолютно все.
Мать удержала ее руку.
— Есть вещи, о которых нам следует поговорить, Кейт. Но не здесь.
Они услышали какой-то шум со стороны дома. Агент, сидевший на веранде, теперь спустился во двор. Зажег фонарик и начал освещать им все вокруг.
Отодвинув Кейт в сторону, Шарон прошептала:
— Тебе нельзя здесь оставаться, солнышко. Я встречусь с тобой завтра. В городе. Я тебе позвоню. Но сейчас ты должна уйти.
— Нет, я не уйду, — возразила Кейт, — не сейчас. — Она снова обняла Эм и Джастина. — Я даже не знаю, когда я вас всех снова увижу.
— Тебе надо идти, Кейт. Мы позвоним Каветти. Мы расскажем ему, что ты нашла нас, что ты сейчас здесь, в городе. Он наверняка разрешит тебе остаться на несколько дней. Я завтра поеду в город. Мы с тобой все обговорим.
Кейт крепче прижала к себе брата и сестру и неохотно кивнула:
— Ладно.
— Кто там? — крикнул один из агентов. Луч фонарика приблизился к ним.
Шарон подтолкнула Кейт к дверям:
— Тебе нужно идти!
Она ласково коснулась рукой лица Кейт. Затем ее глаза блеснули. Она осторожно дотронулась до подвески на шее Кейт.
— Ты ее носишь.
— И никогда не снимаю, — сказала Кейт.
Они обнялись в последний раз, затем Кейт спрыгнула с пирса и скользнула вниз, к озеру.
— Завтра я тебе об этом расскажу, — пообещала ей вслед Шарон.
Глава 51
Следующее утро выдалось ясным. Из окна гостиницы на окраине города Кейт было видно, как отсвечивает солнце от стекол небоскребов в центре города. Она приоткрыла окно, и в щель хлынул прохладный морской воздух, наполненный криком чаек.
Уже давно Кейт не просыпалась с таким предвкушением.
Шарон позвонила около девяти часов и договорилась с Кейт встретиться в полдень в ресторане, который назывался «У Эрни» и располагался на Пайк-Плейс-Маркет, в самом шумном месте в городе из всех ей известных. Кейт попробовала придумать, чем ей заполнить несколько оставшихся до встречи часов. Надела лосины из лайкры и решила побегать вдоль Уэстерн-авеню. Останавливалась она, только чтобы взглянуть на красочные лодки, пестревшие в море, ослепительный небосвод над ней и верхушку знаменитой Спейс-Нидл. Затем остановилась выпить чашку кофе и съесть булочку в кафе «Старбакс», которое якобы было одним из первых трех, открытых в стране. Примерно в одиннадцать часов она вернулась в гостиницу и переоделась в зеленую теплую куртку и джинсы.
От ее гостиницы до Пайк-Плейс-Маркет совсем недалеко, можно дойти пешком. Кейт пришла немного раньше срока и походила по заполненным людьми магазинчикам. Ресторан «У Эрни» оказался большим и шумным, причем несколько столиков были вынесены наружу. Площадь была забита молодыми семьями и туристами. В киосках продавались любопытные кустарные изделия. Между гуляющими людьми то и дело скользили любители роликовых коньков, тут же выступали жонглеры, мимы, другие уличные артисты.
Кейт остановилась у прилавка, где продавали безделушки, и купила маленькое полированное серебряное сердечко, которое решила подарить матери. На нем была надпись, показавшаяся ей забавной: «Сахарная девочка».
Пока она ждала, поглядывая то на часы, то на море и на веселящийся люд, она припомнила давнишний эпизод, который был похоронен глубоко в ее памяти.
Она была в старом доме. Лет ей тогда было восемь, может быть, десять. Она не пошла в этот день в школу, сказавшись больной. Уговаривала мать пойти и взять напрокат фильм, потому что перспектива весь день сидеть дома и выздоравливать показалась ей тоскливой.
— Хочешь я сама покажу тебе фильм? — спросила мать.
Кейт сначала не поняла, что она имеет в виду.
Они провели несколько часов на полу в кабинете, Кейт все еще в пижаме. Из коробки со всяким старьем Шарон достала старую афишу.
Это была афиша «Вестсайдской истории».
— Когда мне было столько же лет, сколько и тебе, это был мой любимый мюзикл. Мама водила меня на него в театр «Уинтер-Гарден» в Нью-Йорке. Давай и я тебя туда отведу?
Кейт просияла.
— Здорово.
Мать поставила кассету в видеомагнитофон и включила телевизор. Они уселись, прижавшись друг к другу, на диван и следили за историей Ромео и Джульетты, которых в этом фильме звали Тони и Мария, и их семьями — Шарками и Джетами. Иногда мать подпевала, причем она знала каждое слово: «Если ты Джет, то ты Джет во всем, от первой сигареты до могилы», а когда зазвучала танцевальная мелодия «Мне нравится в Америке», Шарон вскочила с дивана и повторила танец в точности, танцуя в унисон с Анитой, выбрасывая руки вверх и стуча каблуками. Кейт отчетливо помнила, что ей стало смешно.
— Все, кого я знала, хотели быть Марией, — сказала мать, — потому что она — самая хорошенькая. Но я хотела быть Анитой, уж очень хорошо она танцевала.
— Я и не знала, что ты умеешь так танцевать, мамочка, — сказала удивленная Кейт.
— В самом деле? — Шарон снова села на диван с усталым вздохом. — Поверь, ты еще очень многого обо мне не знаешь, солнышко.
Они досмотрели фильм до конца, и Кейт помнила, что она плакала, когда мать пела «Есть место для нас» вместе с обреченными Тони и Марией. Кейт помнила, какой близкой к матери она себя тогда чувствовала, как этот эпизод стал чем-то, что она всегда с радостью вспоминала. Возможно, когда-нибудь она расскажет о нем своей дочери.
Она печально улыбнулась. «Ты еще очень многого обо мне не знаешь…»
— Солнышко…
Кейт обернулась. Перед ней стояла Шарон. На ней были оранжевая водолазка и очки в черепаховой оправе. Густые волосы стянуты сзади.
