— Все мутировали и стали уродами! Ты посмотри, какие титьки! Одна совсем маленькая, а вторая огроменная.
Миллнер вскочил, шагнул вперед и схватил газету, заслонявшую сиденья. За ней он увидел лица двух девушек, испуганно глядевших на него. Но ему было все равно — он с изумлением рассматривал газету.
Там обнаружилось не фото Мисс Алабамы, а объявление с изображением полуголой женщины, изуродованной графически. Лицо действительно походило на морду зомби, тело напоминало карикатуру из настенного календаря.
— Эй, мистер, вы что? — запротестовала более симпатичная из девушек, сидевшая у прохода, то есть ближе к нему.
Не обращая на нее внимания, он пробежал глазами страницу и остановился на портретной фотографии мужчины, размещенной рядом со статьей. Его лицо тоже выглядело так, будто редактор позволил себе над ним жестоко пошутить: нос увеличен, глаза странным образом перекошены. С расстоянием между ртом, носом и глазами тоже словно поиграли.
— Они в газете все такие, — произнесла вторая девушка, сидевшая сбоку.
Миллнер перевернул страницу. Он нашел несколько снимков людей с увеличенными головами и другими нарушенными пропорциями, из-за чего все они выглядели как инопланетяне или актеры из фильма ужасов. На следующей странице было то же самое.
— Можно мне взять ее? — пробормотал Миллнер.
Не дожидаясь ответа, он вернулся на свое место и рухнул в кресло.
— С удовольствием! Очень вежливо с вашей стороны, — донеслось из переднего ряда, а кто-то прошипел в ответ:
— Оставь его, наверное, он пьян.
Наконец среди перемешанных страниц газеты Миллнер отыскал заглавную. Там черными буквами было напечатано название: «Вашингтон пост». Ниже он увидел фотографию, на которой, если верить подписи, был запечатлен президент федерации, но на деле там оказался изуродованный человек.
А потом он увидел ее. Прямо между словами «Вашингтон» и «пост». Сначала он решил, что это часть надписи, потом подумал, что это, должно быть, клякса типографской краски. Но наконец он сумел разглядеть ее — крошечную пчелу.
Глава 31
Варшава
— «Мона Лиза»! — воскликнула Хелен и обернулась к Патрику Вейшу.
Он встал и подошел к ней. Только теперь Хелен заметила в походке хозяина дома что-то кошачье. Он остановился рядом с ней и посмотрел сквозь стекло в комнату, где на противоположной стене в стеклянной коробке висел знаменитый портрет.
— Что это значит? — спросила она, указывая на предупреждающий знак биологической опасности на двери. — Обычно его клеят на контейнеры с возбудителями болезней, бактериями, вирусами и тому подобным. Почему картина висит там?
— Понятия не имею, — ответил Патрик. — И в комнату я войти не решился. А вы хотите?
И он с вызовом посмотрел на нее.
Хелен выдержала его взгляд, чувствуя, как в животе у нее все сжалось. Что-то смущало ее. Пока она искала на его лице причину, ее осенило: коричневый цвет с оттенком охры, который ассоциировался у нее с его голосом, исчез, уступив место красному. Темно-красному, что обычно не предвещало ничего хорошего.
— Вряд ли это настоящая «Мона Лиза»… — заметила она.
— С моим отцом ни в чем нельзя быть уверенным. Помните, у него ведь не один миллиард долларов. И он редко довольствуется копиями…
— Ему потребовался бы триллион, — возразила Хелен. — И даже тогда купить «Мону Лизу» было бы невозможно, поскольку она не продается.
— Она стоит тысячу миллиардов долларов? — Казалось, Патрик Вейш удивился. — С чего вы взяли?
— В эту сумму оценивают сейчас «Мону Лизу», — отозвалась Хелен.
— Это много. — Уголки его губ изогнулись. Сказанное ею произвело на него впечатление. — Может быть, он украл ее?
— Тогда общественность была бы в курсе, — возразила Хелен. — Кроме того, «Мона Лиза» — это, пожалуй, самая охраняемая картина в мире. Чтобы украсть ее, ему потребовалась бы целая армия. И, самое главное… — Она умолкла.
— Что?
— Именно ее я буду изучать в Лувре.
— Вы будете изучать «Мону Лизу»? — удивленно переспросил он.
