— Отмывание денег, заговор… — Она покачала головой. — Это все тебе не подходит, папа.
Он печально кивнул:
— Извини, я сам знаю.
— Ну ладно, уклонение от уплаты налогов. — Кейт пожала плечами. — Или украденный бриллиант. Это все выглядело бы по-другому.
Отец улыбнулся:
— В следующий раз я постараюсь выступить лучше.
Внезапно она не могла больше сдерживаться. Она сжала его руку, и слезы потоками побежали по щекам. Глупо, совсем как у маленькой девочки, но она не могла их сдержать. Ей было больно сознавать, что ее отец, который всегда умел все контролировать, абсолютно все всегда было под его контролем, не мог теперь ничего изменить. И она ничего не могла поделать. Как бы он ни старался, ничего не исчезнет. Будет висеть над ним. И это было скверно.
— Знаешь, они говорят о пятнадцати или даже двадцати годах, — тихо сказал отец. — В федеральной тюрьме. Никаких тебе плазменных телевизоров. Ты уже выйдешь замуж. У тебя будут дети. Возможно, им будет столько лет, сколько сейчас Эм…
— Ты сделаешь то, что должен, папа, — сказала Кейт, крепко сжимая его руку. — Мы всегда за тебя, что бы ни случилось.
Послышался звук шагов. В дверь заглянула Шарон. Она была в халате. Она взглянула на Бена без всякого выражения.
— Я ложусь спать.
Как раз в этот момент они услышали щелчок закрываемой дверцы машины перед их домом. И шаги по подъездной дорожке.
— Кто это? — Мать повернулась к окнам.
Отец вздохнул:
— Наверное, «Нью-Йорк таймс».
В этот момент стекла в окнах вылетели под автоматным огнем.
Глава 10
От выстрелов закладывало уши. Везде со звоном разлеталось стекло, пули свистели над их головами, оставляя за собой в темноте яркие следы.
Рааб стащил Кейт на пол и прикрыл ее своим телом. Шарон несколько мгновений стояла в оцепенении, пока он не повалил ее на пол и не упал сверху на них обеих.
— Не поднимайте голов! Не поднимайте голов! — закричал он.
— Милостивый Боже, Бен, что происходит?
Шум стоял оглушительный. Пули рикошетом отлетали от стен и впивались в шкафы и другую мебель. От огромного окна ничего не осталось. Орала охранная сирена. Все кричали, прижав лица к полу. Грохот был таким пугающим, казалось, он раздавался прямо над ними. Кейт даже пришла в голову ужасная мысль, что стреляющий проник в комнату.
Она была уверена, что вот-вот умрет.
Затем она вдруг услышала голоса. Всем одновременно пришла в голову одна и та же жуткая мысль.
Дети. Они наверху.
Бен поднял голову и крикнул, стараясь перекричать грохот:
— Эм, Джастин, не спускайтесь вниз, оставайтесь наверху. Ложитесь на пол!
Стрельба продолжалась. Может быть, двадцать или тридцать секунд, но Кейт эти секунды показались вечностью. Она прижала ладони к ушам, сердце готово было выскочить из груди.
— Держитесь, держитесь, — повторял отец, прижимая их к полу. Она услышала крики и рыдания. Она даже не поняла, что эти звуки она издает сама. Окно было огромной дырой. Пули все еще летали во всех направлениях. Кейт только молилась: «Кто бы ты ни был, чего бы ты ни хотел, только, пожалуйста, не входи в дом».
Затем наступила тишина. Так же внезапно, как и начался грохот.
Кейт услышала удаляющиеся шаги, звук заведенного мотора и шорох колес уезжающей машины.
Они еще долгое время прижимались к полу. Они боялись даже поднять головы. Тишина была такой же пугающей, как и грохот выстрелов. Шарон тихо скулила. Кейт слишком оцепенела, чтобы говорить. Где-то рядом что-то ровно стучало, стучало громко, заглушая вопли охранной сигнализации.
Постепенно едва ли не с радостью она поняла, что это стучит ее сердце.
— Они уехали. Они уехали, — наконец выдохнул отец, скатываясь с них. — Шарон, Кейт, как вы?
