Он положил руку Алану на плечо, и нельзя сказать, что адвокату это очень понравилось.
— Да, но кое-кто из нас знает, как мы в ней оказались. — Он стряхнул с плеча руку Райана и кивнул на Шеппарда. — Вот почему вы прикованы, а остальные нет?
Тот же самый вопрос Шеппард задавал и самому себе, и Алан опоздал с ним лишь слегка.
Он стиснул зубы, закрыл глаза и глубоко вздохнул:
— Я не знаю.
Да, психовать без толку, только хуже будет.
Мэнди проверила ящики стола, но ключа нигде не нашла. Она стояла и что-то держала в руках, и лицо ее бледнело на глазах. Потом положила находку на кровать, и Шеппард увидел на обложке блестящие буквы: «Священное Писание». Неизменный атрибут гостиничных номеров.
— Мне надо… умыться.
Похоже, она сейчас упадет в обморок. Неверной походкой Мэнди двинулась вперед и вышла из поля зрения. Шеппард услышал звук открывающейся двери. Двери в ванную комнату. Кстати, почему никому не пришло в голову проверить ванную комнату?
Шеппард взглянул в сторону ниши и увидел выходящую оттуда черноволосую. На ее стикере было написано: «ЗДРАВСТВУЙТЕ, МЕНЯ ЗОВУТ… Констанция». Шеппард смотрел на нее и думал: интересно, что у нее на уме?
— Я хочу сказать, что этот человек может быть опасен. Не исключено, что его не просто так приковали наручниками, — заявил Алан. — И еще я знаю, что мне непременно надо быть на другом конце Лондона.
Шеппард наблюдал за Констанцией. Ее молчание беспокоило. Взгляд больших, чуть ли не карикатурно огромных глаз, что подчеркивалось еще и раскраской, как у медведя панды, упал на кровать, она быстро схватила Библию и крепко прижала к груди.
— Не поминайте Господа нашего всуе, — сказала Констанция низким, гортанным голосом, но, кажется, кроме него, никто ее не услышал.
Ситуация, как ее видел Шеппард, становилась опасной — а он лежал и даже не мог пошевелиться.
— Давайте-ка все сохранять спокойствие, — сказал Райан.
— Нет, не давайте. Не будем сохранять спокойствие. Дело совсем не в том, чтобы сохранять спокойствие, — заявил Алан.
— Ад. Ад. Ад. Ад. Ад, — проговорила Констанция.
Та, что в наушниках, скривила губы и поочередно оглядела каждого.
И вдруг раздался вопль. Пронзительный, отчаянный. Казалось, он отскакивает от стен, пронзая сердце каждого.
Шеппард быстро посмотрел на Констанцию. Впрочем, он уже знал, что кричит не она.
Кричала Мэнди из ванной комнаты.
И совершенно неожиданно все стало еще хуже.
Глава 8
Вопль, казалось, звенел вечно, но в какую-то минуту он все-таки оборвался, и наступила тишина. И почему-то от тишины этой стало еще хуже, намного хуже. Никто не двигался: Алан и Райан застыли, оборвав спор на полуслове, Та, что в наушниках, выглядывала из-за стола, Констанция обернулась в сторону ванной.
Шеппард было ринулся на вопль, но наручники впились в запястья, и он взвизгнул от боли. Это непреодолимое желание немедленно бежать ошеломило его. Он всегда плохо переносил чувство смятения или страха. Даже в те минуты, когда он просыпался в холодном поту и сердце колотилось словно бешеное, а в голове билась мысль, что накануне он хватил лишку, в глубине души он всегда был уверен, что справится. Но здесь, в этой комнате, ему стало страшно, по-настоящему страшно.
Что-то бабахнуло, загрохотало, и Мэнди снова появилась в поле его зрения, она пятилась, выйдя из ниши, и сразу наткнулась на Констанцию.
Та с ужасом оттолкнула ее, как прокаженную.
Мэнди оглянулась на Шеппарда. Глаза ее остекленели, она была на себя не похожа, по щекам текли слезы. Лицо стало белым как мел, кожа лоснилась от пота.
— Что? В чем дело? — спросил Шеппард.
Райан сообразил раньше всех, он бросился к Мэнди в то мгновение, когда она готова была рухнуть на пол. И подхватил ее как раз вовремя.
— Там… В ванной… — послышался ее тихий голос.
— Что? — повторил Шеппард, наклоняясь вперед, насколько это было возможно.
— Человек. По-моему… мертвый.
