— Слушай, старик. Приезжай в Афины, как только сможешь. Нужна твоя помощь.
Я рассказал ему о статье в газете и о том, что особняк Майснера закрыт.
— Ух! Он бросил вызов Ватикану? Ну и тип. Кстати, ни за что не угадаешь, о чем теперь сплетничает весь Миконос. А ты говоришь — детективы… Да этот остров ими кишит. Похоже, Рэндольф Фредерикс арестован.
— Фредерикс? — Я не верил своим ушам. — А как насчет того парня, который покончил с собой?
— Слушай меня. Фредерикса обвинили в незаконном владении антиквариатом. Если быть точным — у него нашли амфору примерно пятого века до нашей эры. Он говорит, что выложил за нее «неизвестному» пятнадцать тысяч. Твердит, что его подставили. Копы больше ничего из него не выжали, но прошел слух, что они с Брайаном занимались мошенничеством в международных масштабах… Эй, ты меня слушаешь?
— Что? — недоверчиво переспросил я.
— Вот так, приятель. Разразился скандал. Полагаю, нам лучше залечь на дно.
Я старался сохранять спокойствие.
— Когда ты приедешь?
Он пропустил мой вопрос мимо ушей и возбужденно тараторил:
— Это еще не все. Сегодня утром тебе пришло письмо. Твой шеф, Рик, требует, чтобы ты немедленно предъявил ему результаты своей работы. Что скажешь?
Я почувствовал себя как человек, оказавшийся на пути лавины, и попытался собраться с мыслями.
Юджин подождал, а потом заявил:
— Мне, пожалуй, лучше скрыться… Гарт, ты меня слышишь?
— Юджин, приезжай сюда как можно скорее.
Он, должно быть, понял, что дело серьезное, и заверил:
— Ладно. Примчусь в понедельник утром.
Я повесил трубку и попробовал привести мысли в порядок.
Линда сказала, что у нее съемки в «Интерконтинентале». Я поспешил в отель и справился в регистратуре, числится ли она среди клиентов.
Дежурный был краток и деловит:
— Да, сэр, мисс Линда Геллер живет в номере двести пять, но сейчас ее нет. Желаете оставить сообщение?
Я хотел уточнить насчет показа мод, и меня направили в справочную. Девушка за столиком очаровательно улыбнулась.
— Простите, мисс. Я правильно понял, что здесь проходит показ мод?
— Показ мод? Нет. — Она покачала головой. Ее обаяние тут же сменилось холодной деловитостью, когда она принялась возиться с бумагами. У нее зазвонил телефон.
— Не подскажете, показ перенесли? — спросил я, вклиниваясь в разговор.
Девушка тупо уставилась на меня, пожала плечами и прикусила губу, что у греков недвусмысленно означает следующее: она понятия не имеет, и вообще — может быть, я позволю ей заниматься своими делами?
В другой части города, в гараже на полутемной афинской улице, высокий и стройный темноволосый мужчина в черном мотоциклетном костюме и шлеме заводил мотор грязно-красной «ямахи». Прежде чем открыть дверь гаража, он полез в сумку на багажнике и переложил в нагрудный карман маленький металлический предмет…
Глава 23
Я поднялся на лифте в бар, расположенный на крыше отеля «Хилтон». Огромные окна открывали потрясающий вид на Акрополь. Я заказал выпивку и огляделся. За одним из столиков в одиночестве сидела женщина — спиной ко мне, но я немедленно узнал эти длинные, черные волосы и манеру держать сигарету.
— Линда?
Она быстро обернулась. Я удивился и слегка испугался. Я был абсолютно уверен, что это Линда, и теперь с открытым ртом глазел на стюардессу, с которой познакомился на Миконосе.
— Вы уже забыли мое имя? — сухо спросила она. — Мария. Вспомнили?
Я глупо ухмыльнулся и беспомощно кивнул.
— У меня всегда была плохая память на имена.
— Ничего, — ответила она любезно, но кратко. — Присоединяйтесь. Что вы делаете в Афинах?
— У меня здесь дела. А у вас?
— Я продлила отгул, чтобы пожить в свое удовольствие. — Она улыбнулась. В ее голосе больше не звучал сарказм. — Немного отдыха не повредит, если у тебя постоянный сбой биоритма. Я улетаю в понедельник. Может быть, какое-то время у меня не будет рейсов в Грецию. Я немного устала от греков. В Афинах сущий бардак: такси нет, телефон не работает, ну и так далее. — Она негромко рассмеялась, надеясь на мое понимание.
