Глава 40
СЕГОДНЯ
Лиза
Я говорю слишком быстро, и она не успевает следить за мной. У нее такой усталый вид, она смущенно оглядывается. Я вижу их в дверях. Элисон и Брей. Падальщики, ждущие, что я выплюну что-нибудь из моего гнилого нутра. Они знают, что я их вижу, и это ужасное притворство, будто разговор ведется конфиденциально, заканчивается, и они входят в комнату.
— Кейти мертва. — Элисон смотрит на меня, не на Мэрилин, и говорит медленно, словно разжевывая для меня, идиотки, слова. — Она утонула в Ибице в две тысячи четвертом году. Мы все это уже проходили.
Я качаю головой:
— Нет. Это Кейти. Она не умерла. — Я хватаю Мэрилин за руку. Мне нужно, чтобы она выслушала меня, пусть она мне и не верит. Я ее знаю. Она не сразу, но поймет. Ей нужно все взвесить. Может быть, что-то из моих слов осядет в ее умной голове. — Это не Джон. Это Кейти. И она знает меня. Она знает меня теперешнюю. — Мэрилин хмурится и выдергивает руку, но я продолжаю: — Кто-то вовсе не тот, за кого себя выдает. Кто-то, кого я знаю. Она нашла меня, и она захватила Аву.
Мэрилин смотрит на меня как на незнакомого человека, опасного сумасшедшего, и это разрывает мое разбитое сердце. Она моя лучшая подруга. Я ее лучшая подруга. Я и ее лучшая подруга, и злобный убийца, о котором она читала. Шарлотта — моя тень, мое проклятие, мой якорь среди мрака. Она всегда будет частью меня.
— Я так и не понимаю, о ком ты ведешь речь, — говорит Мэрилин. — Кто такая Кейти?
— Девочка Б, — мягко отвечаю я. — Они могли называть ее только Девочкой Б.
Я вижу искорку понимания в ее глазах. Смутное воспоминание о другой девочке, вкратце упоминавшейся в недавнем потоке газетных репортажей. Но с Девочки Б были сняты все обвинения. Кейти никого не интересует сейчас, как не интересовала и тогда. Кейти никого не убивала. Кейти не была чудовищем.
— Вот те крест! Чтоб мне умереть, если обману, — шепчу я.
— Ничего у нас с этим не получается. Извините, — говорит Брей. — Я отвезу вас назад в отель.
— Отель? — спрашиваю я и вдруг гораздо яснее вижу подробности. Темные круги под глазами. Кое-как наложенная косметика — это так не похоже на Мэрилин. Одежда не совсем такая, что она носит обычно. — Ты почему в отеле?
— Да ерунда, — отвечает она. Пауза. — Грызня с Ричардом. — Вероятно, она чувствует, что между нами уже и без того слишком много лжи, а может, считает, не имеет смысла лгать тому, кого ты больше не считаешь другом. Она не может посмотреть мне в глаза. Это не Мэрилин, уверенная в своей распрекрасной жизни.
— Это по моей вине? — тихо спрашиваю я. Несколько мгновений мне кажется, что она может сказать «да», хочет сказать «да», но тут она качает головой:
— Нет, это только его вина.
— Идем! — командует Брей, и они втроем поворачиваются. Я иду следом в коридор. Брей говорит о том, как они ищут улики в доме Джона, в нашем старом доме, говорит, что непременно найдут Аву, но я не слушаю. Я хочу схватить Мэрилин, хочу, чтобы она осталась. Что-то в ее мире очень нехорошо, а с кем она может поговорить? Это что-то новое, а если нет, то как я могла не заметить? Я все замечала. Мигрени. Выпивка. Я просто была слишком занята своими проблемами. Я была ужасной подругой еще до того, как она узнала о том, что я чудовище. И идет она по-другому — подробности, вечно подробности в моей голове, — осторожно. У нее повреждение? Ах, Мэрилин, моя Мэрилин, что с тобой происходит? Ава убежала, у тебя беда. Что сделал Ричард?
— Кто такая Девочка Б? Это Кейти? — слышу я голос Мэрилин от входной двери.
— Ее звали Кейти Баттен. Милая девочка, по всем данным. Лучшая подружка Шарлотты.
Глава 41
ДО
1989
— Ну-ка иди сюда, Шарлотта Невилл. Ах ты, маленькая сучка, ах ты, воришка!
— Пошла в задницу, старая карга! — Шарлотта смеется, бросая через плечо эти слова, она бежит, и ее ноги уверенно чувствуют себя на пустыре, усыпанном кирпичами и строительным мусором.
— Тебе вход закрыт, слышишь? Закрыт!