— Вроде в порядке, — пробормотала Шарон. Кейт лишь кивнула. Она не могла поверить. Кругом виднелись дыры от пуль. Пол сплошь покрыт битым стеклом. Комната напоминала линию фронта. — О Господи, Бен, что происходит?
Тут они услышали голоса спускавшихся по лестнице детей:
— Мама… Папа…
Джастин и Эмили. Они вбежали в кабинет.
— Ох, слава Богу… — Шарон быстро вскочила, обняла их, принялась целовать. За ней Кейт. Все плакали, обнимали друг друга. — Слава Богу, что вы невредимы!
Постепенно они приходили в себя, и теперь панику сменил шок от того хаоса, в который превратился кабинет. Шарон оторопело оглядывала разруху в ее только что прекрасном доме. Все было разбито. Им повезло, что они остались в живых.
Ее глаза снова остановились на муже. В них уже не было ужаса. В них было нечто другое — обвинение.
— Что ты, черт возьми, с нами сделал, Бен?
Глава 11
— Цель настоящего собрания, — сказал федеральный прокурор, глядя на Мела, — заставить вас и вашего клиента понять, насколько серьезны выдвигаемые против него обвинения. И определить путь, который будет в его интересах. А также в интересах его семьи.
Конференц-зал в офисе федерального прокурора на Фоли-сквер на Манхэттене был узкий, с обилием стекла и портретов Джорджа Буша на белых стенах. Бут и Руис сидели напротив Рааба и Мела. В конце стола примостилась похожая на строгую учительницу начальной школы стенографистка, которая вела записи. Семья Рааба сидела в своем доме под охраной агентов ФБР.
— Прежде всего я должен сказать, что мистер Рааб полагает, что он не сделал ничего предосудительного, — быстро ответил Мел.
— Ничего предосудительного? — переспросил федеральный прокурор и поднял брови, сомневаясь, правильно ли он расслышал.
— Да. Он утверждает, что не имел понятия, что является частью аферы по отмыванию денег и обкрадыванию американского правительства. Он никогда не утаивал деньги, полученные от этих сделок. Он даже своевременно заплатил по ним все налоги. Все, что происходило между мистером Корнрейхом и мистером Консергой, делалось без согласия моего клиента.
Специальный агент Бут удивленно посмотрел на Мела:
— Ваш клиент отрицает, что знал, что «Пас экспорт энтерпрайсиз» была компанией, созданной для получения видоизмененного товара и отмывания денег для наркотического картеля Меркадо? Что его действия содействовали этим операциям, когда он знакомил «Пас» с «Арготом»?
Рааб нервно взглянул на Бута и Руиса. Мел кивнул:
— Да.
Федеральный прокурор раздраженно вздохнул, демонстрируя нежелание зря тратить свое драгоценное время.
— Мой клиент готов признаться, — сказал Мел, — что мог сделать глупость. Он позволил заморочить себе голову и даже не подозревал, что есть что-то подозрительное в регулярных и щедрых поступлениях денег от мистера Консерга. Но простое принятие оплаты не демонстрирует знание, кто является последним пользователем и с какой целью использовался конечный продукт.
Агент Бут почесал затылок и терпеливо кивнул.
— Как объяснил мистер Нардоззи, мистер Рааб, мы пытаемся дать вам шанс сохранить свою семью, прежде чем мы будем вынуждены принять другие меры.
— В законе РИКО говорится, — вставил Мел, — что подозреваемый должен добровольно и сознательно…
— Мистер Кипштейн, — перебил его агент Руис на середине предложения, — мы знаем, что говорится в законе. Человек, которому мы вчера представили вашего клиента, является специальным агентом ФБР. Агент Эспосито обратился к вашему клиенту как деловой знакомый Луиса Трухильо. Ваш клиент предложил ему деловую сделку на тех же условиях, на каких он помогал «Пас». Это называется отмыванием денег, мистер Кипштейн. И заговором с целью мошенничества.
— Вы подставили моего клиента, — быстро возразил Мел. — Вы заманили его в незаконную сделку. Из-за вас теперь его жизнь и жизнь членов его семьи в опасности. Это ловушка. Больше чем ловушка. На мой взгляд, это вы сознательно подвергли моего клиента опасности.
Бут откинулся на спинку стула.
— Одно могу сказать, господин адвокат, — вы в тумане. — У него было лицо человека, скрывающего выигрышную карту в покере.