Мария потягивала коктейль через соломинку, невинно глядя на меня широко раскрытыми глазами. Мне стало ее жаль, у нее был одинокий и печальный вид, который сводит с ума большинство мужчин.
— Не возражаете, если я составлю вам компанию в баре? Надеюсь, вы не ждете парня?
— Нет, нет. Ради Бога. Я не против. — Она кивнула официанту и заказала выпивку. — Так приятно снова встретить вас, Грант.
— Гарт. Мы квиты. — Я улыбнулся. Она тоже. — Вы одна в Афинах?
Мария кивнула.
— Если не считать членов экипажа. Все мои друзья в Америке.
— У вас есть парень? — осторожно спросил я. Она выглядела достаточно невинно, но каждая женщина, когда мужчина спрашивает, нет ли у нее возлюбленного, понимает, что это наводящий вопрос. Я рассматривал ее хорошенькое личико и смутно припоминал, какое у нее красивое и соблазнительное тело. Было бы странно, если бы такая привлекательная девушка не имела серьезного романа.
Мария грустно улыбнулась:
— Был один. Грек. Говорил, что живет с матерью и сестрой. Конечно, он забыл упомянуть о жене и двух детях. — Она яростно ткнула окурок в пепельницу и отхлебнула спиртного.
Я мог бы ей посочувствовать. Обман — часть жизни в Греции. Ни в чем нельзя быть уверенным. Цвета и звуки этой прекрасной страны доводят людей буквально до эйфории. Но в пахнущем вином воздухе витает нечто, что временами сводит тебя с ума. Это нечто вроде иллюзии, какого-то волшебства, сотворенного богами. Даже сами греки не знают в точности, где правда. Старая пословица, дошедшая до нас со времен Троянской войны, — «Бойся данайцев, дары приносящих» — попадает в самую точку.
— Так и о чем вы беспокоитесь? Вы милая девушка, и вдобавок независимая. Забудьте об этой сволочи.
Она смотрела в сторону.
— Но я ведь любила его.
Я потянулся к ней и взял за руку. Это был непроизвольный жест, но когда наши руки встретились, Мария посветлела, и я поймал себя на том, что улыбаюсь в знак полного взаимопонимания.
— Вы не откажетесь поужинать со мной сегодня?
Выражение грусти исчезло с ее лица. Я подумал о Линде и о ее сверхъестественной способности скрывать свои эмоции. Мария была непосредственной и искренней. Невзирая на цинизм в адрес греков, она каким-то образом умудрялась сохранять подлинные чувства.
— С удовольствием, — ласково прошептала она.
Мне передалась ее радость по поводу того, что ей больше не грозит унылый вечер в одиночестве. Собственные проблемы также показались мне менее серьезными.
— Встретимся в Плаке в девять? Под большим деревом? Там на углу есть кафе под названием «Сикинос». Знаете?
Мария покачала головой.
— Вы его найдете очень легко, — уверил я.
Она довольно сдержанно подала мне руку на прощание, что удивило меня. Когда мы встретились на Миконосе, Мария была сильно пьяна и мало походила на ту серьезную юную леди, какой представлялась теперь. Я всегда относился с недоверием к людям-хамелеонам; возможно, ее улыбка и взгляд блестящих зеленых глаз напомнили мне о Линде. Я подумал, что если Линда не собирается проводить со мной время, то, быть может, Мария не прочь. Зачем прекрасному вечеру пропадать зря?
Но меня по-прежнему мучила мысль о том, зачем Линда солгала насчет показа мод в «Интерконтинентале».
Глава 24
Мы поужинали в таверне с видом на Парфенон. За графином красного вина и салатом обсудили две серьезные темы: внешнюю политику и наши судьбы. Искренность Марии обезоруживала, она совершенно расслабилась и беззаботно болтала, как будто мы были старыми друзьями. Я удивился, обнаружив, сколько у нас общего — любовь к искусству, страсть к путешествиям и одинаковые политические убеждения.
Она рассказала о своем детстве. Мария была младшим ребенком и единственной дочерью в огромной небогатой семье из Орегона. Ее отец работал лесорубом, а мать когда-то преподавала в школе.
