— Oh, Dios mío, un monstruo![558] — Это было последнее, что она услышала до того, как ее поглотила тьма.
Глава 23
Сан-Паулу
Пасечника звали Нальдо, у него были маленькие умные глазки. Он казался то взволнованным, то подавленным, игнорировал Миллнера и в основном общался непосредственно с Жу. Это была довольно крупная пчелиная ферма, и Миллнеру она действительно показалась заброшенной. Лишь кое-где летали пчелы, что для пасеки такого размера было очень необычно, как не уставал повторять Жу. Однако Миллнер только радовался этому, поскольку ненавидел все, что умело летать и кусаться.
Эта ненависть несколько ослабела, когда пасечник отвел их в сарай и продемонстрировал им то, что находилось внутри. Поначалу Миллнер решил, что там хранится пшеница или какой-то корм для пчел, но при ближайшем рассмотрении это оказалось горой пчелиных трупов. Зачерпнув их пригоршню, Нальдо сунул мертвых пчел гостям под нос. Затем взял одну и разломил, словно краба.
— Это какой-то вирус или грибок, убивающий насекомых! — перевел его слова Жу, тыча пальцем в белесый налет на теле пчелы.
Миллнер кивнул, будто всю жизнь только тем и занимался, что лечил насекомых, а потом поспешно выбрался из душного сарая. После того как он увидел тысячи пчелиных трупов, ему казалось, что даже здесь чувствуется запах разложения.
И вот теперь они сидели на веранде дома, где жил Нальдо. На столе перед каждым из них стоял стакан с крепким алкогольным напитком, отдававшим медом.
— Когда умерли первые пчелы? — спросил Миллнер напрямую у хозяина, который поглядел на Жу, как бы спрашивая у него разрешения ответить. Бразилец перевел.
— Три недели назад, — ответил Нальдо и, чтобы подчеркнуть собственные слова, поднял вверх три пальца. — В первый день они умирали тысячами, — продолжил он. — На следующий день — десятками тысяч, и так далее, вплоть до сегодняшнего дня.
Благодаря тренингу по биологическому терроризму, который с ним провели эпидемиологи, Миллнер знал, что столь быстрое распространение болезни является скорее исключением. То, что убило насекомых, похоже, было очень заразным. Или ядовитым.
— А что у других пасечников? — Миллнер махнул рукой, обводя окрестности.
— У них та же проблема. Насекомые умирают, куда ни глянь.
— Только здесь, в Сан-Паулу?
Нальдо покачал головой.
— По всей Бразилии. По всему миру!
Миллнер кивнул. Это совпадало с тем, что ему говорили на брифинге в департаменте. Пчелы погибали не только здесь, в Бразилии, но и на других континентах.
— Если меня правильно информировали, пасечники отправляют своих маток почтой коллегам по всему миру. Может быть, тут кроется причина распространения эпидемии? — Об этом Миллнер тоже прочел по дороге в документах.
Нальдо терпеливо выслушал перевод, а затем энергично покачал головой:
— Мы не получаем маток по почте. Но сами кое-что выращиваем и рассылаем.
— Вы выращиваете и так называемых пчел-убийц? — поинтересовался Миллнер.
В ФБР распечатали для него статью, в которой говорилось о том, что в Бразилии скрестили африканских и европейских пчел. В пятидесятых годах несколько роев вырвалось из лаборатории, и с тех пор этот вид распространился до самой Северной Америки, получив название «пчелы-убийцы».
Когда Нальдо услышал эти слова, лицо его помрачнело еще до того, как Жу закончил перевод. Он заговорил, обращаясь к бразильцу, волнуясь и отчаянно жестикулируя.
— Он утверждает, что называть пчел убийцами могут только очень глупые люди, — несколько смутившись, перевел Жу. — Конечно, они более агрессивны, чем европейские пчелы, но зато дают намного больше меда и гораздо более жизнеспособны.
Миллнер развел руками, как бы извиняясь.
— Свое имя они получили просто потому, что, в отличие от европейских пчел, почувствовав угрозу, атакуют целым роем и преследуют предполагаемого противника. Из-за большого количества укусы могут оказаться смертельными. Но если пчел не трогать, то и они никого не трогают.
