— Прошу меня извинить, — обратился к дежурному Жюль.
Тот подтолкнул к нему через стол планшет.
— Спасибо, — сказал Беттингер, забирая бумаги. — У вас есть место, где можно оставить ребенка?
Молодой человек посмотрел на Карен.
— Ее?
Крупная крошка от кекса упала на модные кроссовки.
— Да.
Синий планшет с бумагами пересек письменный стол.
Полицейский взял второй набор документов и откашлялся.
— Мне нужно поговорить с лаборантом-препаратором.
— У вас есть тело?
Детектив кивнул и получил белый планшет.
— Жюль Беттингер, — сказал кто-то, и он оторвался от документов.
У дверного проема, ведущего в отделение экстренной помощи, стоял медбрат, который приходил вместе с доктором Эдвардсом.
— Пожалуйста, пройдите со мной.
— Одну секунду.
Беттингер быстро подошел к Карен и положил на диван рядом с ней черный, синий и белый планшеты.
— Меня не будет пару минут.
Девочка не ответила.
— Я составлю ей компанию, — сказала маленькая уборщица.
— Поговори с этой милой женщиной или с мужчиной за письменным столом, если я тебе понадоблюсь, — сказал полицейский.
— Ладно.
Детектив обнял дочь и быстро пересек вестибюль. Когда он оказался рядом с медбратом, тот распахнул дверь.
— Она пришла в себя.
К горлу Беттингера подкатила тошнота. Он сделал глубокий вдох и зашагал к самому любимому человеку, которому очень скоро предстояло узнать самую ужасную новость из всех, что доводилось слышать за свою жизнь.
Глава 42
Алисса и Жюль разговаривают
Медбрат провел Беттингера по узкому коридору, мимо нескольких компьютеров в ярко освещенную белую комнату, разделенную на отдельные палаты, и детектив уловил слабый цветочный запах. Они прошли мимо тучного белого мужчины, девушки в инвалидном кресле и лежавшего на спине старика, который был подсоединен к бирюзовой машине, шипевшей и гудевшей, точно механическая змея. Из-за закрытых занавесок донесся маниакальный смех, и детектив не понял — смеялся ли это какой-то безумец или кого-то щекотали.
Медбрат подвел Жюля к доктору Эдвардсу, который мыл руки в раковине из нержавеющей стали. На лице врача застыло мрачное выражение.
— Она потеряет глаз? — спросил детектив.
— Да. Бо́льшая часть сетчатки уничтожена. — Оптик отряхнул руку от воды и взял бумажное полотенце. — Сейчас она получает антибиотики и плазму — я хочу, чтобы она была в максимально приличном состоянии, когда придет анестезиолог.
Беттингера его слова удивили.
— А зачем ей анестезия?
Доктор бросил смятое полотенце в мусорную корзину.
— Мне нужно извлечь глаз и все там очистить.
Полицейского снова затошнило.
— Но разве нельзя сделать это при местном обезболивании?
— Я хочу сделать все как можно тщательнее. Мы не можем допустить возникновения инфекции в таком месте.
— Какого рода инфекции?
— Стафилококк. Он может быть смертельным, если попадет в мозг.
Пол вдруг стал уходить из-под ног Беттингера. Ему пришлось ухватиться за плечо медбрата, чтобы сохранить равновесие, и он почувствовал у себя на лице холодный пот.
Эдвардс указал на пустую кровать.
— Может быть, вам следует прилечь на пару…
— Нет. — Детектив отпустил плечо медбрата. — Позвольте мне поговорить с ней, чтобы вы могли сделать то, что необходимо.
— Ей дали очень сильное болеутоляющее, но она в сознании. Я рассказал о предстоящей операции, но не стал говорить об остальных событиях… — Оптик указал в сторону бежевой занавески в дальнем углу. — Там. У вас несколько минут.
— Я поставил для вас стул, — добавил медбрат.
Беттингер подошел к занавеске, отодвинул ее в сторону и увидел Алиссу. Из рук у нее торчали трубки внутривенных вливаний, соединенные с плазмой, а ее карамельную кожу покрывали повязки — словно ярко-белые паразиты. Рядом с плотными бинтами на всей левой части лица полицейский увидел красный широко раскрытый глаз.
— Жюль?