Старая миссис Джексон одной ногой все еще стоит в дверях магазина. Она не может броситься вслед за Шарлоттой, когда брятья Тейлор сидят на стене и наблюдают за ней. Они прибегут в магазин и украдут все, что смогут унести, прежде чем хозяйка преодолеет половину расстояния до сносимого здания. Шарлотта останавливается, наслаждаясь обжигающим воздухом в легких.
— А мне пофиг! Сожгу к чертям твой дурацкий магазин. Кирпичами окна перебью! — Она наклоняется, подбирает обломок и, чтобы проиллюстрировать свои слова, вполсилы бросает. Она снова смеется и поворачивается, чтобы бежать. Идет третья неделя марта, но резкий ветер, хозяйничавший здесь в феврале, не собирается сдаваться и сейчас. Шарлотте все равно. Ей нравится чувствовать на щеках порывы ветра, от которого слезятся глаза и капает из носа. Здесь такой простор! Она чувствует себя свободной. Неприятности будут потом, а сейчас не стоит об этом думать. Не стоит. Никакого смысла.
Кейти сидит на корточках за остатками стены. Она присоединяется к Шарлотте, и они, взявшись за руки, смеются и бегут по пустырю, с которого снесли старые дома, а новые еще не построили. Шарлотта надеется, что, когда они переедут, она будет жить рядом с Кейти. Но она знает, что это только мечта. Там, где живет Кейти, нет никаких говенных муниципальных домов.
Они несутся по детской площадке с ржавыми детскими горками, жуткими качелями и старыми разваливающимися лесенками.
— Тут всегда будет здорово, — говорит Кейти, она смотрит на Шарлотту, и ее глаза горят. — Эх, научиться бы мне воровать, как ты.
Сердце Шарлотты сейчас разорвется от гордости. Иногда она думает, что Кейти — живая, дышащая кукла. Ростом она на три дюйма ниже Шарлотты и выглядит как настоящая девчоночья девочка, потому что мама так ее одевает, но внутри они одинаковые. Они обе ненавидят свою жизнь, хотя Шарлотта не очень понимает, что может ненавидеть Кейти. Эта девочка появилась как мечта, просто возникла в один прекрасный день на пустыре. И жизнь у нее тоже как мечта. У них хороший дом. Шикарная машина. У нее два родителя. Музыкальные уроки вроде того, где она и должна быть сейчас. Каникулы.
Шарлотта из одного кармана вытаскивает конфеты, которые она украла в магазине, а из другого кружку-непроливайку, наполненную красным вином «Тандерберд», украденным дома. Она делает большой глоток, потом протягивает кружку Кейти — та делает глоток поменьше. Вкус ужасный, но ей нравится потрясающее тепло, что разливается по ее телу. Они сидят, прикасаясь друг к другу, едят карамельки и шоколадки «Диско», но одно слово стоит между ними. Каникулы.
— Так куда ты собираешься? — спрашивает Шарлотта, закуривая смятую сигарету и выпуская дым. Ей не нравится вкус, но она полна решимости привыкнуть. Один из окурков матери. Тоже украденный. Но мать этого даже не заметит. А если заметит, то решит, что Тони залезал в ее пачку.
— Ты же прекрасно знаешь. — Кейти подталкивает ее локтем. — На побережье. У моего дедушки дом в Скегнессе. Скоро будет принадлежать моей матери. У него рак. Он скоро умрет. Скоро, но не очень. Ему придется пожить с этим. Болезнь — это такая скука. — Она замолкает ненадолго. — Я тебе говорила, что он придумывал фокусы для циркачей? Такая у него была работа. Ты, наверно, думаешь, что с человеком, который таким образом зарабатывает деньги, весело? Так нет. Он такой же скучный, как моя мать.
Шарлотта может слушать болтовню Кейти хоть целый день. Это как музыка: все шикарно и вежливо. Иногда они пытаются подражать друг другу, и это самое смешное.
— Ах да, — говорит Шарлотта, — Скегнесс.
Она никогда не была на побережье. Ее мать ездила раз в Гримсби и видела море, но там оно совсем не такое, как в Клиторпсе или Скегнессе. Кроме рыбацких лодок, ее мать ничего там и не видела. Она говорила, что там воняет. Она приезжала туда к какому-то мужчине. Всегда у нее какой-нибудь мужчина. Это было давно — до Тони, — но Шарлотта помнит, потому что она тогда осталась сама себе голова. Мать заперла ее с несколькими сэндвичами, соком и чипсами, сказала, чтобы сидела тут тихо, что она всего на одну ночь. Одна ночь превратилась в две. Шарлотта много плакала на вторую ночь, но это не ускорило приезд матери.