К клочьям темно-красного теперь примешивались коричневые нотки с оттенком охры, образуя новый узор.
— Мне нельзя говорить об этом. Но… да, я будут изучать «Мону Лизу» в Париже.
— В рамках вашего исследования…
Хелен кивнула.
Лицо Вейша расплылось в улыбке.
— Жаль, а я уже начал надеяться, что та «Мона Лиза» — настоящая. Как бы там ни было, однажды я все это унаследую, а с тысячью миллиардов можно много хорошего сделать. — Едва он произнес эти слова, как лицо его омрачилось и он пробормотал: — Надеюсь, это произойдет не слишком скоро…
Хелен почувствовала желание погладить его по руке, утешить. Его рубашка с длинными рукавами была теплой и мягкой на ощупь. Патрик поблагодарил ее улыбкой за этот жест сочувствия. Ей стало приятно, напряжение, охватившее ее несколько минут назад, отступило.
Жужжание рядом с ней заставило Хелен вздрогнуть. Звонил ее мобильный телефон. На экране показался номер клиники. Ее захлестнула волна надежды. Быть может, вернулась Мэйделин? Она поднесла телефон к уху, не воспользовавшись наушником.
— Да? — затаив дыхание, произнесла она.
— Алло, миссис Морган? Это доктор Рейд.
— Вы нашли ее?
— К сожалению, нет.
Хелен почувствовала, как земля уплывает у нее из-под ног. Она окинула взглядом комнату в поисках места, куда можно было бы присесть, но ничего поблизости не нашла. Хелен была на грани обморока. Такой беспомощности она никогда прежде не испытывала.
— Мы снова перевернули все вверх дном в ее комнате и нашли путеводитель.
— Путеводитель?
— Да, по Мадриду. Может быть, это что-то говорит вам в связи с вашей дочерью? Может быть, она собиралась отправиться туда?
Хелен перевела взгляд на стену, где висела фотография Мэйделин.
— Мисс Морган, вы еще там? Также мы нашли брошюру. Из музея. Подождите… — Послышалось шуршание, затем доктор Рейд вернулся к телефону. — Museo Nacional del Prado. Вам это о чем-нибудь говорит?
Хелен поспешно вернулась обратно к письменному столу, чтобы рассмотреть листок с фотографией дочери поближе. Да, там было написано Museo Nacional del Prado, а рядом — завтрашняя дата.
— Возможно, — выдавила она из себя. — Большое спасибо, доктор Рейд. И, пожалуйста, сообщите мне сразу же, как только получите новую информацию, хорошо?
— Обязательно. Поверьте, мне действительно очень жаль. Этот случай мы расценили как повод повысить стандарты безопасности нашей клиники…
Хелен заставила себя вежливо попрощаться и нажала на кнопку отбоя на телефоне. Ее не интересовало, что собиралась делать клиника в будущем. Все равно это не вернет ей Мэйделин.
— Кто звонил? — с тревогой поинтересовался Патрик.
Взгляд ее снова упал на фотографию дочери, на которой та казалась такой хрупкой. Ей почудилось, что девушка на снимке зовет ее.
— Что случилось?
Она повернула голову; его лицо было совсем рядом. Он обнял ее за талию.
— Это звонил врач из клиники, где лежала Мэйделин.
— Они нашли ее?
Хелен покачала головой:
— Нет, зато нашли путеводитель по Мадриду и брошюру из Национального музея Прадо. В ее комнате.
Он обернулся и посмотрел на висевшую на стене фотографию Мэйделин.
— Национальный музей Прадо, — прочел он приписку от руки и озадаченно засопел. — Думаете, она там?
Хелен пожала плечами.
— Подождите! — воскликнул Патрик и взял трубку телефона, стоявшего на столе. Набрав номер, он что-то негромко произнес. Если Хелен правильно поняла, он говорил по-польски. Несколько раз он повторил одно и то же слово, затем положил трубку и поднял на нее радостный взгляд. — Я говорил с моим другом из службы безопасности полетов. На сегодня действительно был забронирован билет на имя некой Мэйделин Морган из Варшавы до Мадрида. Судя по всему, самолет как раз приземлился!
Сердце Хелен подпрыгнуло. Ну наконец-то свет в конце туннеля! Хотя она по-прежнему не понимала, что происходит.