Шеппарду показалось, что кровать под ним проваливается и он летит в бездну. Но разумеется, только показалось, никуда он не летел.
Кто-то насмешливо хмыкнул. Не совсем такой реакции он ожидал, но Алан — а это был он, — кажется, хихикал себе под нос.
— Мертвый. Труп в ванной комнате. Этого еще не хватало. Нервы и так у всех ни к черту. Нам всем надо сохранять хладнокровие. Человеческий разум — вещь хрупкая, — проговорил он.
Алан подошел к Мэнди и слегка похлопал ее по руке в неловкой попытке успокоить.
Мэнди посмотрела на него сквозь слезы:
— Он там. Мужчина. Мужчина в коричневом костюме.
— Ну если там действительно лежит мужчина, кто скажет, что он не спит… как и все мы совсем недавно.
Мэнди скрипнула зубами:
— Если вы так считаете, пойдите и посмотрите сами.
Алан нахмурился. Рассеянно поправил запонки и откашлялся.
— Ну хорошо.
Алан исчез за углом, а Шеппард наблюдал за Мэнди. Девушка беззвучно плакала, потом отвернулась и уткнулась лицом в плечо Райану. Шеппард верил ей совершенно.
— Алан, не ходите туда! — крикнул он.
Но было поздно. Он услышал, как открылась дверь в ванную комнату.
Глаза Шеппарда бесцельно блуждали по комнате, пока он прислушивался к тому, что происходит в ванной. Сдвинуться больше чем на два дюйма он не мог, а ведь ситуация теперь совсем другая. Шеппард поймал себя на том, что смотрит в экран телевизора: тот изменился, но понял он это не сразу. Он включился, да, телевизор работал. А раньше экран был пустым, Шеппард это хорошо помнил. Но в какую-то минуту между прошлым и настоящим в середине экрана появилась золотые буквы.
«Надеемся, вам у нас очень нравится!»
Это изречение было выведено кривыми и малоразборчивыми каракулями. А в углу виднелось кое-что еще. Небольшая голубая полоска с белыми циферками, как на экране очень старого видеомагнитофона. Шеппарду пришлось сощурить глаза, чтобы разобрать написанное: «ПЛАТНЫЙ ПРОСМОТР НАЧНЕТСЯ ЧЕРЕЗ 00:00:57». Обратный отсчет, осталось меньше минуты. Но как включился телевизор? И что за платный просмотр?
Шеппард открыл рот, чтобы сообщить об этом кому-нибудь, все равно кому. Но тут открылась дверь ванной комнаты, и снова появился Алан. На лице его читалось в точности то же самое, что и на лице Мэнди. Он снял очки, протер их тряпочкой, которую вынул из верхнего кармана.
— По-видимому, ситуация несколько серьезней, чем я думал.
Райан отделился от Мэнди и двинулся вперед.
Алан поднял руку:
— Не советую, спать ночью не будешь, сынок.
Райан остановился и кивнул.
— Лежит лицом вниз, так что я мало что разглядел, но кровищи там много, очень много. Лежит в луже крови, — отчетливо проговорил Алан.
Интересно, подумал Шеппард, в суде он так же чеканит слова?
— Ходить туда никому больше не рекомендую. Уверяю, удовольствие ниже среднего.
Шеппард не знал, что сказать, поэтому с языка его сорвался вопрос:
— Вы узнали его?
Взгляд Алана метнулся к нему.
— Вопрос весьма любопытный.
— Должна же быть какая-то причина, почему мы все здесь. Я лишь…
— Что вы скрываете, а, мистер Шеппард? Я так полагаю, вы все об этом давно знаете. Я просто уверен: это какая-то мерзкая игра и мы вовлечены в нее против воли. Ну, что скажете? Защищайтесь!
Шеппард смотрел на него, раздираемый страхом и злостью. И не сразу заметил, что на экране телевизора вновь произошли изменения.
И вдруг зазвучал еще один, совсем незнакомый голос. Слегка приглушенный. Он исходил из динамиков телевизора.
— Нет. Да и да.
Все, как по команде, повернули головы. На экране виднелся чей-то профиль, но Шеппарду пришлось напрячься, чтобы понять, кто это. Мужчина, лицо прячется под аляповатой, ярко разрисованной, карикатурной маской лошадиной морды — такие маски часто надевают на Хеллоуин. В прорезях отчетливо видны человеческие глаза, большие и зеленоватые. Своей аляповатостью маска действовала на нервы, вызывала чувство гадливости и страха.