Миллнер поднял голову, будто радуясь возможности узнать что-то новое.
— Они тоже умирают, несмотря на повышенную жизнеспособность? — спросил он и ради Нальдо придал своему лицу как можно более озабоченное выражение.
Выслушав короткий перевод, пасечник кивнул.
Миллнер потянулся за напитком. Не только потому, что почувствовал сильную жажду, но и потому, что сказывалось опьянение. Высокое содержание сахара в сочетании с алкоголем — это просто убийственно. Он уже почти скучал по мексиканскому полицейскому участку, где стояло так много ящиков с колой. Он ведь не биолог, зачем он здесь? Он агент ФБР.
— Вы видели кого-нибудь на ферме, кто мог отравить ваших насекомых? Не болтались ли в окрестностях какие-нибудь незнакомцы примерно в то время, когда пчелы начали массово погибать?
Казалось, Нальдо задумался, а затем снова покачал головой.
Миллнер бросил на Жу взгляд, который должен был означать, что он здесь закончил.
— Вы знаете, кто такой Альберт Эйнштейн? — вдруг спросил у него Нальдо. Теперь он говорил на ломаном английском языке.
— Конечно, я знаю, кто такой Эйнштейн. Это немецкий гений.
— А вы знаете, какие слова ему приписывают?
Миллнер пожал плечами. Вряд ли пасечник решил поговорить с ним о теории относительности.
— Если исчезнут пчелы, людям останется жить года четыре. Не будет пчел, не будет и опыления, исчезнут растения, потом животные, а затем и люди.
Это было уже интересно. Возможно, именно поэтому его послали в Бразилию, возможно, именно поэтому пчелы стали целью биотеррористов. Хотя он был знаком и с мнением экспертов, полагавших, что человечество сумеет пережить вымирание пчел. Однако растительный мир на земле действительно существенно сократится, выбор продуктов питания без пчел станет значительно меньше. Многие товары навсегда исчезнут с полок супермаркетов, не говоря уже о ситуации в тех регионах земли, где и сейчас люди голодают. Только после получения этого задания он узнал о том, что на сегодняшний день пчелы играют ведущую роль в сельском хозяйстве. От плантации к плантации летают целые пчелиные рои: так эти «бродячие рабочие» опыляют растения.
Что ж, первые попытки осуществлять опыление вручную уже предпринимались. Вот только ни один человек не может быть настолько эффективным, как пчела.
Пчела — он читал об этом — опыляет до двух тысяч цветков в день. А пчелиная колония может насчитывать до шестидесяти тысяч насекомых.
— Именно поэтому я здесь — чтобы прекратить вымирание пчел. Правительство Соединенных Штатов относится к этому вопросу очень серьезно, — сказал Миллнер, обращаясь к Нальдо, и ему показалось, что в глазах бразильца впервые появилось что-то вроде доверия.
— Пчелы — это ключ ко всему, — заявил пасечник. — Для большинства людей это просто насекомое. Для некоторых — еще и весьма надоедливое. На самом же деле они — слуги Господа на этой земле. — Он вдруг заговорил так громко, что это испугало Миллнера. — Вы слыхали о божественном делении, мистер Миллнер? — Пасечник глядел на него широко раскрытыми глазами.
Миллнер мысленно пробежался по документам. Нет, об этом он ничего не читал.
— Его еще называют золотым сечением. Это когда два отрезка соотносятся друг с другом в определенной пропорции, которую мы, люди, воспринимаем как особенно удачную.
Миллнер беспомощно посмотрел на Жу, однако тот даже не пытался вмешаться.
— Возьмите отрезок от пола до своей макушки и разделите его на отрезок, равный длине от пола до пупа. Вы получите число, примерно равное шести десятым; его еще называют «фи». Если я сделаю то же самое, я тоже получу число, примерно равное шести десятым. Хотя вы на две головы выше меня. Пупок у человека всегда находится на уровне золотого сечения относительно его роста. То же самое можно проделать с длиной от плеча до кончиков пальцев и от локтя до кончиков пальцев. Или от пола до бедра и до колена. Соотношение всегда будет составлять ноль целых шесть десятых…