Детектив вошел, задернул занавеску и обнял жену. Пластиковые трубки скользнули по его лицу.
— Дети? — спросила Алисса.
Беттингер крепко прижал ее к груди.
— Гордон убит. Карен в безопасности.
— Гордон убит?
— Да. Он защищал Карен, когда это случилось. Он спас ей жизнь. — Детектив стиснул челюсти, чтобы сохранить спокойствие.
— Гордон мертв?
— Да.
Ужасающая тишина высосала воздух из комнаты, и Жюль мог лишь обнимать жену. Он чувствовал, что падает сквозь мрак на дно невероятно глубокого каньона.
Алисса откашлялась.
— Но Карен в безопасности?.. — Ее голос звучал едва слышно.
— Она смотрит мультики.
— Хорошо.
Беттингер выпустил жену из объятий, поцеловал ее в губы и взял ее руки в свои, стараясь не задевать многочисленные трубки. Затем уселся на принесенный для него стул и посмотрел на свою любимую. В ее правом глазу заблестела слеза, а повязка с левой стороны стала влажной.
Алисса вновь откашлялась.
— Карен знает?
— Про Гордона?
Женщина кивнула.
— Знает, но делает вид, что нет.
— Как с зубной феей?
Прибойная волна печали накрыла детектива.
— Да. — Он откашлялся и указал в сторону занавески. — Доктор сказал, что…
— Это ты находился снаружи?
Беттингер был поражен.
— И стрелял в окно? — уточнила Алисса.
— Да… я. Извини за разбитое стекло.
— Ты должен был — этот псих убил бы нас всех.
Полицейский сжал ладони жены.
— Ты его убил?
— Да.
— Он это заслужил.
— Он заслужил много больше.
Алисса кивнула.
И вновь Жюль указал в сторону занавесок.
— Доктор сказал…
— Почему он хотел тебя убить? Ты… ты из Аризоны. Мы все… — Голос Алиссы дрогнул, и она покачала головой, сражаясь со слезами. — Мы все из Аризоны.
— Он работал на человека из Виктори, который не любит полицейских.
— Ты и до него добрался?
— Над этим мы сейчас работаем.
Алисса опустила взгляд.
— Ты должен вернуться на работу? — спросила она; теперь в ее голосе появился страх.
Беттингер сжал руки жены.
— Я хочу добраться до этого хрена — до босса; очень хочу. Отчаянно. Но если ты скажешь, чтобы я спустил мой значок в туалет, я так и сделаю. Ты слишком многое пережила — и без малейшей на то причины, — так что решение принимать тебе.
Печальная улыбка появилась на забинтованном лице художницы.
— Я серьезно, — сказал детектив.
— Я знаю. — Алисса тяжело вздохнула и покачала головой. — Я не хочу, чтобы ты возвращался в Виктори. Мне страшно… и… Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Но не стану просить тебя, чтобы ты прекратил. Ты… ты не сможешь сидеть и ждать, пока кто-то другой доберется до человека, который все это с нами сделал.
Жюль поцеловал ее руки, уверенный, что женился на самой понимающей женщине в мире.
— Я оставлю Карен здесь — о ней позаботятся, у них есть для этого условия. А когда все закончится, мы вернемся в Аризону. И я найду себе какую-нибудь сидячую работу.
— Я с нетерпением жду момента, когда смогу купить тебе пресс-папье.
— И мы слетаем в Чикаго на твою выставку в галерее.
Глаз Алиссы снова наполнился слезами.
Беттингер знал, что ей было известно, как сильно Гордон гордился предстоящей выставкой.
Трубки пришли в движение, когда лежащая на кровати женщина вытерла правую щеку.
— Я люблю тебя, — сказал детектив, наклонившись, чтобы обнять жену.
— И я тебя люблю.
— Мистер и миссис Беттингер? — послышался голос доктора Эдвардса из-за занавески.
— Мне нужно уходить? — спросил полицейский.
— Пожалуйста. Анестезиолог уже здесь.
— Хорошо.
Жюль и Алисса поцеловались еще раз. Он встал, а она вытерла правый глаз. Высокий стройный белый мужчина с впалыми щеками и короткими серебристыми волосами, шаркая, вошел внутрь, толкая перед собой прибор, похожий на русский спутник.
